Воры. Девушка в плаще была с ними? Но она съежилась от ужаса прямо там, где упала. Один из мужчин поднял ее и, не церемонясь, перерезал горло одним норовистым ударом ножа. Кровь брызнула повсюду. Эйприл вскинула руку, прикрывая лицо. Кровотечение было быстрым, и девушка замертво упала на землю. Убийца бросил ее плащ своему другу.
— А что с другой? Она выглядит куда более богатой, — ну, как минимум, мужчина наблюдателен.
Эйприл скользнула руками по деревянной ручке зонта, хватая его посильнее. Готовясь.
— Было бы недопустимо убить ее. Она красива, — сказал мужчина, который убил девушку в плаще.
Красива. Она моргнула. Мужчин мог бы перерезать ей горло, но вместо этого восхитился ею. Постоянные слова ее матери, словно ставшие детской песенкой, зазвучали в ее голове. Будь хорошенькой. Будь хорошенькой. Эйприл прикрыла глаза. Она накладывала макияж при свечах. Потому она знала, что даже в неверном свете огней аллеи ее веки сверкают.
Убийца сделал к ней шаг, второй. От него разило чесноком и бедностью.
Когда все его тело прижалось к ней, одним быстрым движением она подняла ногу, сильно ударила его между ног и в то же время взмахнула зонтиком. Он был крепко сбитым и с глухим стуком обрушился на голову человека.
Бандит упал на землю. К счастью, Элиот научил ее нескольким вещам, которым не научила мама.
Эйприл повернулась лицом к лицу к другому мужчине, но он не остался в тени и смеялся.
Быстро ударив ребром ладони мужчину по голове, Эйприл бросилась бежать. Она добралась до входа в Морг, проталкиваясь сквозь вражеские зонтики к началу очереди.
— Эй, — вышибала протянул руку, но она отбросила ее в сторону.
— Принц — мой дядя, — задохнулась она. — Просперо. И меня только что атаковали.
Вышибала отступил назад, внезапно теряя уверенность.
— Твой дядя этим местом не владеет, — сказал он. — Это же Район Разврата. Небезопасное место для маленьких девочек.
Эйприл выпрямилась в полный рост, который был значительно меньше, чем у человека, преградившего ей путь. В других обстоятельствах она, возможно, обиделась бы на то, что ее назвали девочкой. Все-таки ей было шестнадцать.
— Я знакома с районом Разврата, — солгала она. — Со мной была другая девушка, — сказала она мягким голосом. — Они ее убили.
— Проходи внутрь, — сказал голос из-за вышибалы.
Было большим облегчением шагнуть через дверной проем в относительную безопасность клуба. Ее спаситель был высокий, как вышибала, но стройный. По его рукам и шее вились темные татуировки. Его волосы были темными, как и глаза.
— Тут на самом деле небезопасно, — сказал он. — Независимо от того, как хорошо ты знаешь район Разврата. — Она не могла сказать, действительно ли он поверил ее лжи о том, что она знакома с местностью. Да это и не важно, потому что его карие глаза были полны беспокойства.
— Я и не думала, что безопасно, — сказала Эйприл. Она обвила себя руками. Она начинала трястись и не хотела, чтобы этот ужасно симпатичный мальчик увидел это. — Мне нужна паровая карета, которая отвезет меня в университет. Это не далеко, но я не хочу идти одна.
Была вероятность, что преступник, которого она обхитрила, выйдя из тюрьмы, решит мстить.
— Достаточно простая просьба для племянницы принца. Он может и не владеет этим клубом, но управляет всем остальным. — Он жестом позвал вышибалу. — Я постою у двери. Отвези девушку в университет.
Сердце Эйприл вздрогнуло. Она надеялась, что ее отвезет красавчик. Все равно, значение имело лишь то, что она делала это под боком у брата. В отличие от матери, он мог бы принять случившееся с ней. Ему бы это не понравилось, но, по крайней мере, ей бы не пришлось скрывать свое потрясение.
Вышибала помог ей забраться в паровую карету и тронулся, ведя нелепо и неумело. — Мы используем ее для поставок, — объяснил он. Он имел в виду спиртное. Эйприл снова пожалела, что не зашла в клуб. И тогда он повернул и их цель оказалась в поле зрения — университет, оазис нетронутых белых зданий посреди разрушенного города, прямо на берегу реки, отделяющей нижний город от верхнего. Она указала на здание общежития ее брата и начала выходить из кареты еще до ее полной остановки.
— Вот, — она дала ему несколько монет, несмотря на то, что он не просил платы. — За предоставленные неудобства.
— Будь осторожна, — неохотно произнес он. И, гладя на золото в руке, продолжил. — Если когда-нибудь нужно будет попасть в Морг, становись впереди очереди. Спроси меня — Бартоломию. Или Уилла.
Эйприл поспешила к деревянной лестнице, ведущей к апартаментам ее брата. Большинство университетских общежитий были жилыми, но Элиот жил один. Она хотела вломиться в двери, влететь внутрь, но он держал ее закрытой. Она сильно постучала кулаком, выдыхая его имя, пока он не открыл дверь.
Книги и бумаги покрывали каждую поверхность. На всем этом стояли тарелки с недоеденной едой, словно отвратительные пресс-папье. Повсюду были бутылки, некоторые пустые, некоторые наполовину полные.
Глаза Элиота, такие же синие, как и ее, были скрыты в тени. Его светлые волосы были в полном беспорядке и явно не слишком чистые. Обычно он был дотошным в плане ухода за собой, и Эйприл поняла, когда он ее обнял, что он употребил содержимое хотя бы нескольких из этих бутылок. Вдруг она почувствовала себя виноватой за то, что пришла к нему.
Их мать не спасла его. Она оставила его на пытки их дяде, а Эйприл ушла с ней. Предостережение, защита, которую придумала ее мать — Будь милой — не подходила Элиоту. Что не означает, что он не был привлекательным. Это могли быть его золотые волосы и розовые щеки, нарисованные яростью их дяди.
— Что это ты делаешь? — она указала на его комнату, заваленную кипами бумаг. Остатки различной еды были обложены и задвинуты за книги и листы бумаг.
— Пытаюсь проникнуть в суть вещей.
Эйприл подняла бумагу. Элиот сначала потянулся к ней, но затем махнул рукой. Она пробежалась глазами по тому, что он написал. Отчет о его жизни во дворце дяди.
— Я подумал, что было важно все записать, — сказал он. — Задокументировать то, что случилось.
— Я бы предпочла забыть, — проговорила она.
— Некоторые вещи невозможно забыть, — пожал он плечами. — Когда город сгорит дотла, думаю, будет важно оставить некоторые записи.
— Думаешь, сгорит? — спросила она.
— В конце концов.
— Тогда почему ты это не остановишь?
Элиот улыбнулся так, словно она пошутила, но, когда забирал обратно листок бумаги, его взгляд был отстраненным.
— Думаешь, я бы смог?
Она пожала плечами. И затем она упала на его диван, а он сделал ей чай, что-то подмешав, чтобы успокоить нервы.
