Свой путь в Город Дождя знают многие. Сервантес, например. Но все мои приятели едут сюда на поезде, как и я. Неужели нужно обязательно быть Сервантесом, чтобы не мучаться у билетных касс?
А дождь здесь, кстати, идет не всегда. Хотя чаще всего идет. Не австралийский ливень, сметающий все на своем пути и превращающий пастбища в озера, а такой мелкий, слегка косой, слегка шепелявый, но в целом — не плохой и даже совсем не занудный джентльмен средних лет.
Он идет не всегда, но когда мы собираемся у камина, в маленькой гостиной старинного каменного дома, он идет обязательно.
Дом этот, с высокой и острой крышей и стрельчатыми окнами, стоит на набережной неширокой холодной и довольно мутной реки с быстрым течением. Чаще всего это — Сена. Иногда — Темза. Реже — Рейн. Бывает, река называется Невой, но никогда — Амазонкой или Дунаем. Мы так хотим, а в Городе Дождя это достаточное основание, чтобы так и сделать. Говорят, в Амстердаме тоже часто идет дождь, но Город Дождя это не Амстердам, хотя в Амстердам тоже можно попасть на поезде. Но, во-первых, Амстердам нельзя перетаскивать с одной реки на другую, а это непременное условие каникул, а во-вторых, (и это главное), Город Дождя может притвориться Амстердамом в любой момент. Он может даже стать Амстердамом, оставаясь Городом Дождя, где возможно все. Даже то, что в принципе невозможно. Можно подумать, что Город Дождя — нечто аморфное, текучее, расползающееся как ткань реальности в засыпающем мозгу. Отнюдь. Он вполне тверд. Местами — как гранит, местами — как мрамор. Его мостовые вымощены обычным серым булыжником, но случалось мне видеть и деревянные мостки и обычный серый асфальт и даже дорогу, выложенную желтым кирпичом. Что же до архитектурного стиля, то он совершенно любой. Романской. Готический. Барокко. Какой больше нравится. Нельзя изменить только несколько вещей. Это, конечно, вина д-ра Эйнштейна. Это он привязал Вселенную к некой постоянной величине. Случилось так, что Город Дождя, где бы он не находился, обязательно пересекает линия, которая соотносится с этой самой постоянной величиной. Мы зовем ее Меридианом. И она дарит нам серые сумерки (за редким исключением), промозглую сырость, холод, середину осени и неисправные телефоны. Изменить это нельзя. Вернее, можно, конечно. Ведь здесь возможно все, было бы желания, но в том то и дело, что желания не возникает. Чем плоха осень? В октябрьские иды так хорошо посидеть у живого огня и поболтать на какие-нибудь отвлеченные темы. А город за окном пусть себе творит что хочет.
2.
Среди зеркал, неуловимы,
Кружатся тени в лунном блюзе.
Я не боюсь теней, любимый.
Они давно со мной в союзе.
И грациозны и чудесны.
Вот только прячутся огня.
Вот только слишком бестелесны.
И избегают света дня.
Тебе томиться до рассвета,
И ненавидеть мрак ночной.
А мне всегда бояться света
И быть натянутой струной.
Из века в век бежать по кругу,
И, исчезая без следа,
Лишь смутно чувствовать друг друга,
Но не коснуться никогда.
Камин огромен. Обязательно с витой решеткой и медными канделябрами в виде бегущих псов старинной, уже исчезнувшей породы. Медвежья шкура перед креслами. Летящие занавески на стрельчатом окне. Иногда в нем красно-синебелый витраж, чаще — обычное стекло. Стены обтянуты серо-красным шелком. С потолка свисает большой молочно-белый шар на потемневшей от времени медной цепи. Это мой дом. Исключая мелкие детали — он неизменен, в какую бы часть земного шара не переместился сам Город Дождя. Он тоже находится на Меридиане.
В те дни, которые можно считать особенно удачными, приходят друзья.
Первой появляется Вивиан. Стройная, грациозная и смуглая, немного похожая на Сильвию Конти из итальянского телесериала «Спрут». Иногда ее зовут «Клео». Производное от «Клеопатра», я думаю. У нее много имен. Некоторые я знаю, а большую часть даже не слышала. Я предпочитаю звать ее Вивиан. Она не против. Ей это даже нравится. Хотя… кто может что-то сказать наверняка, когда дело касается Вивиан? Она вообще странная. С одной стороны — она из тех, кто, несомненно, знает путь в Город Дождя. И, конечно, она немножко слишком умна и талантлива для человека. Но и тари ее назвать нельзя. У Вивиан теплая рука, живой смех. Она способна чувствовать боль и усталость. Иногда бывает обидчива и раздражительна. И это наталкивает на мысль, что за Периметром у нее есть самое обычное человеческое тело. Только гораздо красивее, понятно. Но, кроме того, у нее, без сомнения, есть свой путь в Город Дождя.
Неразрешимая, словом, загадка. Да я и не стремлюсь ее разрешить. Мне достаточно ее теплой улыбки, когда в глубине темных глаз непостижимым образом смешивается веселье и серьезность, чуть утомленной и немного капризной самоуверенности и хрупкой, но сокрушительной силы характера. Вивиан в полной мере обладает тем, что принято называть "обаянием личности".
Итак, она появляется, с любопытством оглядывает комнату и хозяйку и, взмахнув короткой черной юбкой приземляется в кресло напротив. Взгляд — пытливый и теплый. Словно солнце, которого мы здесь почти не видим. Как можно бояться Вивиан? Однако ведь боятся.
Сегодня она задумчива. Сквозь улыбку проступает странная грусть. Вивиан бывает и такой.
— Даяны еще нет?
— Подойдет позже. Как всегда — вся в делах.
На столике появляется кофе и шоколадные конфеты. Не сами по себе, конечно. Их принесли.
Как странно… Между нами были часы, дни, месяцы долгих разговоров.
Серьезных и не очень, умных и совершенно идиотских. Но вот возникла необходимость передать один из них — и я теряюсь. О чем же мы говорим?
— Когда хочешь о чем-нибудь спросить, сделай это, и не мучайся, — ободряюще приглашает она, — сил нет смотреть, как ты страдаешь от неудовлетворенного любопытства.
— А ты не обидишься?
— Смотря по ситуации…
— У тебя есть человеческое тело?
— Вот оно, можешь потрогать, — Вивиан протягивает тонкую, красивую руку, — откуда, вообще, взялся подобный вопрос? Ты перестала доверять своим чувствам? Они тебя обманывают?
— Не здесь, — я останавливаюсь, ощущая мучительный недостаток слов, — я имею в виду не Город Дождя. Здесь все обладают человеческими телами, даже тари. Но в другом мире, другой реальности…
Секунду Вивиан глядит на меня почти серьезно. Почти, но не совсем. И ошарашивает вопросом:
— А ты уверена, что их две?
— Ну — у… Они ведь довольно сильно отличаются друг от друга. Видно просто невооруженным глазом.
— Ну и что? Дальний Восток тоже заметно отличается от Средней Азии и в этом нет никакой метафизики.
