– Не хочу тебя торопить… – начал он.
– Знаю, – прошептала она.
У нее тряслись руки, но она умудрилась усилием воли унять дрожь. Остался последний тумблер, но эта чертова штука не поддавалась. Если бы только…
Раздался щелчок, защелка освободилась, зато другая снова встала на место. Небольшая дополнительная мера предосторожности. Моа глухо выругалась.
В коридоре раздался шорох.
– Моа, – шепнул Турпан.
– Ты мне мешаешь, – тихо процедила она сквозь зубы.
Прикусив нижнюю губу, Моа стала царапать защелку кончиком лезвия-отмычки, пытаясь освободить ее. Перед ее внутренним взором стоял тот, кто притаился в коридоре. Она никогда не видела ни одного моцга, но слышала истории о них. «Открывайся!» – мысленно приказала она замку. Но упрямец, похоже, твердо решил не уступать.
Снова послышались шаги в коридоре, тяжелые и неторопливые. Эта тварь вот-вот войдет сюда… Увидит воров, и все будет кончено, все будет кончено…
Замок щелкнул. Моа распахнула дверь и вздрогнула, когда заскрипели петли. Турпан пулей проскочил в проход, девушка метнулась следом и закрыла за собой дверь.
Они вбежали в крохотное складское помещение, загроможденное ящиками. Некоторые из ящиков раскололись, и из них медленно вытекала питательная каша. Турпан уже искал люк, который они видели на плане этажа. Они оба знали, что тот моцог слышал звук открывшейся двери. Он придет проверить. Это лишь вопрос времени. Но когда имеешь дело с этими тварями, вопрос времени стоит очень остро. Моцги могут двигаться так быстро, что глазом не уследишь, или так медленно, что кажется, будто они и вовсе не двигаются. Моа оставалось лишь отчаянно надеяться, что судьба будет на их стороне.
Они нырнули за груду ящиков и увидели то, что искали: металлическую крышку люка, полускрытую треснувшей коробкой. Турпан отшвырнул прочь коробку, сочившуюся каким-то волокнистым веществом, и потянул крышку люка. К счастью, замка на люке не было. Моа проскользнула в тесный лаз, Турпан следом. Едва он закрыл крышку, они услышали, как дверь склада открылась и вошел моцог.
– Вперед! – прошипел Турпан сквозь респиратор, и Моа поползла в тесном пространстве между этажами здания.
Здесь шли трубы и стояли старинные механизмы, о назначении которых можно было только догадываться, но было светло и достаточно места, чтобы ползти.
Они расслабились только после того, как свернули за угол и очутились в крохотной комнатке, полной циферблатов и кабелей. Ни один прибор не подавал признаков жизни. Воры сели рядом на холодный решетчатый пол, пытаясь отдышаться. Им казалось, что моцог не успел их заметить. Кроме того, он все равно слишком большой, чтобы пролезть вслед за ними. У тех, кто всю жизнь жил впроголодь, есть свои преимущества – если ты маленький и тощий, то всюду проскользнешь. Турпан и Моа не знали своего возраста, в Орокосе никто не считал недель, месяцев или лет. Они были уже не детьми, хотя еще и не взрослыми. В гетто на детство приходилось мало времени. Оба вора выглядели старше, чем были на самом деле.
Через некоторое время Моа улыбнулась Турпану:
– Еле ушли.
Турпан улыбнулся в ответ – она поняла это по морщинкам вокруг его глаз.
– Я и не сомневался, – солгал он.
Они пробирались с уровня на уровень по узким воздуховодам, а там, где по воздуховодам не получалось, – крались по коридорам. Планы этажей Турпан и Моа выучили наизусть, однако карты их иногда подводили: части здания изменились с тех пор, как их начертили. Но Турпан и Моа умели действовать по обстановке и решали такие проблемы по мере их возникновения. Помогая друг другу, они умудрились никем не замеченными добраться до самого нижнего этажа, глубоко под землей. Иногда они слышали зловещее бормотание и трескотню моцгов. Тогда воры возвращались назад и обходили опасную зону. Но хотя здесь было много тупиков и они несколько раз чуть не столкнулись с моцгами, в конце концов они нашли нужную комнату.
Они проникли в нее сверху, проскользнув через дверь на галерею, идущую под потолком. Галерея, как и сама комната, была настоящим произведением искусства. Казалось, она была сделана из каким-то неведомым образом сплавленных воедино металлов, дерева и пластмасс. Застывшие завитки и узоры создавали впечатление, будто перила выросли здесь сами по себе. Стены комнаты когда-то были обшиты великолепными панелями из полупрозрачного цветного стекла, с арками из черного дерева и инкрустацией из драгоценных камней. Однако время и вандалы основательно поглумились над этой красотой: многих камней недоставало, дерево покрылось царапинами. На стенах тут и там красовались непристойные надписи. В углах темнели омерзительные горы отбросов.
А хуже всего была пирамида в центре. Моцги построили башню из костей, башню высотой в человеческий рост. Они старательно сложили ее из останков своих жертв, скрепив их каким-то клейким раствором. На пожелтевших бедренных костях и ключицах сохранились клочья высохшей плоти.
Хотя люди уже давно перестали верить в богов, моцги продолжали поклоняться какому-то темному божеству. И башня была алтарем этого божества. Перед ним стояла маленькая бронзовая шкатулка.
– Вот она, – прошептал Турпан.
В эту минуту он впервые по-настоящему поверил в успех вылазки.
Он оглянулся на Моа, но не позволил, чтобы она заметила его облегчение. Благодаря респиратору ему было легко скрывать свои чувства. Иногда Турпан был готов благодарить за это судьбу. Что, если бы Моа догадалась, что он вовсе не так уверен в себе, как притворяется? Что, если бы она знала, как у него сердце ушло в пятки, когда моцог их чуть не сцапал? Моа черпала силы в спокойствии Турпана, и если он выдаст свой страх, она сорвется. Поэтому, чтобы поддержать ее, он всегда держался с нагловатой уверенностью.
Он познакомился с ней давным-давно. Она была просто идеальной жертвой для уличного вора, и Турпан стал присматриваться к ней. Моа бродила по гетто, глядя на трущобы широко раскрытыми глазами. Она выглядела страшно потерянной и беспомощной, эта беспомощность была прямо-таки написана у нее на лице. Моа просто улыбнулась слепая удача, что Турпан встретился ей прежде, чем на нее обратил внимание кто-нибудь более жестокий. Он представился, она спросила дорогу куда-то, он уже забыл, куда именно. Турпан вызвался ее проводить. Ему хотелось понять, есть ли у нее что-нибудь стоящее или она просто еще одна бездомная и одинокая девушка. По крайней мере, так он себе говорил.
К тому времени, как они добрались до места, Турпан знал о своей новой знакомой две вещи: во-первых, она еще беднее, чем он, и брать у нее нечего; во-вторых, она не проживет в гетто и дня, ей перережут горло или еще что похуже случится. Сам Турпан избегал насилия, но в окрестностях нашлось бы много таких, кто сначала убил бы девчонку, а потом стал шарить у нее по карманам.
