— Пр-р-релюдия была? — настор-р-рожился Кракен. Ему тоже что-то не нравилось. Что — то было не так. И это чувство передалось мне. Я сделала как бы неоднозначный жест руками. Вроде бы «да», а вроде бы «нет»!
— Каждый мужик — музыкант, баба — инстр-р-румент, — произнес призрак, расхаживая по кровати. — Поэтому этот пр-р-роцесс и называют пр-р-релюдией! Так говор-р-рили в бор-р-рделе. И жаловались, что все мужики бар-р-рабанщики!
Я вспомнила, как меня легонько ударили по спине.
— Что? Позор-р-р! — обалдел Кракен. — Кошмар-р-р! Искандер-р-р заболел! Он никогда так быстр-р-ро не отстр-р-реливался!
Я ревниво сузила глаза, глядя на попугая.
— От др-р-ругих пир-р-ратов, — миролюбиво заметил Кракен. — Эм… Пр-р-росто есть взаимосвязь… эм… между скор-р-ростью отстр-р-рела… Все, не замор-р-рачивайся!
Я сделала вид, что поверила.
— Больно! — написала я на запотевшем от дыхания стекле.
— Охр-р-ренеть! Кр-р-ракен ему в ср-р-ракен! Что он себе позволяет! — негодовал призрак.
Я продолжала дышать на стекло и старательно жаловаться. Я описала все. И про больно, когда «вошел», и про «не обнял и не поцеловал!».
— Я его р-р-разор-р-рву! — нахохлился Кракен. — Кор-р-роче! Одевайся! Быстр-р-ро! Сейчас пойдем р-р-разбир-р-раться! Только одеваться с этого момента ты будешь р-р-развр-р-ратно и дор-р-рого.
— Почему? — беззвучно спросила я, водя пальцем по зеркальцу.
— Понимаешь, кр-р-рошка. Он — пир-р-рат. Пир-р-раты любят что? Пр-р-равильно! Сокр-р-ровища! И выглядеть ты должна как?
«Как сокровище?», — спросила я, вспоминая все украшения, которые на мене были на базаре.
— Пр-р-равильно! Пр-р-раво р-р-руля! Зар-р-руливаем в гар-р-рдер-р-робную! — командовал Кракен. — На хор-р-рошей невесте пир-р-рата помещается целый сундук!
Мы открыли дверь моего бывшего посольства. Пока попугай рассказывал мне про бордель, я смотрела на свои ноги. Как же здорово, что они у меня есть! Что я могу бегать! Прыгать! Танцевать!
Я даже подпрыгнула, радуясь неимоверно. Это тебе не огромный хвост, который волочится за тобой по полу.
Сундуки были раскрыты. В разбитое круглое оконце задувал морской ветерок.
— За бор-р-рт! — комментировал попугай каждую мою находку. — Это платье можно подар-р-рить акулам! Я выбросила то, что мне не нравится. И оставила те, которые подходят. Чтобы тут же начать примерку!
— Пр-р-ростовато! Как р-р-работница тавер-р-рны! — критиковал попугай. — Это как пр-р-роститутка на пр-р-ричале! А вот это кр-р-расиво! Бер-р-рем!
Я уже оделась, с трудом зашнуровывая свой корсет. Туго зашнуровать у меня не получалось. Поэтому, высунув язык, я возилась с тесьмой.
— Туго не надо! Кор-р-рсет можно не шнур-р-ровать! Все р-р-равно его снимать! — давал советы попугай. Я украшала уши огромными серьгами с драгоценными камнями.
— Ты похожа на двор-р-рцового спаниэля! — заметил Кракен. И я стала искать другие серьги. Через минут тридцать я была почти готова.
— Запомни, кр-р-рошка! Никогда не устр-р-раивай скандал некр-р-расивой! У скандалу нужно готовиться, как к р-р-романтике! Чем кр-р-расивее выглядит женщина, тем кор-р-роче скандал. У мужчины заканчиваются все ар-р-ргументы! — поучал Кракен. Я спрятала в корсете зеркальце и посмотрела на себя.
— Кр-р-расотка! Любой пир-р-рат захочет тебя укр-р-расть! — похвалили мой выбор попугай. — Ну все! Пошли р-р-ругаться!
И мы выдвинулись в сторону скандала. Я видела политические скандалы. И понимала, насколько они важны! Как объяснили мне при дворе отца, скандал — это способ отстаивать интересы государства.
Стоило нам выйти из комнаты, как я увидела, что дверь в каюту закрывается.
— Быстр-р-ро! Лево р-р-руля! — потребовал Кракен. — Мы бер-р-рем на абор-р-рдаж его нер-р-рвную систему!
Дверь каюты за мной захлопнулась. Я видела широкую спину Искандера, склонившегося нас своим бардаком на столе. «Где эта карта!», — цедил он, вороша бумаги. Я знала, где эта карта. И впервые была рада, что не могу говорить.
— Искандер-р-р! — заметил Кракен с порога. — Пр-р-рисядь! У нас есть сер-р-рьезный р-р-разговор-р!
— Почему пр-р-рицесса молчит? — замети пират, сбрасывая часть бумаг на пол. — Или что? Дар речи потеряла?
— Пр-р-росто она очень р-р-растр-р-роена! — заметил попугай. — Как ты мог, Искандер-р-р! Для нее это был пер-р-рвый р-р-раз! Ей было стр-р-рашно!
Я кивнула, сжимая в руках зеркальце.
— Все в этой жизни бывает в первый раз, — отмахнулся пират. Мои губы задрожали. Вот, значит, как?
— Не др-р-рейфь! — предупредил меня Кракен. И тут же снова обратился к Искандеру. — Р-р-разочар-р-ровал девочку! Она была увер-р-рена, что это будет дольше!
— Дольше? Отлично! Я наоборот хотел сделать все быстрее и осторожней. Чтоб не так больно было! Лучше быстро, но больно. Чем медленно и больно! Но в следующий раз обязательно учту! — хмуро прохрипел пират, перетряхивая свои бумаги и рассматривая каждую.
Я почти плакала. Нет, ну еще чуть-чуть и все…
— Хор-р-рошо! Почему вошел только один р-р-раз? — спросил попугай, пока я кивала.
— А что? Нужно было не с первого раза? — заметил Искандер, повернувшись к нам в профиль, и сдув прядь черных волос. — С попытки десятой? Растянуть наслаждение? Бред!
— И что ты должен был сделать после этого? — выпалил Кракен. — Ну? Чтобы пр-р-ринцессе не было больно? Какие мер-р-ры ты пр-р-редпр-р-ринял?
— Мне что? Подуть туда нужно было? — раздраженно ответил пират. — Или медузу приложить?
Я смотрела на пирата и чувствовала, что вот-вот расплачусь. Не так я представляла свой первый раз. А это холодное равнодушие меня убивало!
— Может, она мечтала об этом всю жизнь! — выкрикнул Кракен.
— Отличная мечта! Похвальная! Пусть в следующий раз это делает кто-нибудь другой! — рявкнул Искандер, скидывая на пол ворох карт.
Я заплакала. Нет, ну надо же! Я думала… А он! Пусть другой кто-нибудь это делает! Я мало того, что страдала! Мне было ужасно больно! Но я терпела ради… ради любви… А тут он говорит, что в следующий раз пусть это делает другой мужчина! То есть, он отдает меня другому! И ревновать не будет!
— Ну, знаешь, Искандер-р-р! — взлетел с моего плеча Кракен. Он готов был воинственно броситься на пирата. — Как мужик ты р-р-редкостный кальмар-р-р! После того, что ты сделал, ты обязан на ней жениться!
— Я что теперь должен жениться на одноногом Биле Простреленная Голова за то, что вправил ему мозги? — заорал Искандер, сузив глаза.
— Ты лишил ее самого главного! — заорал Кракен, негодуя так же, как и я.
— Самого главного ее лишила природа! — заорал в ответ Искандер. — Умения любить! И ценить то, что для нее делают! Этого она лишена! Или бывших принцесс не бывает! Все воспринимаем, как должное. Так пусть учится говорить спасибо! Хотя бы «спасибо»!
Голос Искандера был зловещим. И очень многообещающим. Черные пряди красиво распались по бледному лицу. А его рука легла на пистолет, заткнутый за пояс.
— Дорогие мои, — послышался его хриплый голос. — Я так понимаю, что мы говорим о разных вещах. А теперь объясните, о чем вы…
И в нашу сторону поднялся пистолет «Пожалуйста!».
— Ты лишил ее девственности, — послышался голос Кракена.
Серые глаза пирата расширились. Пистолет опустился.
— Она лишила девственности мою нервную систему! — процедил пират. — Я к ней и пальцем не притронулся! Я ей позвонок вправлял!
Кракен посмотрел на меня. Потом на Искандера.
— Бедная девочка. Пошли, это не тот пр-р-ринц! Этот в голубом камзоле! Не повелся на соблазнения! — махнул крылом Кракен. — Мы найдем еще! Пр-р-ринца, котор-р-рый не устоит пер-р-ред соблазнениями!
— Что? Меня соблазняли? — глаза пирата распахнулись. Он с подозрением посмотрел на меня. Пистолет снова вернулся обратно за пояс. — Хорошо. Я захожу в комнату и вижу лицо, наполненное страданиями. И оскал, как у мурены! И это называется «соблазнение»? Простите! Не понял! В следующий раз табличку вешайте! Соблазняю! Чтобы я понял! И не посчитал это несварением желудка, этими женским днями и так далее!
