Ознакомительная версия.
Естественно, вспомнить, о чем именно спрашивал министр Двора, его величество не смог. И, разжав сведенные судорогой челюсти, приказал:
— Граф Олиор, я бы хотел выслушать ваши соображения…
Королевский казначей встал со своего кресла, отвесил церемонный поклон, дождался повелительного жеста монарха, сел обратно в кресло и, исподлобья посмотрев на сидящего рядом с ним графа Грайского, тяжело вздохнул:
— Я не согласен с его светлостью. И считаю, что начинать военную кампанию раньше конца весны глупо…
— Я тоже согласен с казначеем, сир. Хотя прекрасно понимаю, что время играет против нас, — поддакнул ему капитан королевской стражи граф Симон Герн. — Матеус Коротышка оклемался от той трепки, которую мы задали ему позапрошлым летом, и в настоящее время активно готовится к новой войне…
— Готовится? — криво усмехнулся граф Олиор. — А мне кажется, что война уже началась. Эдак месяца два с половиной назад.
— О чем это вы, Дитер? — поинтересовался первый камергер Двора, граф Бирен Атанский. — Какая война? С Миардией?
— Да! — одновременно ответили Олиор и Герн и переглянулись.
— Дитер? — нахмурился король.
— Хорошо, объясню, — кивнул казначей, и, кинув взгляд на карту, прокашлялся: — Итак, за последние три месяца по королевству прокатилась волна пожаров. Лонс, Элинвар, Корайл, Ферс, Молаг — от огня пострадали почти все крупнейшие города Семиречья. Напомню, что именно сгорело. В Лонсе, Ферсе и Молаге — и складские помещения пшеничных слобод, и городские склады. В результате эти три города полностью лишились запасов продовольствия. В Элинваре сгорели оружейная и кожевенные слободы. В Корайле — порт, припортовые склады и полтора десятка кораблей, в тот момент находившихся у причалов. Посмотрите на карту, ваше величество, — вас не удивляет, что продовольствие почему-то сгорело только в тех городах, которые располагаются вдоль границы с Миардией? А порт выгорел именно в Корайле? Я считаю, что случайностью тут не пахнет, все эти пожары — результат действий лазутчиков Матеуса Кардиона[6]. Далее, где-то с конца весны в предгорьях Ледяного хребта появились шайки разбойников, умудряющиеся грабить очень хорошо охраняемые караваны. Мне почему-то кажется, что они такие же разбойники, как я — доярка, а их действиями руководит не кто-нибудь, а барон Виттсир, начальник тайной службы Коротышки…
— Какое отношение Виттсир имеет к этим разбойникам? — удивился первый камергер, но, наткнувшись на взгляд Азама, мгновенно замолчал.
— Четыре поисковых отряда, посланные в окрестности Ферса, не смогли найти ни одной из этих шаек. Мало того, все четыре моих мага из боевых четверок, осматривавшие места нападения на караваны, в один голос утверждают, что там поработал иллюзионист, — подал голос верховный маг королевства. — Причем иллюзионист с рангом не ниже первой категории.
— Ого! — удивился Бирен Атанский.
— Я тоже думаю, что никакие это не разбойники! — буркнул казначей. — Обычные подорожники[7] не лезут на хорошо охраняемые караваны. И, вместо того чтобы грабить обозы с продовольствием, оружием, шкурами, крицами, медью и древесиной, нападают на кареты мелкопоместных дворян, не имеющих возможности взять с собой достаточное количество охранников. Это не в пример менее рискованно и гораздо более выгодно. Ведь продать двадцать телег с зерном, не являясь членом пшеничной гильдии, почти нереально. Тем более что после пропажи первых четырех караванов Тайный приказ[8] роет землю чуть ли не носом, и для того чтобы в этих условиях из раза в раз повторять одно и то же, надо быть идиотом. А эти — словно с цепи сорвались! В результате в Лонсе и Молаге цены на продовольствие уже в восемь с половиной раз выше, чем, скажем, в Дейвине[9]. Городское население в панике и начинает скупать продукты в окрестных деревнях…
— А еще вдоль границы с Миардией активизировалось ночное братство, — хмуро пробормотал капитан королевской стражи. — Несмотря на то что в городах и на дорогах королевства уже введено усиленное патрулирование, количество убийств и грабежей выросло втрое. Кроме того, участились случаи подкупа должностных лиц. Чиновникам Судебного приказа приходится расследовать пласт абсолютно новых преступлений — скажем, хищение четырех телег арбалетных болтов и стрел со складов городской стражи в Лонсе, появление фальшивых дворянских патентов с оттисками, практически не отличающимися от оттисков печати из Королевской канцелярии…
— В общем, как я понял, вы считаете, что все вышеперечисленные происшествия — звенья одной цепи? — почувствовав, что полностью отошел от приступа, спросил его величество.
— Да, сир!
— И все-таки убеждены, что начинать войну с Миардией имеет смысл только следующим летом?
— В конце весны, сир, — кивнул граф Герн. — Когда откроются перевалы…
— А почему не сейчас?
Услышав вопрос, капитан королевской стражи опустил взгляд и негромко пробормотал:
— Мы просто не успеем до зимы, сир. Во-первых, даже если мы объявим мобилизацию прямо сейчас, то собрать армию удастся в лучшем случае через двадцать дней. Еще двенадцать-пятнадцать — и она доберется до Ферса. А там — голод. Ну, или почти голод… Обеспечить солдат продовольствием город не сможет… Значит, придется тащить с собой обозы. Причем не от столицы, а с юга…
— В общем, армия доберется до перевалов в лучшем случае к началу осени, — вздохнул король Азам. — Значит, на саму войну нам останется от силы два месяца…
— Да, сир.
— Полтора. От силы полтора, ваше величество! — буркнул верховный маг. — Судя по приметам, зима будет ранней и очень холодной…
— Ладно. Согласен. Планируем кампанию на конец весны, — почувствовав приближение очередного приступа слабости, отрывисто сказал его величество. И, привычно вжимаясь в спинку трона, добавил: — Тогда за зиму нам надо перебросить к пограничным городам достаточное количество продовольствия, решить вопрос с нашим ночным братством, найти лагеря этих самых «разбойников» и тропу, через которую они переправляют награбленное в Миардию…
— Не исключено, что никакой тропы нет, сир, — вздохнул казначей. — Продукты и древесину можно сжигать, а железо и кожи складировать, дожидаясь, пока Коротышка захва…
…Очередное забытье длилось целую вечность. И было таким сильным, что к моменту, когда сработало первое кольцо, монарх находился на грани потери сознания. Чуть не оглохнув от шума крови в ушах, Азам Истовый с трудом сфокусировал взгляд на лице верховного мага. И поймал себя на мысли, что вот-вот рухнет лицом в стол — дрожащие от слабости мышцы отказывались держать спину, и он удерживался в вертикальном положении только благодаря стальным пластинам, усиливающим надетую под мантию кольчугу. Кое-как удержав равновесие, король заставил себя оторваться от спинки трона, сглотнул подступивший к горлу комок и вдруг понял, что до срабатывания кольца Ясности может и не дожить.
Ознакомительная версия.
