— То что?
— Ты скажешь ему, где я?
— Конечно.
Так была пробита первая брешь в таинственном мероприятии Хильды. Она не имела права говорить что-то, в особенности Маттиасу, пока не пришло время. Но если он придет до того, как она отойдет дальше церкви, и если во весь опор поскачет за ней… О, Господи, как это было бы чудесно!
Эли пошла ужинать, Йонас уснул.
Хильда посмотрела в окно. Небо было в облаках, за которыми угадывался месяц. Однако из-за густой облачности луна не освещала землю. Вечер был темным. И ничто не бывает темнее августовской ночи!
Где-то в лесу завыла собака. Судя по ее басовитому вою, животное было очень крупным.
Часы в прихожей пробили одиннадцать — с боем у них было что-то не в порядке, на самом деле было только девять.
Маттиаса все еще не было.
Габриэлла по-прежнему сидела в комнате девочки. Хильда позвала Эли, чтобы та осталась с Йонасом.
Дом почти опустел, работники, приходящие на день, разошлись. Дрожащими руками Хильда набросила на голову и на плечи черную шаль и завязала концы вокруг талии. Обратившись к Господу с тихой, краткой молитвой, она вышла из дому. Никогда сердце ее не билось с такой силой! Оно готово было выскочить из груди.
Только бы все были на своих местах!
Первый из них должен был караулить двор, имея при себе ружье, заряженное серебряными пулями. «Нечего бояться!» — успокаивала она себя. Андреас и Калеб организовали все как надо, они даже прихватили с собой бочонок пива, на случай, если придется долго ждать. Мысль об этом успокаивала ее.
Она не хотела заставлять их ждать слишком долго: ей надо было пройти путь до избушки и обратно как можно скорее.
Облака были такими плотными, что она никак не могла определить, где находится луна. Может быть, луна еще не поднялась? Нет, она уже должна была подняться.
Эти… которые показываются только в полнолуние… разве им не нужно видеть луну, чтобы выходить из своих укрытий? Она надеялась, что это так.
Вдали, за церковью, чернел лес.
«Нет, я поверну назад, я не могу…»
Пустяки, чего тут бояться? Разве она не прожила всю жизнь в лесной избушке? Разве она не осмелится сходить туда сейчас, один-единственный раз?
На секунду прикрыв глаза, Хильда начала свой долгий, трудный путь.
Шаги ее были неуверенными. Был бы у нее с собой какой-нибудь фонарь или факел!
«Мама, — думала она, — мама, взгляни на свою дочь, ты ведь всегда была так добра ко мне! Почему ты умерла такой молодой? Почему хорошие люди всегда умирают первыми, а плохие живут дольше?»
Направляясь из Элистранда в сторону церкви, она снова чувствовала себя дочерью палача, одинокой, не имеющей друзей. Но теперь она чувствовала себя еще более одинокой, чем когда-либо.
Маттиас так и не пришел. Теперь он уже не остановит начатое. Переживая это разочарование, она поняла, какое доверие питала к нему. Как он будет расстроен, узнав, что она подвергает себя опасности, досадуя на то, что не смог помешать этому. Но ему ничего об этом не сказали. Возможно, он до сих пор ничего не знает?
Она уже должна была пройти мимо первых своих «телохранителей». Где же следующий пост? Какое же расстояние между ними? Если бы они подали ей хоть какой-нибудь знак! А если их нет здесь? А если вообще никого нет?
Мысль об этом вызвала в ее душе панику. Она мысленно представляла себе весь длинный путь к лесу — и никого, никого на всем этом пути! Лишь одна она и…
Их план основывался на том, что им предстояло схватить человека. А если это не человек? Как скоро они смогут в этом случае придти на помощь? Станут ли они ее защищать? Не разбегутся ли?
Серебряные пули! А если они промахнутся? А если не решатся стрелять, боясь задеть ее?
Все может быть.
Хильда остановилась на узкой тропинке. Еще не поздно было повернуть назад.
Но как же те, что, возможно, затаились вдоль дороги?.. Им придется лежать так всю ночь и напрасно ждать ее?
Она пошла дальше.
Вот показалась церковь. Неужели священник действительно стоит на посту? Хильда сомневалась в этом. Этот новый священник был не особенно сговорчив, он был о себе слишком высокого мнения. Он не захочет весь вечер напролет стоять в карауле!
Кладбищенская ограда… Она направилась вдоль нее, украдкой бросая взгляд на могилы. Не прячется ли там кто-нибудь?
Сердце ее колотилось.
Нет, там были только надгробные плиты.
Хуже всего было то, что даже если бы она и увидела сторожей, ее бы это не успокоило. Ведь она не могла знать наверняка, что это были за люди, желали ли они ей добра.
Калеб сказал, что вся деревня теперь знает о ее намерениях, так что виновный тоже должен об этом узнать.
Она прошла мимо церкви.
Первый этап миновал. Хоть какое-то облегчение… Где-то вдали Эли и Габриэлла сидят в тепле, за закрытыми дверьми, в полной безопасности. Если бы она была сейчас с ними!
Она шла по церковной аллее: высокие деревья по обе стороны дороги. Стволы достаточно толстые, чтобы за ними можно было спрятаться. А что, если кто-то набросится на нее?
Она заставила себя улыбнуться: волки не прячутся за деревьями. Во всяком случае, обычные волки.
Она ускорила шаг. «За каждым деревом, за каждым деревом… — вертелось у нее в голове, — за каждым деревом может кто-то стоять…»
Кто же?
Тот самый.
По обе стороны аллеи было открытое пространство. А любой бегущий зверь быстро одолеет поле.
Разве не должен был здесь стоять пост? Они, что, забыли?
Вот она вышла на дорогу. Слава Богу! Но самое худшее было еще впереди.
Там, где начиналась канава, разделяющая два поля, должен был лежать в засаде человек, она это знала. Поэтому она шла спокойнее.
А был ли он здесь?
Нет, какие глупые фантазии!
Одолев трудный участок возле церкви, она немного расслабилась, словно корабль, попавший в штиль. Она надеялась встретить здесь постового, да и местность хорошо просматривалась.
В деревне все было тихо. Все сидели по домам! Ведь было полнолуние!
Зачем же ее понесло в такой поздний час? Почему она не осталась в спокойном, уютном Элистранде вместе с Эли и Габриэллой?
Августовский вечер был прохладным. Но зубы ее дрожали вовсе не от того, что она продрогла: просто участок открытой местности она уже прошла.
Потихоньку позвать сторожа, чтобы он откликнулся? Она не имела на это права.
Начинался неприятный участок: канава между двумя полосками высокой ржи. Из этой ржи мог выскочить кто-то и одним прыжком догнать ее — и никто не пришел бы на помощь.
Здесь должны были близко друг к другу стоять люди. Но она пока не обнаружила ни одного из них. Страх охватил ее: здесь не было никого! Нигде никого не было! Но они ведь обещали! Значит, они здесь. Где-то рядом. Мысль об этом утешала.
