Смерть - лучший учитель - Крис Войт

— Я могу откусить ему голову, если что, — тихо заметил Арчидоз, стоящий рядом. А я только обреченно вздохнула. Нет уж, если кто и изобьет Адри — это буду я.

Когда-нибудь. Когда хотя бы одна скотина в этом мире возьмется меня как следует тренировать. Но пока с братом, которому больше половины тысячи лет, я справиться не смогу.

Правда, это не мешает мне регулярно пытаться.

— Поехали по Лесничьей тропе. Тракт слишком легко просматривается.

— Опять клячу ездовую изображать… — заныл дракон.

— Арчи, я не в настроении. Тебе требуется побыть клячей пару раз в год, а мне нужно изображать трепетную барышню всю жизнь. И тайком пробираться во дворец, словно я не с битвы возвращаюсь, а после попойки в таверне с последующим вандализмом. Жизнь — дерьмо. Смирись, превратись в скакуна и лучше всего — изобрази животное как следует. Клячи не умеют есть мозг неуместным нытьем.

— Понял. Заткнулся.

Мы выехали на Лесничью тропу, постепенно оставляя за спинами и портальные укрепления, и поля с холмами, и Адриана, который от души отъезжал на Вениана за то, что тот пустил меня в битву. Эти крики заглушали даже звон металла и вопли умирающих врагов.

Я глянула на свои окровавленные руки, лежавшие на колючей холке Арчи, и улыбнулась. И все-таки мне удалось хотя бы немного повоевать. Десять противников — это, конечно, не легендарный подвиг, но уже что-то.

Мы доехали до Мутного ручья через пятнадцать минут, перебрались через него по шаткому мостику куда ниже того места, где наша конница настигла врагов, и никем не замеченные вошли в лес, начинавшийся у высоких холмов и тянувшийся до самого Лидора.

Надо где-то умыться по дороге, смыть кровь и грязь, а то отец меня линчует. Рана на предплечье была просто царапиной, саднили ушибы и легкие порезы. Кольчуга отчаянно кололась, а в закрытом шлеме мою голову словно в кастрюле варили. Но такая амуниция лучше всего маскировала меня от случайных взглядов. Придется терпеть много часов, пока не доберусь до города.

— Госпожа, — подал голос Арчи.

— Чего надо?

— С Днем рождения, — тихо проговорил дракон, изображавший ездовую черную клячу. — Вы сегодня празднуете совершеннолетие. Это же здорово!

— Ага, — кисло отозвалась я. — Лучше не придумаешь.

Я вошла в Главный зал дворца, поправила свободный рукав платья, прикрывавший повязку на плече, и изобразила на лице улыбку. Маркел, один из старших братьев, пару часов назад залечил мои раны. Хорошо быть архимагом, хорошо быть принцем. Хорошо быть кем угодно, но только не мной.

Мой День рождения выпадал на самый важный праздник Лидора — День Всех Ветров, когда чествовали местного бога Вардана. И за всю жизнь мне ни разу не дали возможности отпраздновать так, как мне бы хотелось.

Отец требовал моего присутствия на балу, каждый раз устраивая в мою честь торжество большее, чем для самого бога. От меня ожидалось, что я буду благодарна, почтительна и стану бесконечно торговать лицом на приеме.

Король в который раз станет показывать меня заезжим королям и гостям города, словно диковинную зверюшку, а я буду глупо улыбаться и делать вид, что я, вопреки законам наследственности в королевской семье, родилась умалишенной.

Я поправила короткий меч, висевший на поясе, и поклонилась отцу. Он оглядел мое изящное платье с многослойными пышными юбками, высокую сложную прическу, заметил оружие и тут же помрачнел.

— Зачем тебе меч на балу? — сдвинув брови, спросил король. Он сидел на своем резном троне, обхватив мощными руками подлокотники. Единственный во всей семье он носил бороду. Длинные пшеничные волосы перехватывал золотой обруч короны. Отец был массивным, суровым и правил нашей страной несколько тысяч лет.

— Мне этот меч Вардан подарил, правда, красивый? — глупо улыбаясь, спросила я, демонстрируя отмытый от крови клинок. Отец помрачнел еще больше, отчего моя улыбка стала шире и искреннее. Пусть попробует покатить бочку на божество, посмотрим, как у него это получится! — Он хотел подарить мне посох, но без должного обучения опасно пользоваться магическим оружием. Поэтому мы сошлись пока на мече.

— Ты еще слишком молода для войн, — сухо заметил отец, меняя тему. — Тебе только исполняется тридцать, и, пусть юридически это совершеннолетие, ты еще юна. И ты знаешь, что мне бы хотелось больше уделить внимания твоему обучению на чиновника.

— А мне бы не хотелось, — все еще улыбаясь, ответила я, твердо встречая взгляд отца. Кажется, ему пока не доложили о моих утренних подвигах.

— Сегодня не время для споров, — махнул рукой король, словно отгоняя назойливую муху. — Потанцуй, выпей и повеселись от души сегодня, доченька.

— Ага. Так и поступлю, папочка, — я поклонилась и отошла в сторону, подхватывая со стола бокал с вином. Сегодня я определенно напьюсь! Невозможно этот цирк воспринимать на трезвую голову.

— Не беси его, — оскалившись неестественной, словно приклеенной улыбкой, ко мне подошла Синтия, младшая сестра.

Самые старшие из семьи — Ринек, Ника, Вениан, Адриан, Ден и Маркел — были существенно древнее нас, кто на восемьсот, кто на триста лет. Среднее же поколение шло куда более кучно, с разницей от тридцати лет до полугода. Нас с Синтией разделяла всего пара месяцев.

Ее мать, Октавия, еще боролась за внимание отца, поскольку пять лет назад родила очередного принца. Моя же, Туна, уже давно уехала в Крелонтен, устав и от короля, и от его вечных измен, и от своры бессмертных принцев и принцесс. Несмотря на эликсир долголетия, ей было уже почти триста лет. И честно сказать, я не думаю, что мама была счастлива провести три столетия, рожая отцу очередных детей и сражаясь за его внимание.

Я пыталась навестить ее сегодня, но мне сказали, что она молится в кристальном лабиринте и никого не желает видеть. Думаю, она помнила, какой сегодня день. Не столько же у нее детей, чтобы забывать их дни рождения. Да и запомнить легко — главный праздник Лидора, День Вардана.

Но, судя по всему, общаться она не желала. Дядя передал мне на словах ее поздравления и даже подарил чудесный браслет… и могу голову дать на отсечение, что дядя сам его сделал и зачаровал.

— Не зли отца, — повторила Синтия, прикрывая лицо изящным веером. — Он и так не в духе, все утро спорил с Рином, пока того не вызвали на войну. И заметь, это папочке еще не доложили, что ты в обед делала.

— А что