Ознакомительная версия.
Сказывается дурная кровь, подумал капитан. Они всегда любили показную роскошь, вечно, по всякому поводу затевали пиры, балы, маскарады… Одно слово – Капелли… Капеллишки…
Фамилию он произнес вслух, и это «Капеллетти» упало, словно плевок в грязь.
Но палаццо уже выросло перед ними из тьмы. Это был единственный дом в городе, где могла быть серьезная охрана, поэтому Монтекки собрал здесь большую часть своих людей. Гоффредо во главе десятка солдат высадил дверь – тяжелую, украшенную искусной резьбой. Проснувшаяся прислуга не бросилась врассыпную, а попыталась сопротивляться. Этого следовало ожидать. Даже во дворце она скорее будет держать не левреток, а сторожевых псов. Конечно, они не смогут долго противостоять опытным воинам, но способны их задержать. Неважно. Это всего лишь отвлекающий маневр.
Когда из окон верхнего этажа в нападавших полетели стрелы, а из ворот выбежала охрана, веревки и лестницы снова пригодились. Монтекки и его люди перемахнули через ограду – это было гораздо легче, чем одолеть городскую стену, и ввалились в дом через окна, выходящие во двор.
Было темно, но определить, где женские покои всегда легче легкого – как только дому грозит беда, там начинают визжать. И служанки графини поддержали традицию, оказав капитану услугу. Отбрасывая с дороги ковровые завесы, которым по нынешней моде принято было украшать переходы, он ворвался в просторную спальню. Кто-то запалил факел, и Монтекки увидел женщину у детской постели. Схватил ее, и тут же с проклятием оттолкнул. Это была ни в коем случае не графиня – годами много старше, да и сходства никакого. Кормилица или нянька. Поднявшись с колен, она выхватила ребенка из постели и прижала к обширной груди.
– Ее здесь нет! – крикнул Якопо. Он успел, пригрозив служанкам мечом, задать главный вопрос.
Похоже, Веронская Тигрица была среди тех кто отражал нападение у главного входа. Что ж, недолго ей осталось.
– Схватите детей! – приказал Монтекки.
Это удалось сделать быстро, поскольку комнаты детей были рядом. Мальчика и девочку втолкнули в спальню. Оба были неотличимы друг от друга в ночных рубашках, разве что мальчик пытался пырнуть захватчиков кинжалом. Угуччоне без труда выбил у него оружие и тут же взвыл – девочка вцепилась ему в руку зубами.
– Держи зверенышей крепко, Угуччоне. А вы, девки, бегите к своей госпоже и скажите – ее дети у нас. Пусть бросает оружие. И приходит сюда.
Рыдающие служанки с топотом бросились прочь. Лишь нянька с младенцем не тронулась с места – да ей бы никто и не позволил.
Она пришла, как велел Монтекки. Удивительно, но она была не только одета, но даже в латной кирасе. Очевидно, жизнь приучила ее не копаться в мгновения тревоги. И когда она откинула рукав верхнего платья, под ним обнаружился арбалет.
– Без глупостей, графиня. Одно движение – и мы прикончим ваших зверенышей. Выбирайте, кого.
Она чуть помедлила, бросила арбалет на ковер, повернулась к капитану.
– Ах, вот это кто. Старая добрая Верона. Монтекки совсем выродились -раньше хоть младенцев в колыбели не резали.
Он ответил не сразу. Смотрел на нее. Они не виделись десять лет, да и тогда он почти не был с ней знаком. Но помнил ее хорошо. Еще бы не помнить ту, что принесла столько горя их семье. И не мог не видеть, как она изменилась. Тогда она была тонкой, как тростинка – сейчас погрузнела, рождение троих детей не прошло даром. Пламя, горевшее в черных глазах, угасло. И вся она потускнела – впрочем, чего еще ждать от бледной и беловолосой женщины.
Не Диана, совсем не Диана. Паломник в очередной раз ошибся. Но от этого не легче.
– Нам не нужны ваши отродья, – сказал он. – Нам нужна Сермонета. И она – наша.
– Вы захватили дом, – тускло произнесла она. – Может, и город. Но пока не сдана крепость, это ничего не значит.
Монтекки и сам это прекрасно понимал.
– Когда на рассвете гарнизон увидит вас на площади со связанными руками, он сложит оружие.
– Это вряд ли, – голос ее оставался тусклым и ровным. – Солдаты гарнизона приучены исполнять приказы. Мои приказы. И вряд ли любое зрелище их заменит.
Монтекки кивнул.
– Пусть так. Тогда на рассвете вы пойдете к ним и прикажете сдать Кастелло ди Сермонета. И не вздумайте шутить со мной шутки. Городом правит род, не так ли? Ваши мужья мертвы, а дети у меня. Если вы станете не просто вдовой, а бездетной вдовой, власть ваша рухнет сама собой.
Она молчала. Тогда он добавил:
– Сколько лет вашим старшим? Девять, восемь? Как раз сгодятся для того, чтобы позабавить моих солдат. А младенца можно просто выбросить из окна.
– Ничего другого от Монтекки я не ждала, – сказала она. – Хорошо, я отправлюсь в замок.
Монтекки усмехнулся. Есть способы укрощать даже тигриц.
– Нечего сетовать, синьора. Если бы ваш Джанни не был таким дураком, чтоб строить этот дом, а велел бы семье жить в цитадели, вы бы горя не знали.
Она не ответила.
На рассвете он наблюдал из окна, как графиня пересекает площадь по направлению к замку, и вновь обратил внимание, как тяжело она ступает. Словно произошедшее давило на нее невыносимым грузом. А может быть, потому, что шла она босиком – это капитан заметил только сейчас.
Над городскими воротами полоскались флаги с гербом Монтекки и крылатым львом Светлейшей республики.
Но радоваться было рано. Ибо эти флаги еще не подняты ни над одной из четырех башен Кастелло ди Сермонеты.
Ничего, уже недолго. И это хорошо. Что бы он ни говорил, у него не было желания убивать детей. Он их отправит… куда бы? В Верону сейчас нельзя, это все равно, что подарить ценных заложников Миланскому герцогству. Ну, хотя бы к уцелевшим Скалигерам. А она… она ответит за все зло, которое причинила Паломнику.
Все-таки ночь была слишком утомительна даже для сильных людей, и большинство солдат Монтекки повалилось спать. Горожан, запертых в своих домах, они не опасались. Капитан и сам, убедившись, что уцелевших охранников графини разоружили, решил вздремнуть. Крепости не сдаются в единый миг. Сперва в гарнизоне похорохорятся, поорут, потопорщат перья. Прежде, чем принимать сдачу, можно будет урвать немного сна.
Но разбудили его раньше, чем он надеялся. Якопо тряс его за плечо.
– Капитан…
– Забирайте у них оружие и занимайте крепость.
– Но… они не открыли ворота.
– Что? – Монтекки вскочил на ноги. – А она?
– Она на стене…стоит там…
Монтекки не слушал его. Спал он одетым, и, подхватив меч, уже сбегал по лестнице. Что она затеяла, черт побери? Какая-то ловушка? Если такая и есть, то только в крепости. В крепости не было засады, иначе его бы не удалось взять столь легко. Но в замке? Неужто они там дружно свихнулись и решились на вылазку?
Ознакомительная версия.
