– Ничего, у нас все еще будет просто отлично.
– Что-то я все равно сомневаюсь, что живой меня оставите.
– А ты делай, что скажут – тогда и оставим.
Он протиснул руку ей между ног и начал гладить ее сквозь шорты. Она издала стон на вдохе и задержала дыхание. И с ее стороны это было не притворство.
– Вот так. – Улыбнулся бандит.
– Давай... – выдохнула она, – давай договоримся. Хочешь меня? Мое лоно? Хорошо, мое лоно тебе в обмен на жизнь и свободу.
– И моему другу...
– Мое лоно тебе и твоему другу в обмен на жизнь и свободу, и... кусок мяса моей скотины. Столько, сколько смогу съесть сразу.
– Да, деловая ты. – Подивился он. – Урвать еще и мяса решила? Жизни мало?
– А что? Что до Ростки теперь, что до Древората мне пешком идти больше суток по горам. И куда я голодная и после вас двоих дойду?
Ну и баба мне попалась, – подумал парень, – торгуется смело, даже когда и торговать-то нечем…
– А давай, согласен.
На какой-то момент он даже сам поверил, что отпустит ее живой. – Только одежку с нее снять – такие вещи дорогого стоят, а на них уговор не шел. Погнать в лес голой – пусть еще кто обрадуется по дороге. Ну, или плащ ей этот отдать...
– Ну? Развяжешь меня?
– Э-э-э-э.. надо бы... но...
Разбойник вспомнил предостережения напарника. Даже если он ее развяжет, никто никому голову голыми руками не оторвет, и бывалый застанет их уже за делом, тот все равно будет недоволен. Хотя и ему место между ног уже выторговано.
– А давай мы твой ротик сначала проверим?
«Проверять ротик» еще раз в ее планы никак не входило.
– Вот ты дурила, мужик! Мы же с тобой договорились: мое лоно – твое. Я не буду сопротивляться. Или ты думаешь, что женщина опасна лежа на спине?
– Ха-х, нет!
– Ну вот. И подумай, раз я такая опасная: где у меня зубы есть, а где их нет. Что я тебе сделаю – затискаю ногами до смерти?
– Уговорила. – Кивнул он. – Я развяжу ноги, а руки тебе ни к чему.
– Еще как к чему, – улыбнулась она, – узнаешь позже, но для начала – ладно, можно и без рук.
Довольный разбойник начал возиться с туго завязанным шнуром от гасила.
Вскоре шнур был снят, ноги освобождены. Женщина медленно раздвинула их и согнула в коленях.
– Ну вот – ничего страшного. Видала я парней, что женщин боятся, но в таком возрасте...
Она оперлась на стопы и приподняла бедра. Молодой разбойник взялся обеими руками за ее колени.
Он любил таких баб. Она была вполне взрослой, чтобы быть опытной и искушенной. Но далеко не старой, чтоб начать беспокоиться о первых морщинах. У нее были твердые мускулистые ноги и плотные круглые бедра.
Это не крестьянские бабы, что жрут всегда впрок. – Думал он. – Не дешевые девки, что сохнут телом или жиреют хуже крестьянок, но всегда стареют раньше времени. Эта – настоящая рабочая коровка, как девки из тех, что никогда не были мне по карману. Как залетные зеленоволосые северянки. Или бабы бродячих вольных рабочих – любящих делать свое дело за хорошую оплату. И бабы их не прочь поработать задницей, но тоже за хороший счет. Который раньше мне никогда не был по праву…
Он скользнул руками под юбку к бедрам.
– Как расстегнуть этот ремень?
– Потяни его внутрь. А теперь вверх. Да. Вот так.
Юбка, влекомая грузом ремня и собственным весом, спала. Соблазнительница выпрямила и положила правую ногу на его плечо. Он улыбнулся и наклонился ближе. Достаточно для того, чтобы она смогла согнуть колено за головой.
И тут же ее левая нога рывком перенеслась на плечо. Разбойник захрипел и начал выворачиваться из мгновенно окрепшего захвата. Он то колотил ее в спину, то пытался руками разжать клещи, но терять хватку она не собиралась. Тогда захваченный начал валиться на бок, но и на боку она не ослабила захват, только придавила телом его руку к каменному полу. Он стал проталкивать другую между ее ног. Она собрала все силы, что были, взвыла и сдавила шею с новым рвением. Захваченный, наконец, начал слабеть и вскоре полностью обмяк. Она высвободила его и оттолкнула от себя. Неуклюже встала на ноги.
Сделав небольшой круг, все еще связанная в руках, она доковыляла к усыпленному бандиту. Толкнула его, чтоб тело легло на спину, повернула ему голову на бок и сделала один сильный удар стопой по челюсти. Засомневалась в результате и повторила. А потом, на всякий случай, так же ударила в кадык.
***
Бывалый возвращался с охапкой сухих веток. Едва он вошел под свод пещеры, как груз гасила угодил ему в правое колено и раздробил сустав. Разбойник повалился на хворост, выпустил его из рук и начал кататься по полу, держась за ногу. Женщина стояла над ним, вращая снаряд, затем нарушила такт маятника и сделала еще один размах. На этот раз гасило разбило ему локоть. Сил орать и двигаться у него не осталось, он повалился на спину и только подвывал.
Она прекратила вращение, но оставила груз на весу.
– Я думала, ты моложе. – Заявила Змея. – Чтобы повоевать за Царя Еровара вместе со Змеями тебе сейчас должно быть около сорока противостояний – не больше.
– Так и есть, это удары кистенем прибавляют сезонов... – Простонал он.
– Колено ты потерял, а рука еще может и зажить. Твоему другу стоило при жизни слушать тебя внимательней.
– Стоило...
Змея вышагивала вдоль небольшой пещеры. Груз она держала на весу, вымеряя каждый шаг с колебанием маятника. Юбка по-прежнему лежала на каменном полу, кинжал торчал рядом, закрепленный между камнями.
– Никогда вы – третьелинейный сброд – не слушали сигналов к отступлению. Конечно, мы по вам проехались: как нам одно говно отличать от другого? Кстати, забыл ему сказать о татуировке на черепушке. Рассмотреть можно, если пряди волос расправить. Тогда бы уже история с девкой не прокатила, даже если бы стояк ему штаны прорвал. Или нет?
– Голову он ему прорвал!
– Творцы издеваются надо мной. Всю жизнь мне с вами дело иметь. – Сказала она, будто сама себе, и устало вздохнула. – Зачем седлонога моего зарезали? Породистый был, со двора.
– Лапу он подвернул, когда тебя валили. Решили, что здесь не наваришь.
Она надела юбку, смотала и прицепила к ремню гасило. Взяла кинжал и подошла к раненному.
– А знаешь, я тебя не убью. – Призналась она, поигрывая клинком.
– Да? – Удивился бывалый.
– Да. А ты бы что предпочел: чтобы я тебя сейчас зарезала или собралась и ушла?
– Собралась...
– Вот, я так и сделаю.
– Спасибо... – Неожиданно для самого себя промямлил он. Это была не благодарность – только недоверие, вопрос и все то же удивление.
