После Сердана? Перед Серданом! А именно, прежде чем у Сеппо появиться идея приказать Билли задержать меня. Без предупреждения я бросилась бежать, быстро и немного склонившись вперёд, как кошка на охоте. Душный ветер заставил мои глаза слезиться, но это не имело значения. Мне не нужно было ничего видеть, я точно всё измерила. Ещё семь шагов, шесть, пять ... Тёплая, лихорадочная рука сомкнулась вокруг моей. Чёрт, Леандер. Упрямо я бежала дальше, но он вовсе не пытался остановить меня, нет, он бежал вместе, помог мне с дополнительным размахом!
- Un, deux, trois (франц. один, два, три), - сказал он тихо и на счёт три мы взлетели, одновременно, держась за руки и - чёрт, что это такое? Мы перевернулись головой вперёд в воздухе, сделав сальто, а именно одно из лучших, с темпом вперёд, так, как я тренировалась делать это много раз в спортзале. Но под нами лежал не мягкий мат. Под нами зияла прорость. Четыре этажа до смерти. Я закрыла глаза. По крайней мере, я умру не одна. Ребята были здесь. Леандер был здесь, держал меня за руку, я чувствовала его высокую температуру, не смотря на июльскую жару ... я была не одна ...
... и приземлилась благополучно на обе ноги, примерно на расстояние двадцати сантиметров от пропасти на другой крыше - так, как это и должно быть. Леандер отпустил меня. Я бросилась вперёд, но сделала более менее элегантный кувырок на горячей, смоляной толе крыши. Я ещё была жива. Действительно жива! У меня получилось сделать это! И я хотела сделать это снова, желательно сразу же. Прыгнуть с одного дома на другой. С сальто или без сальто - самое главное паркур. О, мне так этого не хватало.
- Ай! - закричала я возмущённо. Прежде чем смогла воспротивиться ему, Сеппо потянул меня за правое ухо вверх.
- Люси ..., - сказал он угрожающе. - Я же тебе сказал не прыгать. - Но у него на лице всё ещё сияла улыбка. Одним рывком я вырвалась.
Рядом с нами раздался короткий удар, и Сердан приземлившись, кувыркнулся к нашим ногам. Он тоже ухмылялся. Его белые зубы сверкали.
- Клёво, - сказал он удовлетворённо и закрыл глаза. Задумчиво я разглядывала его щетину на подбородке, в то время как тёрла своё ноющее ухо.
- Люси, что это снова было такое? - добавил он лениво.
- Люсин эксклюзив, - ответила я сухо.
- Леандер эксклюзив, - исправил меня колко Леандер.
Люси и Леандер эксклюзив, подумала я счастливо. Да, я была счастлива. Мы снова занялись паркуром, все вместе. Ладно, Билли только снимал и сбегал теперь вниз по пожарным лестницам другого дома, чтобы встретить нас здесь на крыше и показать запись. Но он был с нами.
Как и Леандер - не блокируя меня или повисая на моих ногах, как он это так часто делал раньше, чтобы я даже не могла начать бежать. Нет, он позаботился о том, чтобы я пошла дальше. Я не только прыгнула. Во время прыжка я сделала сальто!
Какое-то время мы оставались, молча, сидеть на крыше и предавались своим мыслям. Может быть это был последний спокойный момент сегодня. Потому что сегодня вечером настанет момент истины.
Потом это станет невозможным. Мы созовём наших родителей в пиццерии Ламбарди и наконец скажем, что происходит. С одним исключением: Билли. Он хотел рассказать обо всём своим родителям лишь тогда, когда снова начнёт заниматься паркуром. Может быть, таким образом, никогда. Но мы остальные хотели и должны были сделать это. Наконец мама узнает, что я никогда не занималась паркуром совершенно одна. Что ребята всегда были вместе. О, не смотря на это она будет скандалить и кричать, и плакать, и бушевать, и ...
- Это будет адом, - сказал Сеппо то, о чём я как раз думала. Мы все вздохнули на одном дыхании. Даже Леандер торжественно вздохнул вместе с нами, чтобы ещё при вздохе начать напевать Joe le Taxi. Да, это будет ад. Но иногда нужно было пройти через ад, чтобы попасть на небо.
А моё небо называлось паркуром.
Глава 2. В интересном положении
- Благоприятная ситуация. Благоприятнее не может и быть! - прошипел Леандер мне в ухо.
Мне было не ясно, что в этой ситуации должно быть благоприятно. Мама и папа сидели на кухне, перед собой стопка проспектов и снова ругались о нашем летнем отпуске. Папа лучше вообще никуда не хотел ехать. В конце концов, смерть тоже не отдыхала, и он не хотел отпугнуть потенциальных клиентов, потому что его здесь не было, когда они больше всего в нём нуждались. Это противоречило его лозунгу. Мы всегда вам поможем.
- Но подвал всё равно должен быть отремонтирован! Ты вовсе не можешь работать! - заблеяла тогда мама в пронзительном отчаянии, но на это ухо папа был глух (если мама продолжит и дальше так блеять, то он когда-нибудь будет глух на оба уха). Он сказал, что в случае чего, можно будет что-нибудь придумать; по необходимости можно будет отослать мастеров на один два часа на улицу. Или пусть во имя Бога работают дальше, в то время как он заботится о том, чтобы мёртвые в чистой одежде, аккуратно причёсаны и прилично накрашены, могли быть отпущены на свои похороны.
Но мама хотела поехать в отпуск. Чего бы это ни стоило. На это папа тоже смотрел по-другому. Путешествия на самолёте были для него не вариант. Они для него были не достаточно экологически чистыми и эффективными.
От паушальных туров он тоже отказывался. При этом терялся всякий индивидуализм - это слово я даже не могла выговорить без ошибки. Он человек, а не скот для откармливания.
Вообще он не знал, что он потерял в клубе на Мальорке. Его кожа кроме того не переносит солнце. По крайней мере, солнце на Мальорке. Что маму снова и снова поощряло к многословной лекции о солнцезащитных кремах и факторах.
Дискуссии об отпуске заканчивалась в основном тем, что мама, надувшись, и со слезами на глазах уходила на диван перед телевизором, а папа исчезал в подвале. Мне уже почти было всё равно, поедим ли мы в отпуск или нет - мне всё подходило, если оба только перестанут постоянно ссориться.
- Не напирай так! - сделала я Леандеру шепотом выговор. Опять он давил мне своим кулаком в спину, чтобы подтолкнуть вперёд в кухню. Ещё мои придурковатые родители меня не заметили, и я хотела какое-то время послушать, чтобы проверить, что возможно ситуация была всё-таки не слишком напряжённой, чтобы уговорить их пойти вместе покушать пиццу у Ламбарди и там открыть, что я и дальше буду заниматься паркуром. Вместе с ребятами.
Хотя мои родители в отличае от родителей Сердана, Сеппо и Билли знали, что я занималась паркуром, мама станет невменяемой. Это было отнюдь не весело, когда мама становилась невменяемой. Тогда она была способна на всё. Даже на то, чтобы наброситься на ребят и вырвать у них, гневно ревя, все волосы ... Очарованно я наблюдала, как она взяла стопку проспектов и обвинительно подняла их вверх.
