когда он дошел до целей своего бывшего отряда. Главным образом потому, что именно в этом месте воин замялся, выбирая, что именно сказать. Слишком явно, чтобы это мог упустить сид.
— Правду, человек, только правду. Иначе наш договор будет не действителен.
— Правду? Хочешь правду? Так получи! — с яростью крикнул воин, а затем начал говорить, быстро, торопливо, перемежая насмешки с яростным оскалом. — Ты хочешь знать, что мы делали, да? Откуда шли? Возвращались мы с хорошей потехи. С пепелища вашей деревни! Вы хорошо умеете прятаться, будто крысы, да только наши друиды умеют искать. Всех отыщут и уничтожат, так что и имени вашего никто знать не будет! И пусть я здесь сдохну, а все равно ни о чем жалеть не буду, ибо и сам приложил руку к вашему уничтожению. Сам убивал, вас, тварей, а затем насиловал бабу из ваших. Хочешь подробностей, хочешь, я расскажу, как это было?
— Хочу. Но для начала скажи, где находилось это поселение?
На лице сида больше не было улыбки. Однако и ярости, ненависти, к которой был готов человек, там не оказалось. Лишь каменная маска и холодные, жесткие глаза.
— Место? Ну, рядом с устьем Стаура, — растерянного ответил раненый.
Сидхе Кинтре. То самое, что просили проверить в Гворне.
— Ты можешь сказать, какие друиды участвовали в том сражении?
— Я очень хочу знать ответ на этот вопрос, — медленно, подчеркивая каждое слово, проговорил сид, стоило человеку замяться.
— Да не знаю я! Вот только Айрелл из Ванна. Да ведь ты его сам зарезал, а остальные перед чужаками своих имен не раскрывали, а я и не спрашивал.
— Ясно, — также спокойно произнес Глэд.
Его дыхание было глубоким, размеренным. Глаза полуприкрытыми. Взгляд смотрел словно бы сквозь человека. И это того крайне нервировало. Левая рука раненого потянулась было к поясу, но остановилась. Неясное чувство подсказало, что схватиться за нож сейчас будет его последней ошибкой.
— Что ж. Соглашение выполнено, а потому ты будешь жить, человек, — проговорил сид, стоило раненому отвести руку от оружия.
— Ха! Отпустишь меня после всего сказанного? Да брось! Что ты приготовил для меня, тварь? Привяжешь здесь, на съедение зверям? Отрубишь оставшиеся конечности? Ядом траванешь? Да говори, ты, фоморов выродок!
— Ты выполнил свою часть договора, а я выполню свою, — произнес сид и столь же спокойно добавил. — Но, если не замолкнешь — лишишься языка. Этим я тебе и всему миру окажу величайшую услугу. Так ты хочешь что-то сказать?
В последнем вопросе прозвучала столь искренняя, явная просьба, что человек осознал — ему действительно стоит замолчать. Меж тем сид некоторое время просидел неподвижно, сдерживая кипевшую внутри ярость, а затем поднялся и подошел к телу мертвого друида. Опустился рядом с ним на землю, начал осматривать одежду покойного, не проявляя даже малейшей брезгливости.
Первые найденные амулеты удостоились лишь мимолетного взгляда и были откинуты в сторону. Это оказались поделки людей, а Глэд искал вовсе не их. И лишь добравшись до изнанки ворота мертвеца, фейри замер, уловив знакомое чувство. Пальцы его нащупали гладкую деревянную поверхность. Осторожно, бережно сид отцепил изделие от ткани и поднес к глазам.
Найденная вещь являлась фигуркой древа, вырезанного из лощины. Ее она и изображала, весьма искусно показывая склоненные под порывами ветра ветки. И это была не просто поделка. Сид чувствовал в ней магию, мощную и столь знакомую. Ощущение, не оставлявшее сомнений в том, что создателем сего были фейри, более того, ими являлись жители Кинтре, сидхе, как и множество иных поселений, названного в честь дерева. Лещины. Еще спустя несколько размеренных вдохов, Глэд поднялся на ноги, спрятав находку за пазуху. А затем направился к стоявшему на краю поляны коню.
— Мы уходим, — бросил он в пространство.
Сид вскочил в седло и повернул лошадь на восток. На его плечо уселась птица, при виде которой раненого пробила нервная дрожь. Он еще не забыл море пылающего огня, от которого с трудом сумел отползти. Еще больший страх вызывало то, что птица и сейчас смотрела на человека, совершенно не похожим на звериный, яростным взглядом. Казалось, что это существо готово в любой момент сорваться в атаку и с трудом сдерживало себя. По счастью для раненого, она так и не поддалась своим инстинктам.
До последнего человеку не верилось, что его оставят в покое. Он и пошел на сделку больше из-за отчаянья. В яростной попытке выцарапать себе жизнь. И был более чем уверен, что после всех ответов умрет. Главным образом потому, что никогда бы не дал жить фейри, если бы те оказались в его руках. Тем более странным стал поступок сида, который даже не стал оглядываться, направив коня сквозь прогалины леса. И все же раненый окончательно уверился в своем спасении только тогда, когда спина врага скрылась меж деревьев.
Впрочем, говорить о выживании члену разгромленного отряда было еще рано. Требовалось для начала выбраться из Скафа, что являлось отнюдь не простой задачей для одиночки с отрубленной рукой. Но над этой проблемой воин намеревался подумать позже. А пока желал обыскать тела своих погибших товарищей, да убраться подальше от места побоища. Пока еще на запах крови не прибежали дикие звери.
* * *
Прошло два дня, но та схватка с людьми так и осталась самым опасным столкновением за все время путешествия по Альбиону. Путешественники еще наталкивались в пути на волшебных зверей, несколько раз встречали алчных духов, выбравшихся из Пархейма в мир Теней. Но ни те, ни другие угрозой не стали. Животным попросту хватало ума не связываться со слишком опасными существами, а мертвые, для передвигавшегося верхом сида, угрозой быть просто не могли. Ведь если их было мало — справиться с ними не составляло труда, а если много, то легко можно было ускакать, оставив противника за спиной. Требовалось только сохранять бдительность, но этому Глэд успел научиться за годы странствий.
Размышляя над этим фактом, сид в который раз отметил, что для фейри Сопряжение миров стало настоящим благословением, а вовсе не бедствием. Уже сейчас Скаф наполнился магической энергией в достаточной степени, чтобы дети волшебного народа могли вырастать сильными и крепкими. Пройдет еще несколько десятилетий и вновь станет пригодным для создания постоянных поселений Пархейм. При этом со всеми теми бедствиями, что принес катаклизм, фейри успешно справлялись. Магия жизни помогала защитить растения от воздействия хаотичной энергии, алчные духи получали достойный отпор и даже оказались приспособлены в качестве оружия. Чародеи обрели силы, о которых раньше было известно лишь из древних сказаний.
Единственным действительно плохим следствием
