Пастухи с подозрением рассматривали четырех загорелых, до зубов вооруженных всадниц, непонятно зачем разъезжающих по безлюдным холмам. Но вот Пентесилея извлекла из мешочка маленький серебряный медальон, вновь доверенный ей Атишей, с полумесяцем на одной стороне и изображением богини — на другой.
— А! — Пастухи знали этот знак и почтительно поклонились девушкам. — Волшебницы-амазонки, — зашептались они. — Амазонки едят много мяса!
Никто из девушек этого оспаривать не стал: жареная баранина с травами пахла просто божественно. Очень скоро пастухи уже срезали с цельной туши здоровенные ломти мяса, а взамен просили лишь благословения Матери-Маа на их отары. Всадниц не только хорошо накормили, но и дали еды с собой. Их сумы были до отказа набиты остывающей бараниной и ячменным хлебом, да и молодого вина не пожалели.
На седьмой день четверка обогнула гигантскую гору, вершина которой терялась среди облаков.
— Гора Олимп, — пояснила Кентаврея.
— А! — Мирина благоговейно подняла взгляд. — Олимп — обитель ахейских богов. Теперь вижу, почему ахейцы так думают.
Кентаврея кивнула в знак согласия.
— Ахейцы утверждают, будто там, наверху, живет Зевс, Царь Богов, но мы, фракийцы, клянемся, что это — дом Матери-Горы. — И тут впервые за все путешествие девушка словно замялась. — Завтра мы двинемся через Фессалию. Так далеко я никогда не забиралась, я не знаю, в каком направлении нам ехать.
Пентесилея в кои-то веки примолкла, да и Мирину одолевали сомнения, но тут Кассандра повернулась на юго-восток, словно почуяв знакомый запах, и неуверенности как не бывало.
— Нам туда, — указала царевна. — Ифигения едет в носилках рядом с матерью, Клитемнестрой, и с ними — младенец. А еще за ними следуют повозки и телеги, доверху груженные всевозможным товаром и золотом.
Пентесилея нахмурилась.
— Снам и видениям веры нету, — промолвила она. — Я бы скорее поискала остатки кострища или лошадиный навоз, но если ты, царевна, говоришь, что нам туда, значит, туда мы и поедем.
Всадницы поскакали дальше через Фессалию, старательно пряча оружие под плащами. Утром они ехали неспешной рысью, делая вид, что никуда, собственно, не торопятся. Если их принимались расспрашивать, девушки отвечали, что торгуют лошадьми. А ночами, в свете прибывающей луны, они мчались быстрее ветра. Наконец южные области Фессалии остались позади, и жрицы въехали в Фокиду — и убедились, что направление это выбрали не они одни. Настоящие торговцы лошадьми, телеги, груженные железным и бронзовым оружием, повозки с вином и копченой рыбой — все ехали по той же дороге. На устах у всех было одно и то же слово:
— Авлида. Войско собирается в Авлиде!
— Там купят и оружие, и лошадей.
— Вино и оливки!
— Плащи и кожаный товар!
И хотя поначалу девушки чувствовали себя неуютно, Пентесилея очень скоро поняла, что растущая толпа для них — отличная защита.
— Кто в этаком скопище распознает четырех лазутчиц? — прошептала она. — Нам ведь как раз в Авлиду и надо, правильно?
Кассандра кивнула.
— Да. Мое зеркало говорит мне, что сейчас Ифигения с отцом, однако, хотя девочка радостно его приветствует, тот отворачивается от нее в страхе и… и даже пристыженно!
— Еще бы не пристыженно! — сурово отрезала Мирина. — Выдавать такого ребенка за жестокого кровопийцу!
Кентаврея слегка нахмурилась.
— Я-то с тобой согласна, Змейка, сама понимаешь, но в мире Агамемнона такой брак — венец всех его желаний. Он заручится верностью главного своего союзника и обеспечит своей дочери и почет, и богатство. Агамемнону полагается радоваться, а не стыдиться…
Пентесилея сразу поняла, куда клонит подруга.
— Да, — согласилась она, сощурившись. — Если Кассандра права, и Агамемнону действительно стыдно, то причина тут в чем-то ином. Для него выдать дочку замуж за Ахилла — это великая честь.
Все обернулись к Кассандре. В лицах читался невысказанный вопрос. Царевна с несчастным видом покачала головой.
— Я не в силах разглядеть того ужаса, что кроется за всеми этими событиями.
— Не переживая, царевна, — ободрила ее Кентаврея. — Твое зеркало и твои видения благополучно привели нас к лагерю отца и дочери. Я уверена, что, когда придет время, тебе все откроется.
За те два года, что Мирина провела у Лунных Всадниц, она почти не замечала Кентавреи и считала ее отважной и сильной, но не особо умной. Теперь девушка внезапно увидела соратницу с другой стороны: а ведь Кентаврея чуткая, заботливая, умеет успокоить и утешить, что очень важно в этом опасном приключении. Атиша, как всегда, сделала правильный выбор.
— Сколько ночей осталось до полнолуния? — внезапно с тревогой осведомилась Кассандра.
Кентаврея словно бы удивилась, но посчитала про себя и подняла три пальца.
Кассандра кивнула.
— Полнолуние. Тогда-то и настанет миг величайшей опасности, и придет время нам действовать.
Следующим утром подруги прибыли в город Авлиду, где в заливе стоял на якоре огромный ахейский флот — в три и четыре ряда. Всадницы остановились на мгновение на склоне холма над городом — и от открывшегося зрелища у них просто-таки дыхание перехватило. До самого горизонта, куда ни глянь, высился бессчетный лес мачт.
Девушки примолкли, понимая, как, должно быть, потрясена Кассандра. Ведь эти боевые корабли, все до единого, угрожают ее родному городу, Трое. Мирина наклонилась в седле и взяла подругу за руку.
Кассандра неотрывно глядела на залив.
— Я знала, что их будет много, — промолвила она. — Но такого я даже вообразить себе не могла. Похоже, весь мир объединился против Трои.
— Не весь, — возразила Пентесилея. — Пойдем, надо найти Ифигению.
Это оказалось несложно. Царевна и ее мать обосновались в роскошном дворце, принадлежащем правителю Авлиды. Пентесилея храбро отъехала потолковать с местной женщиной, торгующей оливками у врат города, а когда вернулась, лицо ее было белее мела.
— Что такое? — вскинулась Кентаврея.
Все не на шутку встревожились. Бесстрашная Пентесилея в кои-то веки была явно потрясена до глубины души.
— Где бы нам потолковать? Нам надо отъехать подальше от посторонних ушей, — сказала она. — Здесь, в толпе, лучше уж ни о чем подобном вслух не говорить.
Девушки молча поспешили назад тем же путем, каким пришли, выбрались из города, нашли укромное местечко у ручья — и только тогда Пентесилея рассказала им всё, что узнала.
— Садитесь-ка ближе друг к другу, — велела она. — Возьмите царевну за руку, плесните ей немного пастушьего вина.
