Стивен Эриксон - Полуночный Прилив

1159 год Сна Бёрн

Год «Белых Прожилок в Слоновой кости»

Три года до Седьмого Завершения (Летер)

Он очнулся голым, наполовину заваленным белым песком и обломками дерева. Живот был полон морской воды. Сверху кричали чайки, их тени мелькали по неровному пляжу. Содрогаясь, постанывая, он медленно перевернулся.

Увидел рядом другие тела. И обломки крушения. Палки, плоты, куски тающего льда колыхались на мелководье. Крабы тысячами влезали на них.

Грузный человек встал на четвереньки. Изверг на песок горькое содержимое желудка. В голове пульсировала такая сильная боль, что он плохо различал окружающее. Немало времени минуло, пока он наконец смог сесть и оглядеться.

Берег — там, где не должно быть берега.

Прошлой ночью ледяные горы поднялись из глубин. Одна — самая громадная — всплыла прямо под большим плавучим городом мекросов. Разломила его на части, словно плоты были построены из щепок. История мекросов не помнила ничего, хоть отдаленно похожего на эту катастрофу. Внезапное и мгновенное уничтожение города, бывшего домом для двадцати тысяч. Его все еще терзало недоверие, словно память предлагала невозможные, вызванные лихорадочным бредом картины.

Но он знал, что ничего не выдумал. Он видел все это наяву.

И как-то выжил.

Солнце грело, но не опаляло. Небо казалось скорее молочно-белым, чем голубым.

Теперь он заметил, что и чайки совсем иные. Более походят на ящериц с бледными крыльями.

Он неуверенно встал на ноги. Боль стихала, то теперь его сотрясали судороги. Жажда терзала, словно в горло вцепился когтистый демон.

Крылатые рептилии закричали как-то иначе. Он обернулся в сторону побережья.

Три твари приближались к нему, перепрыгивая покрытые белесой травой кочки. Ростом по пояс человеку, чернокожие, безволосые, с совершенно круглыми головами и острыми ушами. Бхока'ралы — он помнил их с детства, тогда еще вернулся торговый корабль из Немила… но эти казались вдвое больше привезенных купцом, и гораздо более мускулистыми.

Они двигались прямо к нему. Он огляделся в поисках подходящего оружия и нашел кусок вымоченного морем дерева. Сойдет за дубину. Подняв ее, он ожидал тварей.

Те остановились, вылупили желтые глазищи. Затем стоявшая в середине махнула лапой.

Идем. Не было сомнения в смысле этого слишком человеческого жеста.

Выживший снова осмотрел берег. Ни одно из замеченных им тел не шевелилось, и крабы уже безнаказанно объедали их. Он снова поглядел на непривычное небо и пошел за животными.

Обезьяны развернулись и повели его через высокие травы. Растения были невиданного им ранее типа — длинные треугольные стебли с краями, острыми как ножи — он оценил их остроту, едва голени стали покрываться порезами. За полосой прибоя расстилалась равнина, кое-где отмеченная кочками той же травы, но почва по большей части представляла голые солончаки. Виднелись также куски камня, все странно прямоугольные и гладкие, хотя ни один не был похож на другой. Вдалеке стояла палатка. Бхок'аралы вели его к ней.

Подойдя ближе, он различил струйки дыма, тянущиеся из-под входного клапана и вьющиеся над крышей.

Его эскорт остановился. Еще один жест в сторону палатки. Пожав плечами, он согнулся и пролез внутрь.

В полутьме виднелась сидящая фигура, закутанная в лохмотья. Черты лица скрывал капюшон. Из стоявшей перед ней жаровни поднимался тяжелый дым. Рядом стояли хрустальная бутыль, какие-то сушеные фрукты и кусок темного хлеба.

— В бутыли родниковая вода, — прохрипело существо на языке мекросов. — Пожалуйста, отдохни после всех испытаний.

Мекрос что-то благодарно прошептал и живо схватил бутыль. Утолив жажду благословенной влагой, потянулся к хлебу. — Спасибо тебе, незнакомец, — прогудел он и покачал головой. — От этого дыма ты двоишься у меня в глазах.

Резкий кашель, который, вероятно, означал смех, потом неловкое движение плечами. — Это лучше, чем тонуть. Увы, моя боль слабеет. Так что надолго я тебя не задержу. Ты Вифал, изготовитель мечей.

Спасенный уставился на него. Наморщил широкий лоб. — Да, я Вифал из Третьего Мекроса. Которого больше нет.

— Трагическое происшествие. Ты единственный уцелел… благодаря моим усилиям, хотя для этого мне пришлось напрячь все силы.

— Что это за место?

— Нигде. Самое сердце нигде. Обломок, склонный к блужданиям. Я придал ему жизнь, как уж смог. Извлек из воспоминаний о доме. Мои силы возвращаются, хотя страдания тела не облегчить. Но послушай! Я столько говорю — и не кашляю. Это что-то. — Из рваного рукава показалась изломанная рука, разбросала по углям какие-то семена. Они зашипели, полопались. Дым пошел еще гуще.

— Кто ты? — вопросил Вифал.

— Павший бог… которому нужно твое мастерство. Я приготовился к твоему появлению, Вифал. Жилье, кузница, все нужные материалы. Одежда, еда, вода. И три преданных слуги — ты уже их встретил…

— Эти бхок'аралы? — фыркнул Вифал. — На что…

— Не бхок'аралы, смертный. Хотя раньше они ими, наверное, были. Это нахты. Я назвал их Хруст, Писк и Шлёп. Они джагутского изготовления, способны выучиться всему, чего ты потребуешь.

Вифал начал было вставать: — Спасибо за спасение, Павший, но я намерен уйти от тебя. Я вернусь в свой мир…

— Ты не понял, Вифал, — зашипел увечный. — Или ты сделаешь, что я скажу, или будешь молить о смерти. Ты мой, Мастер мечей. Ты мой раб, а я твой хозяин. Мекросы знают, что такое рабы? Несчастные, похищенные вашими пиратами из прибрежных деревень. Это слово тебе знакомо. Но не отчаивайся: едва ты выполнишь задание, я тебя освобожу.

Дубина Вифала лежала у него на коленях. Он колебался.

Кашель, затем смех, снова приступ кашля. Бог поднял искривленную руку. Прокашлявшись, заговорил: — Не советую предпринимать ничего отчаянного, Вифал. Ради этой задачи я вытащил тебя из моря. Неужели ты потерял честь? Обяжи меня, или пожалеешь, испытав на себе мой гнев.

— Чего ты хочешь?

— Уже лучше. Что мне нужно, Вифал? Ну, лишь то, что ты умеешь лучше всех. Сделай мне меч.

Вифал хмыкнул: — И все?

Увечный склонился к нему: — Ну да. Хотя я задумал совершенно особенный меч…

Год Поздних Холодов