Я невольно вздрогнул от одного упоминания об этих созданиях: неуязвимые ни для чего, кроме колдовства, эти порождения тьмы любили целиком проглатывать тех, кто нарушал границы их территории, а потом неделями переваривать ещё живого беднягу. Если у Арена такие стражи, то он может спать спокойно: безумцы, что согласились бы ограбить его сокровищницу, вряд ли найдутся.
— Скажи, что привело тебя ко мне? Закончились деньги, или неприятности с законом? — спросил Арен, разламывая лепёшку и протягивая мне половину. Так на юге принято показывать радушие гостям. Откусив от предложенного угощения, я ответил:
— Нет, с деньгами и законом у меня всё в порядке. После того, как мы расстались, я решил изменить свою жизнь и сойти с кривой дорожки. Рано или поздно она бы всё равно привела меня на плаху. Воровской век недолог. На деньги, что ты мне дал, я открыл трактир; уж в этом, как мне казалось, я знаю толк — всю жизнь по ним скитался. Приглядел приличный кабак; его хозяин как раз решил продать своё дело и уйти на покой. Выкупил его, привёл в порядок, поменял лавки, столы, нашёл хорошую стряпуху и подавальщиц посимпатичней, чтобы было и посмотреть приятно, и пощупать. Хорошее место получилось. Я трактир «Весёлый жеребец» назвал, даже вывеску специальную заказал — белый конь по лугу скачет. Ну и завертелось. Место хорошее, людное. Цены я не задирал, кухню да выпивку сам проверял, чтоб всё было без изъяна, и людям в глаза не стыдно было смотреть.
Потом с вдовой одной познакомился. Она одна двух детей поднимала, красивая да добрая, на мать мою похожа. И всё вроде хорошо: не жизнь, а сказка. Все со мной здороваются, слуги кланяются, жена, детишки — всё замечательно. Да только тоска меня стала грызть. Скучно мне, понимаешь, не знаю, чем себя занять! Всё вокруг тихо, да спокойно, а мне от этой тишины выть хочется! Привык к риску, и никак мне без него! Ни тебе погонь, ни краж, ни драк!.. Стал со скуки попивать, благо, вино всегда под рукой, и платить за него не надо. Сначала кружку с утра, потом две. Жена пыталась образумить, да разве меня остановишь! Потом больше, а под конец как с цепи сорвался — каждый день пьяный, аж самому противно. Жена по ночам плачет, дети отцом перестали звать. А когда я в пьяном угаре её избил, понял, что дальше так нельзя. Оставил записку на столе, прощения попросил у неё и детей, отдал ей свой кабак, и к тебе. Ты же Серый маг, а ваши как раз и занимаются ковырянием в голове. Лучше вас в этом деле нет, а мне незнакомому магу свою голову доверить боязно, она у меня одна. Поэтому прошу тебя, Арен: сделай что-нибудь со мной, чтобы я на выпивку смотреть даже не мог. А я за это с тобой честь по чести рассчитаюсь, хочешь-деньгами, хочешь-работой, какую попросишь.
Сказал я всё это, и на душе стало легче, как будто камень, что я в ней носил, я наконец-то вытащил.
— Я помогу тебе, Хем, и платы мне за это не надо. Мне нетрудно сделать так, чтобы тебя от одного взгляда на пиво или вино тошнило, но это не решит проблемы. Тебе всё равно будет скучно и тоскливо, и чтобы вернуть то, к чему ты привык за твою прошлую жизнь, ты будешь искать успокоение в чём-то другом: азартных играх, снадобьях, дарующих грёзы, или снова начнёшь воровать. Пыль дорог слишком сильно разбавила твою кровь, и с этим ничего нельзя поделать. Если я извлеку из тебя тягу к приключениям и риску, ты просто перестанешь быть самим собой.
— И что, нельзя ничего изменить? — потрясённо прошептал я. А ведь всё казалось таким простым! Прийти к Арену, чтобы он прошептал заклятье- и вот я снова радуюсь жизни. А тут выходит, что хоть в петлю лезь, всё равно жизни не будет!
— Не стоит отчаиваться, Хем, — сказал маг. — Кажется, я знаю, что делать. Но сначала я хотел бы рассказать тебе кое о чём…
— Арен, до конца этого года ты должен внести в казну Ордена сто пятьдесят золотых монет.
Слова учителя оторвали меня от работы над книгой некромантов. После возвращения из туманных гор я работал над ней всё свободное время, изучая записанные в ней заклинания.
— Но где я возьму такие деньги? — спросил я у учителя.
— Боюсь, что здесь я тебе мало чем могу помочь, Арен. Год после получения титула мастера даётся волшебнику для того, чтобы найти себе работу. В качестве городского волшебника, например, или при дворе какого-нибудь князя или графа, став придворным магом, это не важно. Но после того, как это время пройдёт, на следующий год волшебник обязан внести орденский сбор в казну. Как правило, с этим проблем не возникает: при найме волшебника на работу уплату орденского сбора обычно берёт на себя тот, кто его нанял. Но ты не захотел идти на службу ни к кому, несмотря на то, что тебе трижды поступали предложения: дважды от городских советов с предложениями занять место городского мага, и один раз от светлейшего князя Ринтариуса стать его придворным волшебником. Ты отказался от этих весьма интересных предложений, и теперь ты сам должен решать вопрос о внесении орденского сбора. Если без уважительных причин ты этого не сделаешь, то тебя могут исключить из Круга мастеров, а не будучи членом Ордена, ты не сможешь использовать магию. Любое её применение тобой будет вне закона. Если ты ослушаешься, тобой займутся Озарённые, а в их руки, как ты помнишь, магу лучше не попадаться.
— Сто пятьдесят монет? Но почему так много? У тех же Хейсеров или Майнгейнов всего лишь восемьдесят золотых орденский сбор, а у нас почти в два раза больше…
Учитель с укоризной посмотрел на меня, и я понял, что сказал глупость. Я с самого начала знал сумму орденского сбора, ещё при поступлении к нему учеником, и сейчас моё возмущение было похоже на капризы маленького ребёнка, недовольного тем, что мир не крутится волчком по его желанию. Но то, что годы назад казалось несущественными трудностями, теперь грозило обернуться настоящей проблемой. Учитель, видя моё смятение, решил меня утешить:
— Сбор в нашем Ордене, конечно, великоват, об этом многие говорят, но тут ничего не поделаешь, Арен. Эти деньги идут на нужды Ордена и тратятся справедливо. На выплаты семьям погибших волшебников — магия всё-таки весьма опасное занятие; на содержание магов, ушедших на покой по старости лет, и многие другие благие и нужные дела. Поэтому сбор так велик.
— А ещё на бесконечные исследования алхимиков по получению никому не нужных и бесполезных веществ и эликсиров! — не удержавшись, добавил я.
— Это верно. Как верно и то, что среди алхимиков работает и мой старый друг, магистр Агарден, и его, казалось бы, на первый взгляд бесполезные открытия спасли твою жизнь в Туманных горах, — парировал учитель. — Поэтому, Арен, я опять говорю тебе: нет бесполезных вещей или ненужных открытий. Просто ещё не пришло их время, поэтому мы и не можем сейчас найти им применение.
