После того как завершилась весьма удовлетворительная интимная часть их встречи, королева миролюбиво сообщила своему царственному супругу, что в результате размышлений и посоветовавшись со священнослужителями она пришла к выводу, что ему не грозит настолько серьезная опасность, чтобы ей было необходимо удалиться в святилище сразу же после свадьбы Джудит. Она согласна подождать, пока Кендра в свою очередь выйдет замуж за принца с запада. Может быть, в конце весны? Элдред и Осберт, по ее мнению, не сумеют должным образом справиться со второй свадьбой без ее руководства. Далее, теперь королеве кажется разумным по-прежнему проводить какое-то время при дворе, даже после того как она удалится в святилище. Все это можно как-то уравновесить, как постулаты веры рекомендуют поступать во всех делах. Кстати о равновесии, охранять земное благополучие короля, несомненно, входит в ее обязанности.
Его питание, например, ведь приближается сезон зимних пиров (а перед ним свадьба Джудит в Редене), явно избыточно. Он прибавляет в весе, рискует получить подагру или кое-что похуже. Ей необходимо время от времени находиться рядом с ним, чтобы следить за его потребностями и оценивать их.
Король, у которого не случилось ни одного приступа лихорадки со времени некой беседы с Сейнионом на обратном пути от побережья после погони за эрлинга-ми (и больше он никогда не будет страдать от них), с радостью предложил ей начать такую оценку прямо тут же. Королева объявила это предложение неприличным в их возрасте, но позволила переубедить себя в этом.
— Ты сильно задерживаешься.
— Ты знаешь почему. Мне пришлось сначала съездить к отцу, и я не мог сразу же уехать. Я ведь почти с тобой. Еще три дня. С нами едут послы. Мы привезем твоему отцу предложение о нашем браке. Я попрошу Сейниона помочь. Думаю, он поможет.
— Неважно. Мой отец согласится.
— Откуда ты знаешь? Это очень…
— Я с ним поговорила.
— И он просто сказал «да»?
— В данный момент, мне кажется, он скажет «да», о чем бы я его ни попросила.
Короткое молчание в их общем мысленном разговоре.
— Я тоже, знаешь ли.
— О, это хорошо.
* * *
Она принесла свою жертву в честь жатвы, двух ягнят и козленка. Анрид прибавила к церемонии козла, назвав это подношением Фулле, в основном чтобы увидели, что она делает то, чего не делала старая вёльва. Перемены, стремление оставить свой собственный отпечаток на событиях, как печать на письме. Она носила на шее проклятого змея. Змей становился все тяжелее. У нее мелькнула мысль, что, если весной снова придет корабль с юга, будет предусмотрительно договориться о доставке еще одного змея. А может, у них на борту будет змей, возможно, об этом уже был договор.
Когда она посоветовалась с Фриггой, та тоже согласилась, что это возможно.
Урожай оказался богатым, а зима на Рабади выдалась мягкой. За нового правителя и вёльву провозглашали тосты в тавернах, и поселок женщин получил свою долю даров после жатвы. Анрид взяла себе только темно-синюю накидку, позволив женщинам поделить между собой остальное. Нужно, чтобы они остались довольны. И немного побаивались.
В этом змей ей помог. Ранка на ее ноге превратилась в пару маленьких шрамов. Она время от времени позволяла другим их увидеть, будто случайно. Змеи представляют силу на земле, и Анрид перепала частица этой силы.
Зима оказалась достаточно мягкой, и некоторые молодые мужчины отправились на лодках в Винмарк за приключениями. В суровую зиму пролив замерзал, хотя лед не бывал достаточно прочным, и Рабади мог быть полностью отрезан. В этом году пришло много известий, хотя зима обычно новостями не богата. Кровная месть в Халеке, шестеро мужчин погибли после того, как была похищена женщина. Оказалось, что женщина сама дала согласие, поэтому ее тоже убили после возвращения в семью. Люди живут слишком тесно, когда ложится снег. Весной дороги и море снова открывались, и сдерживаемое насилие получало выход во внешний мир. Так было всегда. Их жизнь зависела от зимы; ожидание зимы, нетерпеливое ожидание ее конца, новая подготовка к зиме.
Однажды, когда весна еще не наступила, к острову причалила небольшая гребная лодка. В ней сидели три моряка, вооруженные, с копьями и круглыми щитами. Они сошли на берег с сундуком и ключом, вполне учтиво поговорили с мужчинами, высланными им навстречу. Они искали одну женщину. Их послали за городские стены, и они пересекли ров и покрытые снегом поля и добрались до поселка вёльвы. Полдюжины мальчишек, обрадовавшись развлечению, сопровождали их.
Сундук предназначался Фригге. Когда его открыли в комнате Анрид (только они вдвоем видели, как повернулся ключ в замке), там оказалось достаточно серебра, чтобы купить любое поместье на острове, и еще много осталось бы. Внутри лежала записка.
Из них двоих Анрид умела читать.
Сын Фригги Берн слал матери свое почтение и надеялся, что она пребывает в здравии. Он сам жив и здоров. С сожалением вынужден сообщить матери, что ее муж (первый муж) умер на земле сингаэлей в конце лета. Его гибель была славной, своей смертью он спас других людей. Там его сожгли с соблюдением всех обрядов, как подобает. Серебро должно позволить ей начать новую жизнь. Трудно объяснить, говорилось в записке, но оно в действительности от Торкела. Берн пришлет еще весточку, когда сможет, но, наверное, не рискнет вернуться на Рабади.
Анрид ожидала, что Фригга заплачет. Но она не заплакала — когда Анрид была рядом. Сундук с серебром спрятали (здесь были места, куда можно спрятать такие вещи). Фригга уже и так начала новую жизнь. Ее сын не мог этого знать. Она совсем не была уверена, что ей хочется покинуть поселок, купить дом, и она не хотела уезжать к дочерям в Винмарк, пусть даже теперь она сама богата. Это не жизнь — стареть в незнакомом месте.
Это большие деньги, нельзя просто оставить их в земле. Она подумает над этим, сказала Фригга Анрид.
Анрид запомнила записку (память у нее была хорошей), перед тем как ее положили обратно в сундук.
«Наверное, не рискнет» — вот что он писал.
Она поразмыслила и пригласила правителя навестить ее.
Еще одно новшество — что Стурл приходит сюда, но они теперь чувствовали себя свободно друг с другом. Она также ходила поговорить с ним, в торжественном наряде, окруженная несколькими женщинами.
Йорд, прежняя вёльва, верила в тайну, которая окружает тех, кого не видят, кто держится в отдалении. Анрид (и Фригга во время их бесед) считала, что власть рождается из того, что люди знают о твоем присутствии, помнят о тебе. Андрид всегда брала с собой змея, когда встречалась с Ульфарсоном в поселке. Он бы, конечно, стал отрицать, что боится твари, но это так. А это полезно.
