Честно говоря, месье Кларке был для нас карикатурой на Францию и французов из грошовых романов и комиксов. И все же я обязан месье Кларке жизнью, хотя понял это спустя много лет, когда этот старый джентльмен отошел в иной мир и когда я вдруг оказался транспортированным на Марс… Но я опять забегаю вперед.
Кларке был загадкой даже для меня, хотя я в детстве и юности знал его лучше, чем кто-нибудь еще. Он был, по его словам, учителем фехтования при царском дворе в России, откуда вынужден был спешно уехать, так как власть взяли большевики.
В то время ему казалось, что весь мир пребывал в хаосе и крутился вверх тормашками. Он нашел маленький городок и полюбил его. Вероятно, жизнь, какую он у нас вел, радикально отличалась от прежней, но он привык к ней и выглядел довольным.
Впервые мы встретились, когда я попался на “слабо” своих приятелей и влез на его забор, чтобы посмотреть, что он делает. В то время мы были убеждены, что он шпион. Он поймал меня, но вместо ожидаемого расстрела добродушно рассмеялся и отправил меня восвояси. После этого случая он мне сразу понравился.
Вскоре у нас, ребят, наступила пора хождения в кино на Рональда Колмена в “Пленнике Зенды”. Мы все стали Рупертами и Рудольфами. С длинными палками, заменявшими нам шпаги, мы до изнеможения фехтовали друг с другом — не очень умело, но с большим энтузиазмом.
Однажды в солнечный полдень раннего лета я и мой товарищ Джонни Балмер сражались за трон Пуританин перед домом месье Кларке. Неожиданно раздался громкий крик, мы удивленно оглянулись.
— Нон! Нон! Нон! — Француз был явно рассержен. — Это неверно! Это не так, как фехтуют джентльмены.
Он выбежал из сада и, выхватив у меня палку и приняв грациозную позу, принялся фехтовать перед лицом пораженного Джонни, который попросту стоял разинув рот.
— Теперь, — обратился он к Джонни, — ты должен то же самое, уи?
Джонни попытался скопировать его позу.
— Теперь ты делать выпад — вот так! — Палка метнулась молниеносным движением вперед и остановилась у груди Джонни.
Мы с Джонни пришли в бешеный восторг. Вот человек, который стал бы достойным соперником Руперта.
Через некоторое время месье Кларке остановился и покачал головой.
— Не хорошо с этими палками. Мы должны взять настоящие рапиры. Нон? Идемте!
Мы последовали за ним в дом. Он был хорош, хотя и не изысканно меблирован. В специальной комнате наверху мы еще раз охнули и разинули рты.
Здесь была выставка клинков, да таких, какие не могли нам даже присниться! Теперь я знаю, что это были рапиры, шпаги и сабли, да еще коллекция прекрасного антикварного оружия: ятаганы, самурайские мечи, двуручные мечи, короткие римские мечи — гладиусы, и многие, многие другие…
Месье Кларке махнул рукой в сторону завораживающей выставки оружия.
— Вот! Моя коллекция. Они милы — эти маленькие мечи, нон? — Он взял маленькую рапиру и протянул ее мне, вручив похожую и Джонни.
Какое непередаваемое завораживающее ощущение — держать в руке хорошо сбалансированную шпагу. Я разминал запястье, не совсем умея добиться этого баланса. Месье Кларке взял меня за руку и показал, как нужно держать ее.
— Не хотелось бы вам обучиться надлежащим образом? — подмигнув, спросил он. — Я мог бы многому научить вас.
Неужели такое возможно? Мы держали в руках эти рапиры и могли сражаться на них, подобно самым лучшим фехтовальщикам. Я был счастлив, пока мне не пришла в голову мысль, заставившая потупиться.
— О, у нас нет денег, сэр. Мы не можем заплатить вам, а наши родители вряд ли станут — они достаточно скупы.
— Я не желаю оплаты. Умение, которое вы приобретете у меня, будет достаточной наградой! Но сперва я покажу вам эти простые парирования.
И он принялся обучать нас. Мы не только учились фехтовать современным спортивным оружием — рапирами, шпагами и саблями, но также и древним оружием разных форм, веса, размеров и баланса. Он обучил нас своему чудесному искусству.
Мы с Джонни посещали специальную комнату шпаг месье Кларке каждую свободную минуту. Он, казалось, был благодарен нам за возможность передать умение, также как и мы ему — за шанс научиться.
К пятнадцати годам мы оба были весьма неплохими фехтовальщиками, и мне думается, что я немного превосходил Джонни, хотя это мое личное мнение.
Примерно в то же время родители Джонни переехали в Чикаго, так что я стал единственным учеником месье Кларке. Если я не был занят физикой в школе, а позже в университете, то меня можно было найти у него оттачивающим свое мастерство. И наконец настал день, когда он закричал от радости. Я победил его в долгом и сложном поединке!
— Ты самый лучший, Майкл! Лучше, чем все, кого я знал!
Для меня это была самая высокая похвала, которую я когда-либо получал. В университете я, конечно, занимался фехтованием и был отобран в американскую сборную на Олимпийские Игры, но из-за критического положения в учебе мне пришлось выйти из состава команды.
Вот так я научился фехтовать.
В минуты крайней подавленности я считал этот вид спорта довольно бессмысленным — архаическим и лишь косвенно полезным, в том смысле, что он дал мне превосходную реакцию, укрепил мускулы и оказался полезен в армии. Я был уже физически подготовлен.
Мне повезло. Я хорошо учился и уцелел на военной службе, часть которой прошла в боях с партизанами во вьетнамских джунглях. К тому времени мне исполнилось тридцать, и я был известен в мире физики. Одержимость идеей передачи материи выдвинула меня в начальники отдела, ответственного за изобретение машин.
Я помню, как мы сутками работали над ней, стараясь увеличить ее возможности, дабы она могла переносить на расстояние человека.
Неоновые лампы на потолке лаборатории освещали сверкающий шкаф из стали и пластика, направленный на него большой “транзисторный конус”, а также другое оборудование и приборы. Так работала наша пятерка — трое техников и доктор Логан, мой главный помощник.
Я проверял приборы, в то время как Логан и техники работали с оборудованием. Вскоре все датчики показывали то, что им полагалось, и мы были готовы к проведению опыта.
Я повернулся к доктору Логану и молча взглянул на него. Он выразительно посмотрел на меня. Затем мы пожали друг другу руки — это было все.
Я влез в машину. Раньше они пытались отговорить меня от этого сумасшествия. Но ко времени проведения эксперимента — сдались. Логан снял телефонную трубку и связался с бригадой, управляющей “приемником”, расположенной в лаборатории на другой стороне здания.
