Кузьмич поначалу сделал непонятливые глаза. Что такое, мол? Какие проблемы? Но потом понял и хлопнул ладошкой себе по губам. Соображает быстро. Я показал на себя, кивнул головой и заорал. Достаточно громко, замечу, для здравомыслящего человека.
— Эй ты, крыса корабельная! Ты думаешь, мы тебя боимся, таракана безтелого?! Да я тебя, таракана, одной левой. Одним пальцем. Одним плевком.
Кузьмич закатил глаза и рухнул в обморок. На него моя речь произвела достойное впечатление.
Я еще несколько минут разорялся. Вспоминал ругательства. Обидные прозвища. Называл голос всяческими обидными словами. Прошелся по родственникам.
Никакого эффекта. Молчит, словно рыба.
Наконец, совсем обессиленный, когда уж и пришедшему в себя Кузьмичу надоело меня слушать, я выдавил последнее, что смог придумать:
— Сам ты дерьмо, и корабль твой дерьмовый.
— А вот это ты зря.
Голос не выдержал, голос сознался, что он есть на самом деле. И он указал, какое у него самое больное место. Корабль!
— Сработало! — заорал Кузьмич и кинулся ко мне обниматься. Я то не совсем понимал его радость. Если бы я был на месте голоса, то, услышав столько про себя лестного, не простил бы этого никому, даже столь милому и симпатичному уроду, который в данную минуту обнимался с тараканом.
Примерно это и сказал голос, доносившийся, как мне показалось, со всех сторон сразу.
— Я могу и обидеться на милого и симпатичного урода и его говорящего таракана.
Я остановил Кузьмича, который приготовился с пеной на губах доказывать, что он не таракан, а самый что ни наесть настоящий думающий бабочек. Не время. Потом.
— А кто это с нами базарит? — спросил я, обращаясь в потолок.
— С тобой не базарит, а говорит космический спец корабль «ВОЛК». И совсем не четвероногое животное, как заметило тараканообразное. Вселенский Линейный Корабль. Сокращенно «ВОЛК».
— А куда буковка круглая подевалась? — до чего ж Кузьмич умен. А я и не заметил сразу.
— Да, — надо бы и мне слово веское вставить.
Голос слегка замешкался. Потом доверительно сообщил:
— Круглая буковка для красоты. А то получается нелепица какая-то. «ВЛК». Смахивает, знаете ли, на всесоюзное какое-то общество.
Кузьмич подмигнул мне и, обратившись к Голосу, спросил:
— А ведь можно сказать, что ты, предположим, «Вселенский Очень Линейный корабль»?
Голос думал долго. Очень долго. Мы устали с Кузьмичем ждать. Так и состариться можно ожидаючи.
Неожиданно произошло чудо. Именно так можно назвать то, что случилось
Освещение, горевшее до этого вполнакала, а мы то думали, что генератор барахлит, вспыхнуло ослепительным светом. Корабль дернулся, словно проснувшийся. Я даже заметил, как за иллюминаторами во все стороны разлетелась ржавчина. Каким то одним движением ветра смело с полов и с панелей пыль. Воздух наполнился весенней свежестью, и даже, казалось, а может так оно и случилось, иллюминаторы стали прозрачными, как стекло. Корабль заблестел золотом и новизной, серебром и мощью. Ну и прочими всякими не важно какими делами.
— ВСЕЛЕНСКИЙ ОЧЕНЬ ЛИНЕЙНЫЙ КОРАБЛЬ рад приветствовать на своем борту капитана и его первого помощника таракана Кузьмича.
— Да не таракан я! — заорал Кузьмич.
— … Что не играет никакой роли в истории Вселенной, — быстро отпарировал голос, — Тем не менее, поправка принимается.
— То-то же, — заявил Кузьмич и гордо обратился ко мне, — Что скажешь?
А я только и смог выдавить:
— Фантастика.
А ведь все благодаря Кузьмичу. Я бы так не придумал. Вот значит как. Вселенский Очень Линейный Корабль. И я его капитан. Голос сам так сказал. А он без дураков. Хоть и со странностями.
— Корабль ждет приказов нового капитана, — возвестил не менее торжественно голос.
Раз ждет, надо командовать. Главное, чтобы это не была очередная корабельная нянька с вечной манной кашей.
— Как капитан корабля, приказываю взять курс…, Кузьмич сообщи координаты, которые ты запихал в телескоп, и двигаться самым полным ходом. Если, конечно, этот корабль понимает, о чем я говорю.
— Капитан, вы останетесь довольны мной, смею заверить, — отрапортовал голос, — Это все?
— И…И собраться в кают компании для обсуждения общих вопросов и личного знакомства.
Я всегда знал, что во Вселенной есть нечто, что приносит счастье таким вот, как я, уродам. Что бы ни говорило все остальное человечество. Приваливает, иногда нам. Мне, в частности.
Вселенский Очень Линейный Корабль, попросту ВОЛК, а еще проще Волк, был изготовлен и сам не знал когда, и не знал где. Единственное, что Волк помнил точно, что он был единственным. Само развивающимся. Само ремонтирующимся. Само заправляющимся. И все остальное «само» далее по списку.
А вот не знаю как. Может и врет, проверить некому.
Давным-давно, когда и сам Волк не помнит, отправили его и еще двоих человек исследовать вселенную. Долго ли, коротко ли они летали, Волк не помнил. А может, не хотел старое ворошить. Только те двое померли смертью своей, не оставив ни завещания, ни конечной точки путешествия.
И остался бедный Волк один. Во всей Галактике. Один одинешенек. (Прям, как я). Долгие столетия летал от звезды к звезде, искал чего-то. Потом, через несколько тысячелетий, одичал. Стал на планеты бросаться, сжигать их огнем, рассеивать в пространстве на мелкие атомы. Иногда на звезды замахивался. Когда уж совсем тоскливо становилось. И тогда звезды вспыхивали и гасли. И это совершенно не значит, что Волку это было нужно. Дико было.
Прошло еще несколько тысячелетий. Волк понял, что поступает нехорошо. Не по корабельному как-то. И остепенился. А когда остепенился, стал искать новую команду. Одному то во вселенной скучновато.
Много их было, желающих. Самых разных видов и форм. Но кто-то кораблю не нравился, гадили сильно, кому-то корабль не приглянулся, ржавый и дикий, но за все это время так и не появилось у Волка настоящего капитана. Никто с душой к нему не подошел. А ведь всем известно, что даже самому Вселенскому Очень Линейному Кораблю нужна ласка и нежность.
Не скажу, что наше знакомство с кораблем протекало слишком гладко. Иногда он вспоминал свое дикое прошлое и начинал метаться среди звезд, круша все на своем пути. Иногда застывал недвижимо и никто, ни я, ни Кузьмич не могли докричаться до него.
В первом случае я брал управление корабля на себя. Штурвал в кулаки и объезжать, как дикую лошадь из Мексиканской области. Я те дам на дыбы. А добрую порцию горючки в дюзы не хочешь? Брыкаться? А мы штурвальчик да на цепь и боковые кессоны нараспашку.
Во втором случае мы с Кузьмичем начинали бегать по кораблю, и колотить чем попало по стенам. Собственно, колотил я, а Кузьмич ронял на пол все, что попадалось под руку. Вернее, под крыло.
