— Не хочешь меня поприветствовать? — спросил Озай, чуть приподняв тонкую бровь, когда молчание затянулось.
Азула хотела что-то сказать, но я положил ей руку на плечо.
— Я думал, как именно должен вас приветствовать, — ответил я. — Как своего правителя? Как своего отца? Как хозяина дома, в который меня пригласили?
— Любопытные мысли, — хмыкнул Озай. — Я полагал, что ты будешь рад моему приглашению и окажешься переполнен надеждой на возвращение и прощение.
— Хн.
Очень похоже, что Озай одновременно амбициозен, но и не слишком в себе уверен. Похоже, сказывается не совсем честное и законное получение трона и где-то в глубине души он сомневается и боится. На «семейные посиделки» не приглашён дядя Айро. И, сдаётся мне, Озай его не понимает как минимум в том вопросе, почему тот не стал бороться за престол. Либо считает, что тот просто затаился и всё равно хочет власти. Разница в возрасте у них значительная, вряд ли они были настоящими братьями и как-то общались.
Если подумать, то изгнанный принц — это лакомый кусок для любого рода противников Озая, решивших провернуть государственный переворот. Идёт война, длится она вот уже сто лет. Гибнут люди. Все ресурсы уходят на фронт. Не может быть, чтобы не было недовольных, готовых спонсировать юного принца, разочаровавшегося в отце. Даже банально шпионы от других наций. Для Озая Айро, присоединившийся к Зуко, скорее не дядя, волнующийся о благополучии племянника, а соперник, получивший влияние на Наследника. Люди судят других по своим поступкам. Озай нашёл причину выгнать неугодного сына, слишком слабого, эмоционального и ранимого. Зуко любил отца и отказался даже попытаться сразиться с ним в огненной дуэли. Словно лишён амбиций, какие есть у Озая. Ему-то пришлось выгрызать свой трон зубами. А по его мнению, впечатлительному и слабому Зуко всё могло достаться просто по праву рождения. Плюс, возможно, Озай не мог ничего поделать с неприятием, которое вызывал Зуко из-за выкрутасов Урсы. Даже если подозрения в том, что Зуко не его сын, беспочвенны, Озай из-за своей неуверенности очень мнителен. По сути, он второй ребёнок в семье правителя, ребёнок, пожелавший получить трон. Его старший брат силён… Возможно, он был готов даже убить Айро, но тот внезапно отказался от власти в его пользу. Полагаю, это ставит Озая в тупик и увеличивает пропасть непонимания, потому что для него власть — это почти всё.
— Так как ты хочешь поприветствовать меня, Зуко? — чуть склонил голову Озай, остановив взгляд на моём гербе.
Чтобы чувствовать уверенность, ему требуется повиновение и показное уважение, граничащее с преклонением. Но от своей «плоти и крови» он ожидает ещё и силы. Это естественное «как и ожидалось от моего сына». Это мне так знакомо. Итачи — недостижимый идеал. Потому что, когда тебя уважает сильный человек, это куда ценней подобострастности слабого.
— Полагаю, что всё же как отца, это проще. Тем более, что за годы странствий я немного подзабыл дворцовый этикет, — ухмыльнулся я, погладив пальцем напрягшуюся спину Азулы. — В отличие от всего остального, наши родственные связи неизменны. Какая бы статусная пропасть между нами ни была, я останусь вашим сыном, а Азула — вашей дочерью и моей сестрой. Тем более, что пока мы не в Большом приёмном зале при куче свидетелей, перед которыми приходится поддерживать определённую игру.
— Говоришь, неизменны? — почти повторил мою ухмылку Озай.
Я нарочно сразу ударил в больное место, затронув родственные связи, вызывая на откровенность или манипуляцию, и, похоже, попал точно в цель.
— Я помню, что однажды твоя мать написала одно письмо, в котором было сказано, что ты не мой сын, — продолжил Озай.
— А чей? Великого Вату? — усмехнулся я, глядя ему в глаза.
— Нет… — кажется, моё безразличие к этому вопросу несколько смутило Озая. — Другого человека. Её… бывшего жениха.
— Я и не знал, что ребёнка можно зачать на расстоянии, — хмыкнул я, достал из-за пояса Азулы веер и усилием воли выполнил из него теневое подражание, превращая в двухстороннее зеркало. Его я расположил между мной и Озаем, а потом превратил зеркальное стекло в обычное. Получился эффект, когда отражение меняется. В моём случае получилось, как будто я состарился и избавился от шрама, а в его — словно помолодел и приобрёл ожог. — Первое, что бросилось мне в глаза и о чём я подумал, когда вошёл сюда, — это то, что с возрастом я всё больше похожу на… своего отца.
Я развеял теневое подражание и вернул веер Азуле. Сестра смотрела на меня, чуть не открыв рот. Да и вид у Озая был как будто обескураженный.
— Ну, раз мы всё выяснили с родством, то, может, приступим к еде? Я с утра ничего не ел, добираясь до столицы.
Озай медленно моргнул, словно с трудом понимая, что я сказал, и кивнул.
— Да, пожалуй.
Моему примеру в утолении голода последовала Азула, а затем и Озай. Мы получили передышку в выяснении отношений. К тому же напряжение чакры и раздумья Озая дали мне новую информацию. Его удивление было связано не с фокусом с веером, который должен был показать мою силу, так сказать, без применения силы против монаршей особы, а в том, что я сказал.
Похоже, что для Озая всё же было сюрпризом то, что Зуко на самом деле его ребёнок. Неужели, несмотря на здравый смысл, он все эти годы верил в обратное? Как странно. Впрочем, мнительность и неуверенность играют с людьми злые шутки. К тому же, насколько я знаю, уровень медицины в мире серьёзно упал. Иначе можно было узнать родство и более научными методами, чем зеркала. Кабуто по одной капле крови и имеющейся у него базе сказал бы, к какому клану принадлежит тот или иной ребёнок, а установить отцовство он точно мог и так.
Легко интриговать и манипулировать тем, кого определил как ошибку. Не считаешь своим ребёнком. Но всё становится иначе, когда ты видишь в ком-то своё отражение и своё продолжение. Это даже не любовь, а обычные человеческие инстинкты, не чуждые и правителям.
— В последнюю нашу встречу ты пообещал вернуть свою честь, которую потерял, и найти Аватара, — видимо, пришёл к какому-то решению Озай, потому что течение его чакры стало спокойным.
— Много воды утекло с тех пор, — безразлично хмыкнул я. — Впрочем, Аватара я вроде как нашёл, даже несколько раз.
— И теперь ты ждёшь прощения? — спросил Озай.
— Я не совсем уверен, что потерял честь, отказавшись сражаться в тринадцать лет с любимым родителем, так что полагаю, что прощать меня не за что, — ухмыльнулся я, посмотрев в его глаза. — Мы оба знаем правду по поводу этого изгнания. И мы оба знаем, что это принесло свою пользу. Но если вам так хочется, то можете меня простить. Это решит множество проблем.
— Возможно, — чуть искривил губы Озай, — но, тем не менее, Аватар всё ещё на свободе и угрожает всему народу Огня.
— Я бы не спешил с выводами по поводу Аватара, всё не так однозначно.
— Значит, это правда? Ты помогал Аватару избежать поимки? Ты стал предателем, Зуко? — нахмурился он.
— Вы хотите нового вызова на Агни Кай, отец? — холодно поинтересовался я, и Озай удивлённо на меня вытаращился.
— Хочешь вызвать меня на дуэль? — прищурился он.
— Пока на это нет причин, — пожал я плечами, — но впредь попрошу вас не спешить с выводами и верить собственному сыну, а не различным… Джао.
— Так ты знаешь?
— Догадаться несложно. При всех своих достоинствах адмирал Джао имеет один существенный недостаток.
— И какой? — спросила Азула. Сестра до этого напряжённо сидела, наблюдая за диалогом.
— Он слишком глуп, чтобы просчитывать последствия своих поступков, продиктованных амбициями, — я выпустил немного Ки.
— Возможно, — повторился Озай, оценивающе посмотрев на меня. — Тогда я хотел бы знать, чем были продиктованы твои слова об Аватаре. Ты не согласен, что он угрожает нам?
— Всё зависит от того, кто будет влиять на Аватара, — пожал плечами я. — Полагаю, что за прошедшие сто лет без Аватара все забыли, что он не оружие, а существо, которое должно поддерживать гармонию. В состоянии Аватара Аанг становится практически непобедим. Сильный, как тысячи магов, владеющий всеми стихиями. Воплощение Равы. Но не стоит забывать, что Аанг в то же время человек. Аанг родился в миролюбивом племени Воздушных кочевников. Он монах, тот, для кого неприемлемо отнятие жизни. Ему пытались доказать, что все без исключения люди Огня плохие и достойны смерти, — чуть сгустил я краски. — Только представьте, если Аватара убедят, что с нашим народом следует провести очистительный геноцид. Как в своё время было устроено уничтожение магов воздуха.
