–Ну, ничего, эйнджел даст, вспомнишь, – успокаивающе продолжил спасенный. Что-то в голове героя отозвалось.
–Как ты сказал? – снова приподнимаясь и временно плюя на голову в переносном смысле, переспросил он.
–Эйнджел даст, – с готовностью повторил патлатый. – А что такое?
–Да, кажется, зовут меня так – Эйнджел, – почти уверенно сказал герой. Голова медленно успокаивалась.
–Ангел, значит, – перевел товарищ, страшно гордый тем, что обязан жизнью ангелу. – Интересно, на самом деле?
–Вроде нет, – кто такие ангелы, он помнил. На него они похожи не были, во всяком случае, не ассоциировались. – А что, похоже?
–Крыльев не вижу, нимба тоже, – перечислил длинноволосый. Валерий временно переключился на соседнего пострадавшего. – А вот в лице что-то общее есть. Посмотри, – спасенный сделал приглашающий жест в сторону зеркала. Ангел встал (с помощью спасенного) и посмотрел. Собственное лицо узнать не удалось. Как будто раньше вообще не видел. Впрочем, на внешность было грех жаловаться, равно как и на отсутствие повреждений.
–Слушай, а тебя как называть? – обратился Ангел к стоявшему за его спиной парню.
–Слава меня зовут, – ответил тот с готовностью. – А как получилось, что ты так хорошо на русском разговариваешь? Раз имя английское?
Ангел задумался. Вопрос о языках висел где-то на неощутимой периферии сознания.
–Наверное, это кличка, – наконец сказал он. – А настоящего имени в упор не помню.
–Не расстраивайся, побудешь пока Ангелом. Ты ж у нас останешься?
–А куда мне идти? – Ангел отвел глаза от своего отражения. – Что-то мне не кажется, что меня ждали где-то еще…
Немного продвинувшись по пути нового самоопределения, Ангел перешел к окружающему пространству. Напоминало оно что-то, да так ничего и не напомнило. Прямоугольная комната, на полу которой разбросаны разнокалиберные матрасы. Большинство было занято народом. Слава, изображая добровольный и очень инициативный костыль, довел Ангела до двери. За которой обнаружился неширокий – недостаточно широкий для размещения спальных мест, если точнее, – коридорчик. Освещенный исключительно теми небольшими порциями света, что пробивались из примыкавших к нему комнат.
–Ты есть не хочешь? – поинтересовался Слава.
–Наверное, – вспомнить, что такое еда, удалось, хоть и не без труда.
–На кухне что-то было, – деятельный костыль подтолкнул спасителя в сторону одной из открытых дверей. Оттуда несло сложной какофонией запахов. Один из источников был определен сразу – возле открытой форточки курил мужчина в черной куртке.
–Владимир Петрович, вас же просили на площадку выходить, – Слава говорил так, словно еле-еле набрался для этого смелости.
–Когда Валера сам прекратит смолить в коридоре, тогда пусть и просит, – Петрович затушил сигарету об раму и выбросил в форточку. – Это и есть наш сегодняшний герой?
–А что мне делать – приходится верить, – Ангел вздохнул. – Интересно, а героев кормят или считается, что мы святым духом питаемся?
Сентенция пришла откуда-то из темной области сознания. Но Ангел постарался не показать собственного удивления. Тем более что реакция на высказывание оказалась вполне приемлемой – Слава усадил его на табуретку и полез в белый шкафчик – слово «холодильник» появилось с секундной задержкой – доставать, вероятно, еду. Через некоторое время на столе выстроились три бутылки из темного стекла и шмякнулся пакет мелкой сушеной рыбы.
–Чем богаты, – Слава хлопнул дверью холодильника и сел на соседнюю табуретку. – Там еще картошка была вареная, правда, но она холодная.
–Благодарю, – Ангел поискал на столе открывалку, но не нашел, поэтому открыл бутылку о край стола до того, как Слава понял свой промах. – Владимир Петрович, вы к нам не присоединитесь?
–Нет, я это не пью, – мужчина направился в сторону выхода из кухни. – И видеть не могу, как кто-то пьет...
–Ангел, не злись на него, у нас все со своими тараканами, – на всякий случай пояснил Слава. – Валерий Александрович, например, вообще ничего не пьет... В смысле, он так говорит, на самом деле он еще говорит, что не курит...
–Понимаю, – вежливо остановил Ангел разговорчивого спасенного. В область понимания подобные отношения между личностями действительно входили... А в бутылке оказалось вполне приемлемое на вкус пиво. Ангел мысленно разозлился на то, что помнит исключительно подобные мелочи, но злобное состояние продолжалось недолго...
3. Поющие где попало
Слава сидел на подоконнике и излагал Ангелу основные пути выживания в условиях резкого сокращения халявы. Расшифровывалась тема лекции просто, хоть и длинно. Дело было в том, что богатые запасы жрачки, наблюдавшиеся в городе, когда тот был относительно пустым, довольно-таки давно подошли к логическому завершению, не успев испортиться. В качестве основного источника пропитания использовались теперь «странные соседи». Под понятием понимались группы определенно двинутых существ, готовых делиться непонятно откуда берущейся едой и выпивкой за сущую, по мнению Ангела, ерунду. Ближайшие «странные соседи» базировались в промзоне, ни с кем не конфликтовали и практически поголовно страдали меломанией в тяжелой форме.
–За один концерт дают столько, что мы неделю живем, – Слава чуть не свалился со своего насеста от энергичной жестикуляции, но удержал равновесие в последний момент.
–Поэтому вас здесь так много? – уточнил Ангел. Он уже знал, что сторонниками приютившей его группы было населено три дома. И довольно плотно...
–Ну, кто-то из-за жрачки прибился, согласен, – Слава понизил голос, признавая неопровержимый факт. – А я с ними потому, что поклоняюсь нашим богам!
На данной патетической ноте подоконник таки вывернулся из-под преданного поклонника. Слава все же приземлился на ноги, вероятно, сказалась тренировка.
–Я тебя в виду не имел, я знаю, что ты другой, – поторопился успокоить его Ангел. – И полагаю, что они достойны твоего преклонения...
–Ты их просто не слышал! – твердо сказал Слава, залезая обратно. – Вот пойдешь завтра с нами...
–Тогда и поговорим, – закончил тему Ангел. – И я заранее думаю, что ты прав...
Почему-то пацифизм казался ему единственным правильным вариантом поведения. В конкретной ситуации. Во-первых, при всех своих закидонах, Слава был и оставался одним из уважаемых за что-то членов данного сообщества. Во-вторых, кроме данного члена, никаких зацепок с реальностью у Ангела не было. Да и Слава, по сути дела, относился к этой категории постольку поскольку, только из-за того, что послужил объектом спасения...
Реальность... Это слово постепенно стало означать то, что представляла из себя жизнь Ангела после пробуждения. «Поверь, это все-таки реальность», – звучало здесь чаще, чем любые другие слова. Такой уж это был мир – насильственно скроенный из обрывков, как поэтично выражался Слава...
