— Рейген! Вы уже вернулись из гарнизона?
— Только что, — темноволосый и темноглазый Alle-vierry шагнул навстречу, легко придержав дверь. Ответная улыбка коснулась его губ, сдержанная, но не скованная. Как между старыми знакомыми, которые никогда не были особенно близки. — Я сразу направился к вам.
Улыбка, озарившая его лицо в первые мгновения, ушла, и открылась прежде незаметная усталость, выдававшая человека, только что вернувшегося с дороги. Черты болезненно заострились, уголки губ нервно опущены, дорожный плащ истерзан ветром, с капюшона и потемневших волос срываются холодные капли, шаги оставляют на гранитном полу грязь — в Холмах разыгралась буря, несмотря на то, что до месяца Первых Гроз осталось еще четыре дня.
— Вам, наверное, непросто было меня отыскать: я никого не предупредил о своих планах, а сопровождение гвардейцев счел излишним.
— В Драконьих Когтях вас несложно найти. Вы либо в кабинете, либо… — Рейген поднял взгляд, как бы обводя им гулкую пустоту зала, — здесь.
— Не думал, что настолько предсказуем. Даже немного досадно, — усмехнулся Эрелайн. И почти сразу оборвал себя более важным вопросом: — Что говорят в крепости? О чем доносят дозорные?
Лорд-командующий разом помрачнел, будто кто-то стер с его лица любой намек на улыбку.
— Стычки происходят все чаще, и все чаще Сумеречных видят в Холмах. Не думаю, что совпадение. Считать так было бы слишком самонадеянно.
— Вы правы. Самонадеянно, — голос Эрелайна заледенел. Жизнь ушла из него, как и из свинцово-серых, потемневших глаз. Впрочем, совсем ненадолго: лорд-хранитель тряхнул головой, и странное оцепенение разбилось стеклянными осколками. К Рейгену он обратился уже другим голосом: — Я надеюсь, вы отдали соответствующие распоряжения?
— Разумеется. Усилить патрули, вдвое увеличить гарнизон крепостей. Тщательнее искать — и обрушивать тропы через Перевал.
Эрелайн кивнул в знак того, что лорд-командующий стражей услышан, но не считая нужным что-либо говорить. Взгляд, так и не прояснившийся, скользнул по гранитным стенам, серым и таким тяжелым, что рядом с ними становится нечем дышать, узким окнам, сквозь которые пробивается пасмурный день…
— С вашего позволения, я… — начал Рейген. Скрипнули сапоги, выдавая его шаг.
— Кэррой.
— Прошу прошения? — в голосе лорда-командующего отчетливо звучало удивление.
— Вы не узнали ничего нового о Кэррое?
Эрелайн обернулся. И, скользнув по напряженной позе Рейгена, встретившись с его взглядом, уже не спросил — утвердил:
— Узнали.
— Один из стражей перевала, — медленно начал aelvis, тщательно подбирая слова, — сказал, что видел на Жемчужных Берегах Зарерожденного, — и, предвосхищая вопрос, продолжил: — Лица разглядеть не удалось. Нельзя утверждать со всей уверенностью, что страж не ошибся: наблюдение велось со слишком большом расстояния, а иных подтверждений нет.
— Подобраться ближе он не смог?
Голос лорда звучал ровно, безразлично, ничем не выдавая звенящего в нем самом напряжения.
— Нет, но пытался. Слишком велик был риск оказаться замеченными.
— Зарерожденный среди Сумеречных… — повторил Эрелайн и отвернулся: он не был уверен в том, что его лицо не выражает никаких чувств. — Сумеречные никогда не идут на сделки и компромиссы, и никогда не берут пленных. Как и мы.
— Я не хотел говорить вам то, что может оказаться заведомо ложным. — сухо ответил Рейген. — Если бы сообщение подтвердилось…
— Позвольте мне самому решать, что является заведомо ложным, и в каких сообщениях я нуждаюсь.
Сказано это было с улыбкой, но все равно прозвучало слишком жестоко. Эрелайн продолжил, сменив не тон голоса — тон речи:
— Из всех бессмертных, полагаю, только Кэррою есть, что им предложить. Поэтому, пожалуйста: сообщайте мне все, что станет известно.
По напряженной, звенящей тишине, воцарившейся в комнате, можно было сказать, что Рейген не согласен и собирался возразить — но не успел.
Тихо скрипнула дверь, и в пустующем молчаливом зале заиграл переливами приятный женский голос:
— Лорд Эрелайн! Вас ждет Внимающая.
— Спасибо, Висения, — бросил бессмертный, не оборачиваясь — слишком хорошо знал свою гостью. И, не меняя тона, продолжил прерванный разговор: — Будьте любезны — назовите Адрину или Сэйне имя того стража, что видел… Зарерожденного. И…
Эрелайн осекся на полуфразе. И, замолчав, медленно обернулся.
— Что вы сказали? «Ждет»? На одной из башен, чтобы передать слова с ветром, или?..
— Миринэ эс Ллиэн ждет вас в Малом зале.
Висении не нужно было придерживать дверь: хватило одного лишь зеленого взгляда со вспыхивающими в нем золотистыми искорками, чтобы она мягко притворилась, не потревожив ничей покой.
Взгляда цвета змеиного золота.
— Случилось что-то срочное? И если да, то почему Лес желает встречи не с лордом-правителем, а со мной?
— Внимающая не сочла возможным отвечать на мой вопрос, но передала вам это, — Висения, оставшаяся стоять у порога, протянула ему сложенный вдвое листок, прежде сжимаемый в отведенной руке и незаметный среди зелено-золотых складок платья.
Эрелайн нахмурился. И, подхватив небрежно сброшенный на пол сюртук, направился к ней.
Перестук шагов закружил по залу, дробясь и множась капризным эхо. Расстояние, разделявших их прежде, сокращалось, пока не обернулось длиной вытянутой руки.
Эрелайн принял письмо Shie-thany. Тихо зашелестела бумага, когда он развернул сложенный лист. Взгляд скользнул не по строчке даже — по одному-единственному слову, выведенному изящным почерком.
Одному-единственному, но достаточному для того, чтобы потребовать срочную аудиенцию — и получить ее.
«A'shes-tairy».
Сумеречные.
Эрелайн сложил листок, как прежде, пополам, хотя больше всего хотелось смять его.
Значит, Сумеречные. Учащаются приграничные стычки, Лес Тысячи Шепотов, всегда стоящий в стороне, просит срочной встречи.
— Вы согласны принять Внимающую, мой лорд? — голос Висении, терпеливо ждущей его ответа, вырвал его из раздумий.
Коротко поклонившись, Эрелайн подал леди руку с полувопросительным:
— Пойдемте?
Висения присела в изящном, легком реверансе и подхватила его под локоть.
— Я могу быть свободен? — сухой вопрос Рейгена нагнал их в шаге от порога.
На мгновение остановившись, Эрелайн обернулся и, бросив короткое:
— Да, разумеется, — толкнул дверь.
* * *
…Коридоры, переходы, галереи — одинаково серые, одинаково сумрачные, нависающие над каждым, кто ступит под их своды — уводили вперед. Свет, едва пробивающийся сквозь окна, казавшиеся молочно-белыми от пыли, не мог разогнать темноту. Даже в ясный день здесь царил скрадывающий шаги полумрак.
