— Так, пока я попытаюсь разодрать этот кошмар на голове, — сказала я, разыскивая расческу, — пробегись, пожалуйста, по гостиной, посмотри, не валяется ли там компрометирующих бумаг или еще чего.
— А какая разница, он же все равно знает, что ты создаешь артефакты? — удивился кошак.
— Нет, он не знает, а подозревает, — возразила я. — Я ведь информацию, что все те амулеты сделаны мной, не подтверждала. Не будем давать ему козыри в руки.
— А ты параноик, — пробурчал кот, выползая из спальни. — Или это успокоительное на тебя побочный эффект оказывает, ты становишься еще более подозрительной и недоверчивой?
— Глупости не говори! — крикнула я ему, все еще пытаясь разыскать так необходимую сейчас расческу. — Такой эффект противоречит основному действию настойки. Успокоительное не может развивать манию преследования, потому что это психическое расстройство, то есть фактически невроз.
— Хватит, — прошипел он. — Это я настойку делал, получше некоторых знаю, какие могут быть побочки, а какие нет. Вон твоя расческа, на диване.
Я рванула в соседнюю комнату.
— Как она тут оказалась? — недоумевала я, вытаскивая искомый предмет из складок пледа.
— Это к тебе вопрос, — пробурчал хранитель, выкидывая пару бумаг в камин. — Все, нет больше ничего.
— Ты-то чего такой обиженный? — поинтересовалась я, продираясь расческой сквозь гнездо у меня на голове.
— Сам не знаю, — вздохнул кот, устраиваясь рядом. — Не выспался, может.
— Точно, побочные эффекты, — грустно выдохнула я.
— Ага, — согласился кошак.
И опять мы сидели, уставившись на огонь. Правда, на этот раз тишина в комнате прерывается моим то рычанием, то писком.
— Не-на-ви-жу — эти — ду-рац-кие-во-ло-сы, — с каждым слогом опускала я расческу еще на пару сантиметров. — Больно! — довела наконец пыточный инструмент до кончиков. — Отрежу, как есть отрежу, устала уже с ними бороться, — устало выдохнула я.
— Не стоит, — прозвучало из-за спины, и я от неожиданности выронила расческу. — Не гонись за современной модой на короткие стрижки.
Обернулась и увидела Бриара с подносом, уставленным всевозможными тарелками.
— При чем тут мода? — пробурчала я, поднимаясь, чтобы помочь с, по-видимому, нашим ужином. — Тяжко с ними.
— Ты сейчас не в себе. Вот так отрежешь под влиянием настроения, а потом жалеть будешь. Оттяпать легко, а вот как потом отращивать, если не понравится? — поинтересовался он, пока мы вместе пытались распределить все яства на маленьком столике перед диваном.
— Так же легко и отращу, — пожала я плечами. — Вот еще проблема, пара часов в лаборатории — и готово.
— В смысле? — достался мне удивленный взгляд.
— Так зелье есть специальное, — пояснила я.
— Правда? — Я кивнула. — Надо же, обрадую племяшку, когда в следующий раз увижу. Она по глупости вот такие же косы отстригла и уже полгода страдает. Странно, что она еще про это зелье не вызнала, — усмехнулся он.
— А оно вредное очень. Зельевары предпочитают с ним не связываться.
— В смысле — вредное? — напрягся он.
— Готовить муторно. Много всяких мелких деталей, вроде как «со сто второй секунды по сто шестьдесят седьмую помешивайте зелье по часовой стрелке со скоростью один поворот в полторы секунды» и так далее. Целый список жутких указаний, а если в какой-то момент помешать со скоростью в одну семьдесят пятую секунды, то все зелье можно выливать и готовить заново. Естественно, его не любят готовить, — усмехнулась я, выставляя последнюю тарелку.
— Сложности какие, — поморщился магистр. — А ты говоришь — легко.
— Проще, чем ждать несколько лет.
— Верно.
Я оглядела великолепие на столике, и в голове родился закономерный вопрос:
— А теперь признавайтесь, кого вы ограбили?
— Ты, — поправил меня Дамиан.
— Ладно, кого ты ограбил? — исправилась я, устраиваясь на полу за столиком.
— Ты почему опять на пол садишься? — сердито выговорил он мне, проигнорировав вопрос, и ухватил за локоть, поднимая на ноги. — Что за вредная привычка?
— Так столик низкий, — резонно заметила я. — Так удобнее будет. Да и пол теплый.
Покачав головой, он меня отпустил, но все же стащил с дивана плед и постелил мне. И да, на этот раз пол точно нагрелся. И когда мы устроились за столом, я снова поинтересовалась:
— И все же?
— Родительский дом, — со вздохом проговорил он, вытаскивая из небольшого портала пару бокалов и бутылку. — А это уже личные запасы. Вина?
— Ох… — засомневалась я, стоит ли, но решилась: — Ладно, давайте.
— Давай, — снова невозмутимо поправил меня Дамиан, открывая бутыль.
— Не привыкла, — почему-то стала оправдываться я.
— Я так и понял, — улыбнулся магистр, протягивая мне вино. — За прекрасный вечер!
— Угу, — скептически хмыкнула я и, звякнув краем своего бокала об его, сделала глоток. — Так почему родительский, а не свой?
— Потому что мой сейчас абсолютно пустой, — заявил он, берясь за вилку.
Я поспешила последовать его примеру, потому что мясо на моей тарелке распространяло умопомрачительный аромат.
«Давно не чувствовала себя такой кровожадной», — подумала я, вцепляясь зубами в кусок, и тут же наткнулась на взгляд смеющегося магистра. Судорожно проглотила добычу, толком и не прожевав.
— Не подавись, пожалуйста, — усмехнувшись, попросил он.
— Если не будешь так пристально на меня смотреть, не подавлюсь, — буркнула я, уже с меньшим энтузиазмом ковыряясь в тарелке.
— Ладно, не стану я тебя смущать, — улыбаясь, заметил Дамиан, а я поспешила сменить тему.
— Почему дом пустой? — спросила я, все же принимаясь за следующий кусочек. Голод — вещь такая, пара мгновений над блюдом с потрясающими запахами, и тебе уже плевать, смотрит кто на тебя или нет.
— Дел последние полгода больно много. Когда я появился дома после трехнедельного отсутствия, прислуга попросила отпуск, дескать, им все равно делать нечего. Так что я всех распустил, — развел руками магистр.
— Сурово, — задумчиво покачала я головой, делая небольшой глоток. Никогда не пробовала вина. Думала, что редкостная гадость и мне не понравится. А оказалось на удивление вкусным. Фруктовая нотка, и алкоголь совсем не чувствуется. Сама не заметила, как бокал опустел.
— Еще? — предложил Дамиан.
— А я не опьянею? — засомневалась я. — Я до этого не пила никогда.
— Тогда тем более еще попробуй, — искушал он, наполняя бокал. — А насчет опьянения не волнуйся. Ты же все равно в своей комнате, даже идти никуда не придется. Знаешь, ты была права, хорошо, что мы тут остались, — хитро сверкнул он глазами.
