Он снова сел верхом на Грома. «Эгг, возвращайся в Стэндфаст с бочонками. Я собираюсь посмотреть. что случилось с водой».
«Речки всегда пересыхают», сказал Беннис.
«Я просто хочу посмотреть…»
«Как ты сейчас под камень заглядывал? Брось эти камни, балда. Никогда не знаешь, что из-под них вылезет. В Стэндфасте нас ждут славные соломенные тюфяки. Еще яйца каждый день и россказни сира Южаса, каким великим он раньше был. Брось это, говорю тебе. Речка высохла, вот и все».
Но Дунк всегда был упрям. «Сир Юстас ждет свое вино», напомнил он Эггу. «Скажи ему, куда я пошел».
«Хорошо, сир», Эгг дернул Мейстера за повод. Мул передернул ушами, но пошел. Он хочет сбросить со спины эти бочонки. В чем Дунк не мог его винить.
Речка, пока в ней была вода, текла на северо-восток, так что Дунк направил Грома на юго-запад. Он не проехал и десятка ярдов, как Беннис нагнал его. «Мне лучше присмотреть, чтобы тебя не повесили», он сунул в рот новую порцию кислолиста. «За вон тем ивняком правый берег – уже паучьи владения».
«Я останусь на нашей стороне».
Дунк не желал неприятностей от Леди Холодного Рва. В Стэндфасте о ней говорили всякое. Ее прозвали Красной Вдовой – из-за мужей, которых она похоронила. Старик Сэм Ступс говорил, что она ведьма, отравительница и даже хуже. Два года назад она послала за реку своих рыцарей, чтобы поймать одного из людей Осгрея, укравшего овцу. «Когда милорд приехал в Колдмоут, чтобы забрать его, ему велели поискать во рву», рассказывал Сэм. «Она зашила беднягу Дэйка в мешок с камнями и утопила его. Вот после этого сир Юстас взял на службу сира Бенниса, чтобы пауки не лазили в его владениях».
Гром шел под знойным солнцем не спеша, твердым шагом. Небо было голубым и твердым, без единого намека на облачко. Ложе ручья вилось среди каменистых пригорков и жалких ив, через голые бурые холмы и поля, на которых урожай уже погиб или еще погибал. Через час Дунк и Беннис выехали на край небольшого Осгреевского леса, который звался Уоттовым лесом. Издали заросли выглядели заманчиво, и Дунк подумал о тенистых полянах и веселых ручьях, но вблизи деревья оказались иссохшими, с обвисшими ветками. Кое-где с больших дубов осыпались листья, и половина сосен сделалась коричневой, как сир Беннис, и их стволы окружали валы мертвых игл. Все хуже и хуже, подумал Дунк. Хватит одной искры – и здесь все полыхнет, как трут.
Густой подлесок вдоль Клечатого ручья состоял из колючих лоз, крапивы, шиповника и молодого ивняка. Чтобы не ломиться через него, Дунк и Беннис переехали по высохшему руслу на сторону, принадлежавшую Колдмоуту, там деревья вырубили под пастбище. На выгоревшей коричневой траве с вялыми дикоцветами паслось несколько черноносых овец. «Дурнее овцы нет животного», заметил сир Беннис. «Может, они тебе родня, а, балда?» Дунк не ответил, и он снова заквохтал цыплячьим смехом.
***
Еще в полулиге к югу они обнаружили дамбу.
Она была не очень большой, но прочной с виду. С берега на берег шло два плотных заграждения из неошкуренных стволов. Пространство между ними было забито камнями и землей и плотно утрамбовано. Вода за дамбой поднялась и текла в канаву, что вела через поля леди Веббер. Дунк привстал в стременах, чтобы получше рассмотреть их. Солнечные блики на воде выдавали еще десяток канав, расходящихся в разных направлениях, как паучья сеть. Они крадут нашу воду. Это зрелище его возмутило, особенно когда до него дошло, что деревья явно были срублены в Уоттовом Лесу.
«Смотри, дубина, до чего ты достукался», сказал Беннис. «Нет, ручей сам не мог высохнуть. Может, это и начинается с воды, а закончится кровью. И скорее всего – моей и твоей». Коричневый рыцарь выхватил меч. «Ну, тут ничем не поможешь. Вот твои трижды клятые землерои. Давай-ка их припугнем». Он дал своей лошадке шпоры и поскакал вперед.
Дунку пришлось последовать за ним. Длинный меч сира Арлана, полоса доброй стали, бил его по бедру. Если у этих канавокопателей есть хоть толика ума, они побегут. Копыта Грома взбивали клубы пыли.
Один человек при виде приближающихся рыцарей уронил лопату – но это и все. Там была дюжина обожженных солнцем до черноты землекопов, высоких и низких, старых и молодых. Они выстроились неровной линией, сжимая свои лопаты и кирки, и Беннис остановился. «Это земли Колдмоута!» – крикнул кто-то.
«А это ручей Осгрея», Беннис указал на него своим мечом. «Кто навалил здесь эту проклятую дамбу?»
«Мейстер Керрик», – ответил молодой землекоп.
«Нет», – поправил другой, постарше. «Этот серый только указывал да говорил делать то да копать там, а сделали ее мы».
«Тогда вы ее и разделаете обратно».
Землекопы смотрели на него угрюмо и вызывающе. Один утер пот со лба. Они молчали.
«Плоховато у вас со слухом», – сказал Беннис. «Мне что, отрубить ухо-другое? Кому первому?»
«Это земли Вебберов», сказал старый землекоп, тощий, сгорбленный и упрямый. «У вас нет права сюда заходить. Только тронь нас – и миледи утопит тебя в мешке».
Беннис подъехал ближе. «Что-то не вижу тут никаких леди, одни только языкатые поселяне». Он приставил меч к обнаженной загорелой груди землекопа, так что выступила капля крови.
Он заходит слишком далеко. «Убери меч», предупредил его Дунк. «Он не виноват. Это мейстер велел им».
«Это ради урожая, сир», – сказал другой землекоп. «Пшеница сохнет, так мейстер сказал. И грушевые деревья тоже».
«Ну так то ли груша умрет, или ты».
«Тебе нас разговорами не запугать», отозвался старик.
«Нет?» – Беннис сделал движение мечом и раскроил старику щеку от уха до челюсти. «Я сказал, что или деревья ваши помрут, или вы». По лицу землекопа потекла кровь.
Он не должен был этого делать. Дунку пришлось сдержаться. Беннис был с ним на одной стороне. «Убирайтесь отсюда», гаркнул он на землекопов. «В замок к вашей леди».
«Бегите!» – приказал сир Беннис.
Трое побросали свои лопаты и побежали. Но еще один, коричневый от загара, поднял кирку и сказал: «Их тут всего двое».
«С лопатой против мечей ходят только дураки, Йорген», возразил старик, прижимая руку к лицу. Сквозь пальцы текла кровь. «На этом дело не кончится».
«Еще слово – и можешь кончиться ты».
«Мы не хотели вам ничего плохого», – сказал Дунк старику с окровавленным лицом. «Мы только хотели нашу воду. Скажите это своей леди».
«Мы-то ей скажем, сир», пообещал загорелый, все еще сжимая кирку. «Мы ей скажем».
Обратно домой они ехали через самую чащу Уоттова Леса, и были благодарны за ту слабую тень, которую давали деревья. И все равно они изжарились. Вроде бы в лесу должны были быть олени, но видели Дунк с Беннисом из живого только мух. Мухи жужжали перед лицом Дунка и ползали вокруг глаз Грома, без конца раздражая коня. Воздух был неподвижен.
