Мое истинное лицо не видно при дневном свете. Его нельзя рассмотреть за надетой сверху личиной, невозможно увидеть ни при каких условиях, кроме как при свете полной луны или вот так - низко склонившись над текущей водой. Среди ночи. В неверном свете далеких звезд. Зеркала всегда его искажают, они не умеют донести до зрителя всю нечеловечность его странных пропорций. Не могут отразить таким, какое оно есть на самом деле, потому что сверху его всегда закрывает невзрачная маска. Зато зеркала неизменно его портят, придавая размытые, блеклые и изломанные очертания. Словно позволяют проступить из-под прежнего лица, если посмотреть не прямо, а немного вскользь. Да так, что увидев его однажды, я долгие годы боялась снова взглянуть. А вот сейчас... выходит, не зря решилась?
Я неуверенно дотронулась до алебастровой кожи и чуть вздрогнула, когда отражение с точностью повторило мое движение. Точно так же коснулось белоснежной щеки, но сделало это странно удлинившимися, каким-то паучьими пальцами с неимоверно тонкими фалангами, на кончиках которых серебряными полосками сверкнули острые коготки. Следом за мной оно осторожно провело по скуле, попробовало нажать на кончик носа, трепетно прошлось по бледным и почти незаметным на фоне ошеломляющей белизны кожи губам... наконец, бережно отодвинуло вечно спадающую челку и настороженно замерло, не смея прикоснуться к тонким, полупрозрачным, почти невидимым векам, под которыми прятались нереальные, огромные и немного печальные глаза.
Мы одновременно вздохнули и чуть отдалились друг от друга: я и та странная девушка, в которой мне никак не хотелось признавать себя. Десять лет назад, когда в тусклом свете луны я мельком ее увидела - совсем еще девчонку, перепуганную и зареванную, мне показалось, она была ужасной. Страшной. Жуткой. Дико пугающей, потому что тогда на ее пальцах еще виднелись кошачьи когти, из глаз не прошло выражение запоздалого страха перед содеянным, а невесть как оказавшееся в том сарае зеркало было, к тому же, старым и кривоватым... помнится, тогда я чуть не умерла от страха. А теперь, глядя на себя через долгие годы, с сомнением касаясь ровной, слегка искрящейся кожи, пробуя шевелить губами и всматриваясь в крупные, ни с чем не сравнимые глаза... я не могла не признать за ними определенной гармонии. Да, сходство с человеком было весьма отдаленным, это лицо было чужим и непривычным, каким-то неправильным и несообразным в сравнении с тем, что мне приходилось когда-либо видеть. Но некое очарование в нем все-таки ощущалось. Какая-то чуждая красота, неземная легкость, подозрительная тонкость и необъяснимая хрупкость, от которой начинало щемить сердце. Но особенно броской она становилась на фоне угольно черного неба и непослушной гривы серебристых волос, привычно легших на плечи и немного сгладивших излишнюю остроту впечатлений. Сейчас мое отражение было неимоверно далеко от недавно надетой личины и, скорее, напоминало гордую и независимую привлекательность эльфов, в которых тоже нередко проглядывает нечто нечеловеческое. Это неуловимо проскальзывало в летящих бровях, четком овале лица, в расположении глаз и слегка заостренных кончиках ушей. Но, в то же время, оно разительно отличалось от всего, что только существует в этом мире. Это лицо было странным. Удивительным. Неповторимым. Непонятным. Манящим. И по-настоящему загадочным.
Я зачаровано вздохнула, с жадностью рассматривая себя снова и снова. Неловко моргнула, со смутным холодком отметив, как дрогнули прозрачные, но пугающе вертикальные веки у моего отражения. Нервно дернулась, потому что они слишком уж напомнили мне змеиные... или птичьи?.. собралась было проверить свою догадку, слишком быстро наклонилась и тут же все испортила: потревоженная неловким движением вода пошла частой рябью, смывая хрупкий образ. Затем и вовсе заволновалась, словно от сильного ветра. Наконец, просто поплыла, а потом разбилась тысячами брызг и, заново вымочив мне рубаху, полностью испортила картинку.
Я с досадой поджала губы и резко встала, собираясь одеться. Уже вышла на берег, громко прошлепав босыми ногами по мягкой траве, и хотела было наклониться за вещами, но тут зачем-то вскинула голову и... замерла нелепой скульптурой на середине движения: на меня с каких-то пяти шагов целилась длинная оперенная стрела, с нескрываемым интересом изучая беззащитную грудь и открытое горло, а за ней виднелся размытый силуэт в коротком плаще, руки которого сделали недвусмысленный жест.
- Не двигайся!
У меня что-то противно сжалось внутри.
Ну вот. Говорю же: плохой из меня следопыт. В любом городе быстро сориентируюсь и приживусь, будто так и надо, но темные лесные дебри до сих пор остаются для меня сущей загадкой. Нет, направление я не потеряю, в трех соснах не заблужусь и не наступлю по дурости в барсучью нору - все-таки кое-какие навыки остались. И неплохие, смею сказать. Я могу ходить совершенно бесшумно. Быстро бегаю, неплохо плаваю, довольно вынослива и на диво сильна. По дереву тоже вскарабкаюсь без особых проблем. От городской стражи с легкостью уйду по крышам. Любой тайник вскрою за три минуты и даже не слишком напрягусь... но, скажите, как это могло помочь мне сейчас? Здесь? Когда я стою в полуприсяди в одной только рубахе, бесстыдно облепившей тело и откровенно стесняющей движения? Когда из оружия нет ничего, кроме оставшихся на земле ножей? Когда я даже представить не могу, кто сумел так ловко и, главное, абсолютно незаметно подойти ко мне на расстояние всего в несколько шагов? И, наконец, когда у этого неизвестного в руках - натянутый лук, а стрела уже готова сорваться с тетивы?
Да я даже когти отрастить не успею!
Я медленно выпрямилась, лихорадочно просчитывая варианты. Признаю: подловили меня лихо. Ловко, умно и красиво, аж зависть берет. Незнакомец очень спокоен. Руки, умело удерживающие тетиву на месте, не дрожат. Глаза, которых не видно под низко надвинутым капюшоном, явно следят за каждым моим движением. Сам собран, но не встревожен. Насторожен, но полностью уверен в себе. Да еще этот голос... мягкий вкрадчивый шепот, сладким ядом забирающийся в душу, пронзающий ее насквозь и заставляющий непроизвольно прислушиваться... я резко тряхнула головой, избавляясь от наваждения. Так, что мы имеем? Справа - роскошные кусты, полные острых колючек. Сзади - ручей и еще одна стена зеленых зарослей, стоящая чуть не в десятке шагов... нет, не добегу: он наверняка успеет выстрелить. Впереди - туго натянутый лук, на который опрометчиво бросаться очертя голову, а слева...
Я осторожно скосила глаза и тихо выругалась, подметив среди ветвей еще один молчаливый силуэт - столь же высокий, как первый, закутанный в такой же зеленый плащ и тоже поднявший в мою сторону искусно сплетенный лук. Вот же попала! И как я умудрилась проморгать сразу двоих?!!! Ловкие, сволочи! Неслышно подобрались, спокойно оценили обстановку, убедились, что я тут совершенно одна, и, терпеливо дождавшись, когда мне надоест на себя любоваться, показались на глаза!!
