Кроме того, оказалось, что не только дверь охранялась при помощи чар. За дверью находилась довольно просторная комната, относительно узкая и длинная. Каменные статуи, установленные вдоль стен, поворачивали головы, разглядывая пришельцев. Над статуями, в небольших альковах, притаилась целая стая горгулий, также наблюдавших за посетителями; чудовища готовы были ожить и атаковать в любую минуту.
Но они не шевелились, лишь смотрели – ведь это были ручные горгульи Громфа, а процессию возглавлял их хозяин.
В дальнем конце комнаты возвышались два каменных обелиска. Грубо высеченные шероховатые столбы без всяких орнаментов стояли слегка под углом друг к другу Они казались чем-то чужеродным в этом великолепном здании, где сама асимметрия была полна изящества, где все помещения и предметы мебели отличались богатым убранством. Балка из серого камня соединяла верхушки столбов, и создавалось такое впечатление, словно ее не аккуратно положили, а просто уронили или швырнули туда. Получилось нечто вроде ворот, готовых рухнуть в любой момент.
– Что это за место? – вырвалось у Закнафейна, который был ошеломлен сначала солнечным светом, потом путешествием по поверхности, видом башни и вот теперь – ощущением, что на него устремлены взгляды десятков магических чудовищ.
Не удостоив воина вниманием, Громф обратился с какими-то словами к порталу, и из щели в полу между столбами косяка донесся ответ в виде странного шипения.
– Ты когда-нибудь имел дело с дворфами? – обратился Джарлакс к Закнафейну.
– С дергарами? – переспросил тот, имея в виду злобных серых дворфов, которые обитали в Подземье и были хорошо знакомы всем дроу.
– Нет.
Из трещины у порога вырвались языки пламени. Они начали стремительно взбираться вверх по столбам; огонь разгорался все ярче, словно нашел сухое топливо, которое мог пожрать.
– Дерро? – продолжал воин, вспомнив другую магическую подземную расу дворфов. Закнафейн пристально рассматривал портал и языки пламени, которые метались внутри грубо вырезанных балок.
– С обычными дворфами, – пояснил Джарлакс.
– С обычными дворфами? Нет, – бросил Закнафейн тоном, в котором без труда угадывались неприязнь и отвращение.
– Твой сын очень дружен с этим народом, – сообщил Джарлакс.
Закнафейн ничего не ответил, не моргнул глазом, вообще не шевельнулся, и Джарлакс с Ивоннель, присмотревшись внимательнее, поняли, что он даже не дышит. Оба обернулись к Громфу, который стоял с совершенно спокойным видом. На его лице с угловатыми, резкими чертами застыло выражение собственного превосходства.
– Теперь ты видишь, с какой легкостью я могу уничтожить простого воина? – обратился он к Джарлаксу.
– С какой легкостью ты можешь застать его врасплох, ты это имел в виду? – парировал наемник.
– Нет ничего проще! Я имею возможность нанести удар в любое время, в любом месте.
– Так говорил наемный убийца, сжимая в руке окровавленный кинжал, – резко ответил Джарлакс.
Ивоннель обреченно вздохнула, и это положило конец перебранке; она пристально взглянула на двух мужчин и с неприязнью покачала головой. Это выражение лица было хорошо знакомо обоим старым дроу, которые лично знали Ивоннель Вечную.
– Вы вечно притворяетесь соперниками, вечно ссоритесь по пустякам, – упрекнула их девушка.
– Ты говоришь точь-в-точь как наша мать, – рассмеялся Джарлакс, потому что это было истинной правдой. Когда младшая Ивоннель, дочь Громфа, еще находилась в утробе матери, до нее добрался своими щупальцами проницатель сознания; мерзкое существо передало нерожденному ребенку воспоминания Ивоннель Вечной, великой Верховной Матери Бэнр. Проницатель сознания не просто «пересказал» эти воспоминания зародышу; он вложил их в мозг девочки таким образом, что они воспринимались ею как собственные.
– «Притворяемся»? – переспросил Громф.
– Ваши перебранки похожи на ссоры двух павлинов. Ни один из вас ни за что не согласится замарать свои нарядные одежды ни кровью соперника, ни собственной кровью. Вы нужны друг другу, и это портит все впечатление. Нужны – именно так, и никак иначе. Поэтому прекратите пустую болтовню, будьте так любезны.
Братья переглянулись и пожали плечами.
– Ты мудро поступил, исключив Закнафейна из нашего разговора, прежде чем войти во владения короля Бренора, – заметила Ивоннель, обращаясь к Громфу.
– Я бы никогда не сделал ничего подобного без твоего одобрения, – процедил маг с кислым выражением лица.
– Мы должны знать, – продолжала Ивоннель, проигнорировав сарказм, – что ты выяснил во время своего визита в Дом Бэнр. Перед нами действительно Закнафейн?
– Прислужницы богини подтвердили это. Мы видим Закнафейна, вернувшегося из страны мертвых.
– Каким образом? – спросил Джарлакс.
– Зачем? – одновременно воскликнула Ивоннель.
– Вот два самых главных вопроса, не так ли? – изрек Громф. – И еще один, ответ на который не менее важен: кто это сделал? Закнафейн вернулся. Неужели его воскресила Ллос? А может быть, Миликки? Или какое-то другое существо, обладающее огромным могуществом?
– Здесь определенно не обошлось без огромного могущества, ведь Закнафейн в свое время бросился в озеро кислоты, – усмехнулся Джарлакс. – Не осталось даже тела, чтобы воскресить его. Он возрожден к жизни с иного уровня существования – целиком и полностью.
– Служанки богини ничего больше не сказали? – продолжала допытываться Ивоннель.
– Я встретился с Верховной Матерью Квентл и с верховной жрицей Сос’Умпту. Я говорил с Йиккардарией и Эскавидне, двумя самыми любимыми советницами Ллос.
– И они отрицают участие Ллос в этом деле? – поинтересовался Джарлакс.
– Они ничего не отрицали, – пожал плечами Громф, – но и ничего не подтвердили. Они лишь сказали, что это Закнафейн До’Урден собственной персоной, что он вернулся из небытия, и мне показалось, что им не меньше вас двоих хочется узнать, кто, как и зачем это сделал. У меня нет никаких оснований сомневаться в их словах, да мне это, честно говоря, безразлично. Может быть, за этим воскрешением стоит Ллос, но кому дано проникнуть в ее замыслы?
– А сам ты, выходит, в это не веришь? – ехидно заметил Джарлакс.
– Нет. Но, опять же, мне это не настолько интересно, чтобы тратить свое драгоценное время на исследование всех «за» и «против». – Он обернулся к огненным вратам. – Мифрил Халл ответил на наш… ваш зов, – сообщил он, отошел в сторону и указал на пламя.
Джарлакс посмотрел на Ивоннель и кивнул, а бывший архимаг произнес заклинание, которое рассеяло чары неподвижности, наложенные на Закнафейна.
– Как случилось, что он вдруг воспылал любовью к вонючим дворфам? – возмущался Закнафейн, продолжая разговор с того места, где он оборвался; он не понял, что прошло некоторое время, и не слышал беседы между своими тремя спутниками.
– Возможно, нам стоит выяснить это вместе, – предложил Джарлакс, взял друга за руку и направился к живым языкам пламени.
Как он и ожидал, Закнафейн инстинктивно отпрянул.
Но Ивоннель спокойно прошла мимо них и, шагнув в огонь, немедленно исчезла.
– Это всего лишь портал, пламя здесь для эффекта, – объяснил Джарлакс. – Мифрил Халл ответил на наш зов, и врата открыты.
Он подвел Закнафейна к порогу и, не мешкая, переступил его; ошеломленный новичок последовал за ним, оставив Громфа в одиночестве.
Громф стоял так, пристально глядя на каменную арку, еще долгое время после того, как пламя угасло – это означало, что портал закрылся. Вокруг него сейчас столько всего происходило; все эти важные и таинственные события очаровали, загипнотизировали его. Его завораживала Главная башня тайного знания и множество ее странных и могущественных обитателей, которых становилось все больше с каждой неделей. Заинтриговала загадка возвращения Закнафейна: как ни подчеркивал маг свое безразличие к воину, это событие, однако, имело какой-то скрытый смысл. Он тайно восхищался Джарлаксом, своим младшим братом, укреплявшим власть дроу в Лускане. Дело дошло до того, что наемника признали в качестве правителя Города Парусов даже некоторые местные лорды, в том числе могущественные хозяева Глубоководья, крупного торгового порта, расположенного на юге.
