Фастин-чудотворец, может, слыхал? От бесплодия прихожанок лечил, с глазу на глаз. Они потом непременно беременели…
— Нет, — Семён призадумался с самым серьёзным видом. — Ежели бы слышал, то запомнил бы. А как он их лечил? Возложением дланей на чело тех прихожанок, или возложением их на кровать? Прихожанок, разумеется. Не дланей.
— Думаю, по второму варианту, — глубокомысленно изрёк медальон. — Эдак оно вернее, — они оба расхохотались, и Мар, и Семён.
— Ты давай, проверяй, чего там интересного в линии связи есть, — Семён с сожалением глянул на пустую тарелочку, — да придётся мне, похоже, в ресторан идти. Чёрствый пирожок не самая сытная на свете еда! И минералка без газа, брр!
— Момент, — Мар на секунду умолк и тут же радостно сообщил:
— Семён, тебе вызов! Висит уже дней пять как… О! И не простой вызов! Срочный, помечен как сверхважный. Кто же это у нас будет? Ну-ка, проверю адресата. — Мар умолк.
— От Кардинала, что ли? — Семён встал из кресла, потянулся. — Опять, небось, в какой Мир меня погонит, самого себя искать, — Семён усмехнулся. — А что поделать? Раз подписался быть его помощником, куда теперь деваться! Мар! Эй, ты чего молчишь-то?
— Это, Семён, не Кардинал, — растерянно ответил медальон. — Это сам Мастер Четырёх Углов! — Мар произнёс последние слова с такой интонацией, что стало понятно — они все пишутся с прописной буквы. То есть с заглавной.
— А что нужно тому четырёхугольному мастеру? — Семён бесцельно заглянул в единственный ящик стола, обнаружил там пустой пакетик из-под презерватива и подумал, что здесь не только связью с иными Мирами занимались, но и другими связями тоже. Прямо на столе.
— И кто он, тот мастер? — Семён задвинул ящик.
— Ты не знаешь, кто такой Мастер Четырёх Углов? — опешил медальон. — Надо же! Хотя понятно — ты же не состоишь в Гильдии Воров. С тобой, Семён, хочет пообщаться сам Глава Вседисковой воровской Гильдии! Уже пять дней как хочет. Причём очень срочно.
— Если он пять дней срочно ждал, то часок ещё уж точно подождёт, — рассудительно сказал Семён. — Пойду-ка я всё же в ресторан, от твоего пирожка у меня никаких впечатлений, лишь изжога началась. Жрать хочется невозможно, — Семён направился к выходу из комнаты. — Потом, всё потом: и Глава Гильдии, и остальные имперские новости. На сытый желудок. — И вышел из комнаты.
Ресторан находился на первом этаже. Уютный, небольшой ресторанчик, с камерным оркестриком на эстраде, с пригашенным верхним освещением и с задрапированными гобеленами стенами. На гобеленах везде было изображено одно и то же: рыцари и драконы. И обязательно — младые девы со скорбно заломленными руками. Принцессы, наверное.
На одних гобеленах драконы харчили доблестных рыцарей прямо с латами, на других — рыцари энергично колбасили поверженных драконов мечами; и в том, и в другом случае присутствующие на пейзаже юные принцессы выглядели одинаково расстроенными.
Семён заказал себе жаркое из телятины и кувшин пива. После чего, поминая про себя нехорошими словами дежурный пирожок, приступил к ужину.
Семён как раз допивал пиво, когда почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Хотя, как говорят скептики, взгляд есть вещь нематериальная и нечувствительная, никоим образом не осязаемая, однако вор с прикрытием его всё же ощутил; отставив кружку, Семён неспешно принялся вытирать салфеткой рот, с показным безразличием посматривая по сторонам. Семён занимал столик в затемнённом углу, откуда обозревался весь зал — у Семёна уже появилась профессиональная привычка не маячить у народа на виду, но при этом видеть всех самому. Держать ситуацию под контролем.
В противоположном углу зала ресторана, столиков через шесть, сидела девушка и ела пирожное, запивая его чаем — на столе был виден заварной чайничек; ела настолько сосредоточенно, уставясь в свою чашку и не поднимая глаз, что у Семёна не возникло никаких сомнений — на него смотрела именно она. Потому как больше разглядывать Семёна было некому: за другими столиками шла обычная пьянка, кое-где разудалая, с тостами, кое-где тихая, почти интимная — но так или иначе, а для выпивающего люда Семён не существовал.
Видно девушку было плохо, её угол тоже освещался неважно: Семён лишь смог разглядеть, что у неё длинные чёрные волосы и тонкие музыкальные пальцы. И что на груди у неё ажурный золотой кулон с небольшим бриллиантом посреди — драгоценный камушек то и дело посверкивал острыми лучиками; Семён отвёл взгляд в сторону, подозвал к себе официанта и, расплатившись, направился к себе в номер. Лифта в пансионате не было, откуда в замках лифты — подниматься по лестнице после сытного ужина показалось для Семёна несколько тяжеловатым.
— Между прочим, — доверительно сказал Мар, когда Семён поднялся на свой этаж, — тебя, оказывается, пасут! Видал девицу с золотой побрякушкой на цепочке? Вот она за тобой и приглядывает. Чтоб меня в трубочку свернуло, ежели это не так! Уж я-то знаю, когда смотрят с необязательным любопытством, а когда конкретно следят… Интересно, кто она, та надзирательная девица, на кого работает? Вряд ли на Имперскую службу безопасности, слишком она красивая для обычной наружной слежки… Такие, как правило, у службы безопасности в амурных делах используются — для выкачивания ценной информации. Или для шантажа с тем же дальнейшим выкачиванием…
— Она действительно красивая? — задумчиво спросил Семён, подходя к двери своего номера. — Я не разглядел. Темно было!
— Вполне на уровне, — заверил Семёна медальон. — У меня зрение сам знаешь какое! О-го-го какое!
— Ну и как она выглядит? — поинтересовался Семён, заходя в номер и запирая дверь. — Как?
— Отлично выглядит, — бодро доложил Мар. — Кулон-плетёнка выполнен из золотой проволоки девятьсот девяносто шестой пробы; камушек на полтора карата, огранка стандартная, бриллиантовая, семьдесят две грани… Вроде всё.
— Я же тебя про девушку спрашивал, а не про её украшения, — с укоризной произнёс Семён. — Ты мне о ней скажи!
— Ну-у, — неуверенно протянул Мар, — девушка как девушка. Красивая. С глазами и ресницами. Что ещё можно сказать, даже не знаю…
— Исчерпывающий ответ, — усмехнулся Семён. — Ладно, если она приставлена за мной следить, то мы ещё встретимся! Тогда и посмотрю, какая она из себя, с глазами и ресницами. — Семён направился прямиком в рабочую комнату.
Устроившись в кресле, Семён махнул рукой:
— Давай, Мар, письмо от четырёхугольного! Или что там — вызов, да? Можешь вызывать. Дозволяю.
— Сейчас, — медальон затих, включаясь в линию связи; Семён потёр глаза — работающая магическая линия выглядела для него как рой мух, заполняющий всю комнату; удовольствия это зрелище ничуть не доставляло.
