я ничего не почувствовала. Показалось, что прошел миг, но когда проснулась, уже вечерело. Мама вернулась с работы, бренча связкой ключей.
Мой живот скрутило голодной судорогой.
— Ужинать будешь? — папа вышел из кухни с тарелкой.
— Опять ты тут со своей гречкой, — пробубнила мать переобуваясь.
Я выглянул из комнаты, хватаясь на пакеты и коробку. Те имели очень шаткую конструкцию и грозились обвалиться в любой момент. По спине прошелся холодок. Не хотелось быть похороненной под сошедшей лавиной мерзкого хлама.
— Может, уберем верхний слой пакетов и откроем окно в моей комнате? — предложила я, медленно пережевывая кашу с мясом.
— Нет, — категорично ответила мама. — Ничего там не трогай. А лучше выпей лекарства и ложись спать.
Она поставила перед моим носом блюдце с разноцветными таблетками. Я вдруг задумалась: «А почему их так много? Антибиотики я допила. Простуды у меня больше нет».
— А эта синенькая для чего? — спросила, поднимая лекарство двумя пальцами.
— Откуда мне знать, — махнула родительница кухонным полотенцем. — Что выписали в больнице, то я тебе и даю.
— Ладно, — подавляя сомнения, приняла таблетки. Через минут тридцать перед глазами все начало плыть. Пришлось вернуться на раскладушку. Мир вокруг вертелся и переливался всевозможными красками, а затем резко погас. Как будто кто-то щелкнул выключатель.
Боль в бедре не ощущала, поэтому смело согнула ноги. Руки прижала к животу.
«Люциан, — позвала беспомощно — Забери меня отсюда, где бы ты ни был».
Утро наступило внезапно. На меня опять что-то свалилось. Я завизжала, но потом резко стихла. Это был пакет. Содержимое которого мне меньше всего хотелось проверять.
К счастью, мама уже ушла на работу и не слышала моего пробуждения. Папа тоже в квартире отсутствовал. Я решила, что это наилучший момент, чтобы проверить лекарства. Мне очень не нравился их эффект. Рецепт так и не нашла. Лишь гору различных таблеток, в том числе и нейролептики. Пазл сложился сразу. Приготовленные утренние лекарства я выбросила. Соорудила завтрак и села дожидаться родителей.
Ключей мне никто не выдавал так, что открыть входную дверь и сбежать, я не могла.
Между делом проверила электронную почту и ответ Ирки.
«Приветики! Рада, что с тобой все в порядке. Прости Рян, но пожить у меня нельзя. Свекровь приехала. Сама понимаешь, что с ней сложно».
Вот и все. Еще одна ниточка к свободе оборвалась.
Где-то после обеда вернулся папа и сразу сел паять. На мои вопросы о таблетках он многозначительно молчал. Я злилась. Но теперь могла выйти.
— Не дам тебе ключи, — сказал отец, когда попросила открыть дверь.
— То есть как? Я хочу свежим воздухом подышать.
— Дождись мамки, — устало вздохнул он.
Мне ничего не оставалось. Смыв с себя под душем грязь, села на диван, дожидаться, когда решится вопрос с моим выходом на улицу.
Все оказалось не так-то просто. Услышав, как поворачивается ключ в замке, прошла в прихожую, чтобы встретить маму.
— Ой! Тьфу на тебя! Напугала! — воскликнула она, увидев мою веселую мордашку.
— Ма, а можно погулять? — протянула я сладким голосочком. — Пожалуйста.
— Ты должна отдыхать, — резко закрыв дверь. Она спрятала ключи в сумку.
Я схватила ту за лямку и потянула на себя.
— Пожалуйста, — повторила слёзно. — На пять минуточек.
— Нет! Я сказала, нет! — мама кричала, как будто её убивают. — Уйди от меня, ненормальная! А-а-а!
Я не успела ничего понять, как на голову мне упало что-то тяжелое. Даже показалось, что искры посыпались из глаз. Судорожно вздохнув, провалилась в обморок.
Как часто вас бьют родные родители да еще и по голове?
Когда я была в маленькой, со мной такого не случалось. Хватило один раз получить по попе ремнем, чтобы я начала слушаться. А главное, подчиняться. Моим родителям не нужен послушный ребенок, нет. Марионетка. Без своего мнения и шанса выбрать даже элементарные вещи.
Я быстро приспособилась к такому положению. Никогда не спорила и соглашалась с любым выбором мамы, даже если мне это не нравилось. Ведь я ребенок, а значит, не умею ничего делать. Так думали мои родители вплоть до того, как их забитая дочь осмелилась переехать на другой конец города. Помучив меня со срочным ремонтом, мама больше не лезла в мою жизнь. Поставил на собственного ребенка клеймо неблагополучного человека.
Приспособиться к внешнему миру поначалу оказалось труднее, чем представлялось. Я долго не могла выбрать в магазине вещи. Не умела готовить. Не знала, как общаться с людьми. Именно поэтому работала много лет без отпуска и думала, что это правильно. Я никогда не любила и не ценила себя и свой труд.
Отношения с мужчинами не клеились. Они не хотели видеть рядом с собой кого-то, наподобие меня. А я любую мало-мальскую симпатию воспринимала всерьез. С Тони все получилось именно так. Он первый и единственный мужчина, который действительно ухаживал за мной. Пусть это и было всего лишь притворство.
Люциан. Я не знала, как вести себя с ним. С одной стороны меня начинало тянуть к нему, а с другой… Он постоянно исчезает и недоговаривает. Права мама… Я не умею выбирать.
* * *
Голову пронзила резкая боль. Пытаясь пошевелиться, поняла, что мои руки и ноги связаны, а рот заклеен скотчем.
Я лежала на вонючей раскладушке в своей комнате. Замычав, попыталась встать, но ничего не вышло.
— Очнулась? — отодвинув плед, в проеме показалась мать. — Зачем ты напала на меня? Прав врач! Надо сдать тебя в психушку, и дело с концом.
— М-м-м, — только и могла ей ответить. В её руке показался стакан воды и таблетки. Я мотнула головой.
Ну уж нет! Не собираюсь пить эту гадость!
Несмотря на боль в бедре, я начала брыкаться и толкаться.
Маме надоело, и она ушла. Но быстро вернулась со шприцем.
— Сама напросилась, — укола мне не удалось избежать.
Не знаю, что за лекарство помчалось по венам, но посмотрев красочные мультики по мусорным мешкам, я отключилась. Мозг не хотел ни о чем думать. Он завяз в тягучем и непролазном мазуте.
Помня лишь одно имя, я повторяла его без устали.
«Люциан, Люциан, Люциан».
Как только мысли складывались во что-то вразумительное, я пыталась пробиться к дракону. В какой-то миг поняла, что этот момент прожит мной множество раз. Но он повторялся вновь и вновь.
Если я шевелилась, то мама колола очередную дозу препарата. И все начиналось заново. В следующий раз, когда сознание опять возвращалось ко мне, я не выдала себя. Мне не хотелось вновь оказаться в том аду.
Не знаю, как долго продолжалось мучение,
