Туманов сел, поправляя сбившееся одеяло. Теперь, даже не выглядывая наружу, он мог с уверенностью назвать причину пробуждения. Поезд стоял на месте. Не было слышно ни перестука колес, ни мерного гудения, не ощущалась качка. Значит, состав прибыл в какой-то городишко. Стоянка от пяти до тридцати минут. Кстати, можно сходить и принести чаю, чтобы на ходу не расплескать, — к утру остынет, можно будет спокойно выпить залпом, как он любил. Потирая глаза ладонями, Антон сладко потянулся. Опираясь о столик, подобрался ближе к окну, отодвинул штору и уперся лбом в толстое холодное стекло.
Светила все-таки именно луна. Пробиваясь сквозь лысые ветки густого тополя, она подмигивала из-за облаков, холодная и пугающая. Почти полная, если познания Туманова в астрономии были верны. Однако и ее скудного света хватало, чтобы понять, что поезд встал не на станции. Значит, решил Антон, они кого-то пропускают, на железной дороге такое сплошь и рядом… За окном раскинулась невзрачная степь с массивами черных лесов вдалеке, а единственным украшением пейзажа служил разлапистый тополь слева да какая-то железнодорожная прилада впереди по ходу движения — то ли механизм для перевода стрелок, то ли выключенный семафор, то ли колонка; двухметровая конструкция смутно белела в темноте, сгорбившись у самого края полотна.
Тревога, нежданно поселившаяся в груди, постепенно развеивалась, оставляя после себя неприятное послевкусие дурного сна, не осевшего в памяти. Взбив подушку, Антон опять прилег, легко проваливаясь в дрему. Засыпая на этот раз, он успел подумать, какая густая тишина наполняет десятый вагон…
Темнота. Нет, не совсем… Все тот же бедный свет, проникающий через окно, все тот же лучик справа от двери. Антон подтянул колкий плед на грудь, понимая, что на этот раз проснулся от озноба. Какое-то время неподвижно лежал в тишине, разглядывая освещенный зазор между дверью и косяком, и во второй раз пожалел, что не купил в дорогу ничего попить. Конечно, можно было пойти к Алле Сергеевне и купить у нее бутылочку «Бонаквы», но выползать из-под одеяла решительно не хотелось.
Не поворачивая головы, Антон скосил глаза вверх и влево, пытаясь рассмотреть, какая станция на этот раз стала причиной остановки поезда. Неожиданно для себя заметил фрагмент красной надписи, трафаретом выведенной на ручке плотной мембраны над окном: «мещения шторы нажа профиль вни».
И вновь, всматриваясь в гипнотический танец тонких теней, созданных на стекле тополиными ветвями, Туманов ощутил смутное беспокойство. Ему вдруг вспомнились слова, брошенные одним из приятелей на какой-то из вечеринок. Нетрезвый разговор тогда шел о предчувствии, способности видеть будущее и шарлатанах, а друг в свободное время баловался написанием фантастических рассказов, в подобных диспутах чувствуя себя как рыба в воде. Так вот именно тогда тот приятель, подливая себе вина, и шепнул на ухо Антону (предельно серьезно, как это умеют делать только пьяные люди), что зло приходит на землю, когда ты видишь в окне тени переплетенных ветвей, озаренных светом стареющего месяца.
Невольно нахмурившись, Туманов подобрался к окну, подхватив готовый упасть на пол край одеяла. И нахмурился сильнее. Картина, развернувшаяся за бортом скорого поезда, уже была ему знакома. Тополь. Луна, казалось, не сдвинувшаяся по ночному небосклону ни на сантиметр. Тощий семафор справа. Снова откидываясь на подушку, Антон подумал о тех, кто будет встречать его в Абакане. Если поезд придет с опозданием, он обязан их предупредить…
Протянув руку, он нащупал на краю стола мобильный телефон и активировал дисплей. Вспыхнув ярким холодным светом, электронные часы услужливо подсказали, что сейчас без четверти десять. Если по новосибирскому часовому поясу, то без пятнадцати девять. Это значило, что в пути он находится меньше трех часов. Все еще собираясь с сонными мыслями, Антон вновь взглянул в окно.
Он не помнил точного маршрута поезда, но мог предположить, что тот встал либо сразу после Тайги, либо немного не добравшись до нее. Мысли о возможном опоздании вновь постучались в сознание. Отложив телефон на стол, Туманов нагнулся вперед, нашаривая выключатель на стене под висящей курткой. По данным внутреннего хронометра, во второй раз он проспал никак не меньше получаса, а это означало, что незапланированная стоянка поезда несколько затянулась.
Щурясь от яркого света, затопившего купе, Антон заставил себя отбросить теплое одеяло. Встал с полки, разглядывая свое помятое лицо в зеркале, закрыл дверной стопор и как был, в майке, трусах и носках, осторожно выглянул в коридор. Взгляд наткнулся на ряд одинаковых закрытых дверей — три по правую руку и пять по левую, цифровое табло, подтверждавшее время на мобильнике, и блестящий титан в конце коридора. За окнами, выходящими на другую сторону вагона, наблюдалась все та же безрадостная картина.
В полнейшей тишине Антон вернулся в купе, прикрывая Дверь. Теперь он убедился, что в вагоне действительно похолодало — табло показывало всего девятнадцать градусов.
Путаясь в штанинах, надел джинсы, сунул ноги в удобно разношенные ботинки. Пятерней пригладив растрепанную шевелюру, вышел из купе. Взгляд Антона не задержался на планшете с правилами проезда пассажиров, висящем на противоположной стене между окнами, бегло скользнул по шторам, рядам плотно закрытых дверей. Невольно прислушиваясь к тишине, царящей за дверьми купе, Туманов двинулся по коридору, машинально стараясь ступать мягко и бесшумно. В какой-то момент он так ясно ощутил нереальность происходящего, что едва не остановился. Светлые пластиковые стены и потолок бесстрастно отражали мягкий свет потолочных ламп.
Перед купе дежурного проводника Антон замер, незаметно для самого себя хмуря лоб и потирая щеку. Купе, которому по правилам полагалось быть открытым круглые сутки, купе дежурного с табличкой «Вас обслуживает проводник» и съемной вставкой «Алла Сергеевна Петрова», было закрыто. И отчего-то Туманову показалось, что его ждет не просто прикрытая дверь, задвинутая уставшей Аллой Сергеевной, решившей вздремнуть, а запертый замок. Подняв глаза на табло и убедившись, что под аббревиатурой WC горит зеленый огонек, Антон решительно прошел мимо дежурного поста и вошел в туалет.
Щелчок задвижки показался оглушительно громким и вызвал неуловимое чувство стыда. Виновато оглянувшись на себя в широкое зеркало, Антон навис над унитазом, пытаясь решить, как быть дальше. С одной стороны, если проводница сообщит ему о задержке, это никак не ускорит его прибытия в Абакан. С другой стороны, если он точно узнает, на сколько опаздывает, то будет обязан позвонить встречающим. Но это означало, что Аллу Сергеевну придется будить. А если та по какой-то причине отсутствует в вагоне? Вышла вынести мусор? Наведалась в соседний вагон? Отправилась в ресторан за упаковкой минералки? Что делать тогда?
