– Я Всадник Майданека.
– Я Всадник Дахау.
– Я Всадник Штутгофа.
– Я Всадник Треблинки.
– Я Всадник Саласпилса.
– Я Всадник Маутхаузена.
– Я Всадник Заксенхаузена.
Один за другим вставали они и звучали голоса из-под капюшонов, а человечек корчился на полу. Лишь первый Всадник молчал и смотрел. Когда закончилась перекличка, из мрака капюшона раздался голос. Словно тихий гул набата, заполняя собой всё вокруг:
– Мы ждали этого часа. Ждали, провожая людей в газовые камеры, входя в пылающие печи, чтобы освободить души тех, кого бросили в них не дождавшись их смерти. Ждали, освобождая их от жизни и мук во тьме бараков, пыточных комнат. Ждали, сопровождая их от эшелонов смерти до душегубок. Наши клинки не знали отдыха ни днём, ни ночью. Даже на миг мы не могли отлучиться оттуда, не могли остановиться. И ангелы торопили НАС, спеша принять мучеников, толпами покидавших свои тела. Всадников – которым изначально сохранено чувство скорби. В нас билась боль жертв, в нас отдавались крики детей, нас жгли слёзы и муки их. А мы ждали. Ждали, когда пробьёт твой час.
Голос Легата стих, а потом зазвучал вновь, но глуше. Казалось, он говорит в пустоту.
– Ты был обещан нам и отныне Преисподняя покажется тебе спасением. Будешь молить Бога избавить от нас и ввергнуть в Ад. Но лишь молчание будет ответом тебе.
Огоньки разгорелись во мраке капюшона:
– Я вымолил эту награду нам, стоя на плацу все эти годы. Я вымаливал у Господа этой милости и получил её. И до тех пор, пока не воскликну: – «Утолена скорбь наша», Преисподняя будет тщетно ожидать тебя… А теперь приготовься – там, на земле уже ждут.
Два младших Всадника вошли в Бар и приблизились к человечку.
* * *
На отполированной миллионами деревянных башмаков брусчатке плаца безмолвно замерла цепочка Всадников. Чёрные струящиеся плащи, узкие мечи – эстоки и серебряные розы – застёжки на левом плече. Капюшоны низко надвинуты, и лиц не видать. Ледяным холодом веяло от строя. Лёгкий майский ветерок боязливо спешил проскользнуть мимо, не касаясь их.
Ещё один Всадник возник на краю плаца и замер там. Ребёнок сидевший впереди него в седле, открыл глаза. Печальный звук разлился и умер в пространстве, словно оборвали серебряную струну. И плац ожил – миллионы застывших, измождённых лиц стали заполнять его со всех сторон. Они возникали беззвучно, скапливались, образуя недвижную массу с миллионами глаз, в которых бился безмолвный вопль. И столько скорби и муки было в нём, что воздух застонал от боли пронизавшей его.
Глухой ропот незримых барабанов возник издалека. Синие огоньки вспыхнули в глубинах мрака под капюшонами. И в это время на дороге ведшей к плацу показались трое. Два Всадника влекли человечка с обугленным лицом. Его протащили до середины плаца и оставили перед строем. Конвоиры удалились.
Остался только съёжившийся от страха человечек. Ему было страшно, очень страшно. Он пытался отвернуться, спрятаться от взглядов жёгших его со всех сторон. Но куда бы не повернулся – на него смотрели глаза. Всадник на краю плаца ожил и стал приближаться. Мглистый конь, которым правил ребёнок, замер перед строем. Набатом грянул глас Всадника:
– НАСТАЛ ЧАС ВОЗМЕЗДИЯ. НЕКОГДА ПРИШЁЛ Я ЗА ТОБОЙ, ЧТОБЫ ВЗЯТЬ У МАТЕРИ. НО БОГ НЕ ПОЗВОЛИЛ МНЕ. НЫНЕ ГОСПОДЬ ПРЕДАЛ ТЕБЯ В РУКИ НАШИ.
Человечек упал на колени и съёжился ещё сильнее. Он чувствовал ужас ещё больший, нежели ТАМ – накануне. Человечек знал, что за миллионы глаз сверлят его со всех сторон. Но не меньший ужас испытывал от взглядов Всадников. А глас всё звучал набатом:
– И ВОТ НАШ ПРИГОВОР:
В БЕЗДНУ БУДЕШЬ ВВЕРГНУТ ЛИШЁННЫЙ НАДЕЖДЫ. И БУДЕТ ВЫСТЛАНА ОНА ОЖИВШИМИ ГЛАЗАМИ ВСЕХ, КОГО УБИЛ ТЫ. МИЛЛИОНЫ РАЗ БУДЕШЬ ИСПЫТЫВАТЬ МУКИ ЖЕРТВ СВОИХ, А ВЗОРЫ ИХ БУДУТ ЖЕЧЬ ТЕБЯ СТРАШНЕЕ ОГНЯ ПРЕИСПОДНЕЙ. И РОПОТ ИХ БУДЕТ ТЕРЗАТЬ ТЕБЯ, НО НИ УКРЫТЬСЯ ОТ НИХ, НИ УМИЛОСТИВИТЬ НИ ОДНОГО НЕ СМОЖЕШЬ. БУДЕШЬ МЕТАТЬСЯ, ИЩА СПАСЕНИЯ, НО ТЩЕТНО. А ВСАДНИКИ БУДУТ ПРЕСЛЕДОВАТЬ ТЕБЯ. НО И ЭТО НЕ ВСЁ.
КАЖДЫЙ ДЕНЬ БУДЕТ СХОДИТЬ В БЕЗДНУ ДИТЯ, ЧТО МОЛИЛО МЕНЯ ЗАБРАТЬ ЕГО ДО СРОКА. И БУДЕТ ВОПРОШАТЬ – ЗА ЧТО ТЫ УБИЛ МЕНЯ? НО БУДЕТ ОПЕЧАТАН ГЛАС ТВОЙ.
ОТНЫНЕ И НАВЕКИ!!!
Он умолк и тяжким эхом отозвался незримый набат. А бездна глаз уже наплывала… Человечек, скорчился от ужаса рвавшего его изнутри. Отворачиваясь обугленным лицом, закричал:
– Кто ты? Кто ты?
И набатом упал ответ:
– ВСАДНИК АУШВИЦА.
Женщина вглядывалась в каждого Всадника, появлявшегося на Лимбе, пытаясь разглядеть кого-то во мраке надвинутых капюшонов. Она пыталась поймать их отсутствующие взгляды, но они проезжали, не обращая на неё внимание. Впрочем, как и вообще не реагируя на всё окружающее. Она загораживала им дорогу пытаясь спросить… Но каждый раз Всадники безразлично пускали коней мимо неё. Тогда женщина с отчаянием глядела им вслед и уходила прочь. Она давно искала его.
С того самого момента, как после прибытия на Лимб, услышала о Всаднике, что был взыскан Смертью. О взявшем на себя искупление проклятия всего своего рода и отказавшемся от Рая. О том, кто испросил себе вечное одиночество в свите Смерти.
Женщина сразу поняла, кто мог быть тем Всадником. Вспомнила, как умирала, как такой же Всадник подошёл к ней и отсёк нить, соединявшую её с телом. И как в стороне, виднелся ещё один, но не приближался к ней. Только наблюдал. Единственное, что запомнилось – серебряная застёжка плаща на плече, в виде розы и в центре розы капелькой крови алел рубин. Этого Всадника она узнала бы из сотен подобных ему, которые время от времени по одиночке или группами навещали свой Чёрный Бар на Лимбе. Он не произнёс тогда ни слова, не сделал ни одного движения, но какая то необъяснимая волна боли и печали словно исходила от его силуэта. Холод, веявший от него, не был безжизненным, как от того, кто перерезал её нить. Его веяние словно обжигало скорбью – безнадёжной, безграничной и вечной. В сумраке капюшона синие огоньки то вспыхивали, то едва тлели и словно неуловимо знакомые черты, мерцая возникали, и вновь таяли во тьме.
Женщина уже удалялась, увлекаемая Проводниками, постоянно оглядываясь назад, туда, где продолжал выситься чёрной глыбой мрака загадочный Всадник. В какой-то миг её взгляд пересёкся с пронзительным взглядом. И волна боли и печали ударила в неё… обожгла. Внезапная догадка сверкнула в её сознании! Она рванулась назад… Но Всадник вздыбил коня, а в следующий миг чёрный вихрь взметнулся и исчез. Женщине казалось, что узнала его… А Проводники не обращая внимания, увлекали её за собой и перед ними раскрывался, разворачивался потоком света тоннель Пути.
