Суженая для Альфы

В конце сорвалась на крик, чуть ли не срывая голос, глаза ее бешено пульсировали, мышцы напряглись.

- Жаль, - цинично ответил, глядя в ее влажные глаза, все-таки не удержала слезы, - будешь с этим жить, выбора у тебя нет, я здесь закон, и поверь, когда-нибудь ты скажешь мне спасибо, кровь все же не водица, взыграет в тебе.

В комнате установилась тишина, рядом пролетала муха, громко жужжа и хлопая крыльями. Альтаир поднял ладонь и резко сжал кулак, жужжание прекратилось, а он лег на кровать.

- Ложись, - хладнокровно приказал, не сомневаясь, что девушка послушается, однако она встала и попыталась спуститься на пол, но запуталась в складках одеяла и чуть не упала, но ее резко сдавили и опрокинули на белую простыню.

- Спи, - ей сдавили подбородок, четко удерживая лицо в стальных тискать, да так, что ни повернуть, ни двинуть головой она не могла, - а когда проснешься, нас ждет еще один серьезный разговор, о том, что хорошим девочкам полагается делать, а что нет.

- Не твое дело, не смей мне диктовать, - попыталась сдвинуть его, но снова не смогла.

Разозлилась на такой произвол, на свою беспомощную позу, ненавистную слабость и его гнусность. Она только ощутила себя свободной от клановых порядков, бестолковых предубеждений, презрении к себе и своему происхождению. И снова ее ждала участь хуже рабской, на этот раз спрятанной за благовидным предлогом «истинная пара», хотя в этой ситуации она считала это проклятием, бичом всей своей жизни.

- Я видел видео, твои бесстыдные приставания к этому жалкому слизняку, как ты терлась об него в баре, как чуть ли не залезла на него в попытках оседлать, - прошипел ей шокирующие обвинения, - не думай, что оставлю это безнаказанным.

Наира внутри стыдливо сморщилась, но внешне лишь твердо стиснула зубы. Ей было стыдно за тот случай, когда на дне рождении друга Игоря глотнула крепкий алкоголь, потом нечаянно еще один бокал. Тогда у нее снесло тормоза, сдернув шелуху зажатости и стеснения. Она до сих пор помнила, как глядела на своего тогда еще парня и трогала его за плечи, прикусывала шею, интимно прижималась во время танца и хохотала, о, как она безудержно хохотала. Залезла даже на барную стойку, засветив своими красными трусиками, но ее быстро оттуда сняли. Кто-то из его друзей заснял всё на видео, и на утро ей было морально плохо, такой опозоренной она себя еще не чувствовала. Особенно, когда Игорь ей выговаривал, как она его опозорила, очернила его безупречную репутацию. И все, что его волновало в тот день, так это то, что же скажут его друзья. Сказал, что видео из уважения к нему удалили, а он так великодушен, что простит ее на этот раз, и она, морально раздавленная произошедшим, своим позором, с надеждой, как собачонка, уставилась на него и радостно с облегчением разревелась. А оно вон как обернулось. Все ложь и обман.

- Нет, - просипела она, - не может быть, видео же удалили.

- Не удалили, - констатировал факт угрожающим тоном, - более того, отправили мне, с этим храбрецом я еще разберусь, а вот с тобой…

И не закончил фразу, нагнетая обстановку и держа в страхе перед будущим.

Она яростно покачала головой, демонстрируя непокорность, и вдруг его глаза засветились голубоватым отливом, гипнотизируя ее разум.

- Спи, - снова приказал он, и после она провалилась в темноту.