В центре гептаграммы возник луч золотого света, а в следующее мгновение в нем появился Воин. Он был весь в золоте — короткая юбка из позолоченных кожаных полосок, золотые пластины брони на груди и спине, повторявшие рельеф мускулатуры, и короткие наплечники оставляли открытыми мощные, мускулистые руки и ноги, покрытые курчавым рыжим пушком. На голове Воина был золотой шлем, из-под которого выглядывали вьющиеся светло-рыжие волосы, плавно переходившие в короткую курчавую бороду. За его пояс были заткнуты вожжи, а рядом висел меч в золотых ножнах, покрытых сложным орнаментом. Воин отсалютовал собравшимся мечом, с глухим стуком вернул его в ножны и уселся за столом на третьем месте справа.
Сразу же за ним прибыла женщина в светло-оранжевом — видимо, ждала, когда освободится портал. Как и у Воина, на ее поясе висел меч, в руке она держала весы — талисман ее силы. Белая наглазная повязка сейчас была завязана у нее на шее наподобие шейной косынки. Женщина уселась на третье место слева и положила весы на полку под столом.
Наконец прибыл и сам Император. В красной с золотым окаймлением накидке поверх темно-зеленого одеяния, в тяжелой зубчатой императорской короне, от которой на плечи спускалась грива свинцово-седых волос, переходящих в густую, косматую бороду, он выглядел воистину величественно. В его руке был черный с серебряной отделкой посох, на верхнем конце которого, словно бутон в серебряных чашелистиках, сверкал мелкоограненный алмаз величиной с кулак Воина. Это был известный в тонких мирах Посох Силы, который мог ввергнуть в Бездну любого из здешних обитателей.
Император занял свое место во главе стола. Закат Аала догорал, с другой стороны горизонта поднималась пестрая цепочка лун. Власти сидели за столом молча, почти торжественно. Почти, потому что полную торжественность обстановки нарушали их недоуменные взгляды, направленные на пустующее кресло, среднее справа. Наконец Император сдвинул густые брови и взглянул туда в упор.
— Он всегда был небрежным, — ни к кому не обращаясь, произнесла Жрица.
— Этот безответственный мальчишка вечно опаздывает, — пренебрежительно фыркнул Воин.
— Он был таким в прошлые дни Единого, когда был в облике мальчишки, — вступилась за отсутствующего Императрица. — А в этом бытии он предпочитает облик юноши.
— Ты хочешь сказать, что сейчас он не опаздывает? — иронически спросил ее Воин.
— Ну, до сих пор он не опаздывал… — Императрица запнулась, — то есть я хочу сказать, не опаздывал на много. Он сейчас появится.
Появляться после Императора было верхом неприличия. Никто из Властей никогда не позволял себе этого.
Кроме него.
— Это он. — Женщина в оранжевом взглянула на гептаграмму, которая снова засветилась. Однако вскоре стало видно, что линии портала не белые, а голубые — значит, прибывал кто-то из младших Сил.
Собравшимся в зале было известно, кто это — за столом им всегда прислуживала Нерея. Конечно, Власти могли обойтись и без нее, потому что жезл изобилия Императрицы мог вызвать на стол любые кушанья, но давным-давно сложилась традиция, что эта тонкая девушка с лицом подростка наполняет их кубки божественными напитками из плодов сада Эдема. Никто не помнил, откуда и как взялась эта традиция, но, поскольку она существовала, то соблюдалась неукоснительно. Нерея появлялась в зале позже Властей, когда они уже занимали свои места, и сразу же принималась за свою работу.
Она появилась в столбе голубого света с двумя узкогорлыми кувшинами в руках, серебряным и золотым. Бледно-голубое платье, обтягивавшее тонкую талию и по-детски недоразвитую грудь, было умышленно строгим, оставляя открытыми только верхнюю часть шеи и кисти рук. Белокурые волосы, прижатые к темени тонким обручем белого металла, ниже вились длинными, уложенными раздельно локонами. Ее лицо — лицо девочки-подростка или красивого мальчика — не выражало ничего, кроме послушания, удлиненные прищуренные глаза были потуплены, поэтому трудно было определить, какого они цвета.
Правда, если Нерее во время своей добровольной службы случалось поднять взгляд, в ее глазах мелькало нечто такое, отчего становилось понятным, почему эту скромницу регулярно навещает по ночам Воин, хотя в тонких мирах было множество других красивых женских сущностей. Воин был единственным из Властей, кто имел привычку расходовать избыток творческой силы подобным примитивным, атавистическим способом. Остальные Власти относились к этой его склонности со снисходительной усмешкой, а сейчас от нечего делать следили, каким взглядом он провожает идущую к столу девушку.
Она прошла мимо, не подняв на него глаз, и остановилась рядом с Императором, ожидая приказа наливать напитки. Стол был пока пуст, но старший из Властей сделал знак Императрице, и та начертала в воздухе символ своим жезлом изобилия. В одно мгновение стол оказался заставленным столовыми приборами, бокалами и блюдами с кушаньями.
Среднее кресло справа по-прежнему пустовало. По знаку Императора Нерея стала наливать напитки в золотые кубки и хрустальные бокалы — сначала ему, а затем по кругу, справа налево. Она замешкалась у пустого кресла, но Император движением брови приказал ей следовать дальше. Закончив разливать, она отошла к стене, мыслью вызвала к проявлению круглый столик и стул, поставила кувшины и села рядом, дожидаясь следующей службы.
Власти подняли кубки, начиная долгий, на всю ночь, ужин. Тот, кого мужчины пренебрежительно обзывали мальчишкой — за то, что он предпочитал юную внешность, а женщины втайне от них называли светоносным — за то, что когда он, в малиновом плаще, в белой рубахе до колен, подпоясанной веревкой из лунных лучей, с волосами цвета свежевыпавшего снега, появлялся в Вильнаррате, в огромном зале становилось светлее, тот, кого все прозывали скрытным, а нередко и лукавым — за то, что никто не знал, что он задумает и что предпримет в следующее мгновение, — он пока отсутствовал на сборе.
Он единственный вытащил четыре талисмана из трех возможных, когда сущности тонких миров тянули жребий из колодца предназначения на заре дня Единого. Тогда Императору достался Посох Силы, Императрице — жезл изобилия, Иерофанту — крест веры. Тогда Жрица вынула из колодца книгу — талисман власти тайного знания. Воин извлек себе боевой меч и вожжи, вызывающие колесницу, запряженную двумя грифонами, а Судье достались меч правосудия, повязка и весы. А он, как и Судья, с каждой из трех попыток достал по талисману — сначала плащ, затем рубашку, но последними он вынул сандалии, вокруг которых обвилась веревка из лунных лучей.
Нерея еще дважды подходила к столу, чтобы наполнить кубки Властей напитками Эдема из неиссякающих кувшинов. Наступила полночь, и все семнадцать лун — двенадцать, проявленных во всех мирах, и пять, принадлежавших тонким мирам, — поднялись в зенит. Пришло время силы.
