— Кстати говоря, — я смотрю за ее спину, туда, где собираются другие круги присутствующих, — где твой брат? Кажется, я видела его мельком…
— Он прямо за тобой, — шепчет мне на ухо низкий голос.
Я подпрыгиваю, и Кэтрин смеется.
Ой-ой… Светлые волосы Гэвина слегка в беспорядке. Его большие голубые глаза очаровательны, как всегда. За минувшие два года он стал намного выше, чем я его помнила, ростом чуть ниже Киарана. Мне приходится задирать голову, чтобы смотреть на него.
Его улыбка ленива и невероятно очаровательна.
— Все выросли, как я погляжу.
У него легкий акцент, который, должно быть, появился, пока он был в Оксфорде.
Я понимаю, что пялюсь на него, и краснею. Потом подаю руку для поцелуя.
— Гэвин… — говорю я, позволяя себе эту фамильярность. — Или теперь мне стоит называть тебя лорд Гэллоуэй?
В прошлом году скончался дальний родственник Гэвина, оставив ему графство, состояние, которое добавилось к тому, что он унаследовал от отца, и несколько объектов недвижимости в Шотландии. Странно слышать, когда к нему обращаются как к графу Гэллоуэй.
— Можешь называть меня как угодно, — отвечает он, отпуская мою руку, и смотрит на Кэтрин с плутовской улыбкой. — А вот Кэтрин, думаю, должна использовать мой титул.
Кэтрин хмурится.
— Не смей снова поднимать эту тему! — Она смотрит на меня. — Сегодня днем он водил меня по магазинам и был весь такой лорд Гэллоуэй то, лорд Гэллоуэй это. Я никогда не видела его настолько самодовольным.
— У меня было мало возможностей поиграть с новым титулом в Оксфорде, — объясняет он.
— Ах, — говорю я с улыбкой, — как досадно! С тобой дурно обращались, бедняжка!
Гэвин улыбается мне с тем же очарованием, что и раньше, словно никуда не уезжал. В его присутствии есть что-то успокаивающее и очень домашнее, словно я вернулась в то время, когда матушка была жива. До сегодняшнего момента я не понимала, как же мне не хватало его.
Гэвин опирается о спинку стула возле стола с напитками.
— Вижу, вы не особо сочувствуете моему затруднительному положению.
— Конечно нет, — говорит Кэтрин. — Ты полон коварства.
— Видишь, как она со мной обращается, Айлиэн? Она сущий дьявол.
— Дьявол? — Я смеюсь и наливаю в чашку немного пунша: у леди Кэссилис даже нет автомата для пунша, как в нормальных семьях. — И это говорит тот, кто мальчишкой подливал нам в чай чернила?!
— Я почти забыла об этом, — улыбается Кэтрин. — Это было подло с твоей стороны.
Гэвин выглядит огорченным.
— Мне исполнилось двенадцать. Вы были девчонками, а значит, совершенно другим видом.
— Я ушла домой с черными зубами!
— Это было самое худшее, — соглашается Кэтрин. — Я весь день не могла улыбаться.
— Ты стала разговаривать намного меньше, а Айлиэн смогла приехать снова, только когда смылись чернила, — весело говорит Гэвин. — Так что, как видишь, цель была достигнута.
— Правда, Гэвин. Ты такой…
— Кэтрин! — рявкает, приближаясь, леди Кэссилис.
Она выглядит строже, чем обычно, и ее губы сжаты в тонкую линию. Она бросает на меня мимолетный ледяной взгляд, который ясно дает понять, что виновной во вчерашней отлучке дочери она считает меня, — и снова сосредоточивает все внимание на Кэтрин.
— Надеюсь, ты не собиралась оскорблять брата.
— Особенно когда он контролирует твое еженедельное содержание, — добавляет Гэвин. — Представь, как ты прогуливаешься мимо всех этих чудесных магазинов без гроша в кармане.
— Ты не посмеешь…
— Гэллоуэй, хватить дразнить ее, — говорит леди Кэссилис. — Ты же не собираешься удерживать содержание своей сестры…
Именно в этот момент Деррик влетает через дверь в бальную залу, счастливый, как никогда. Он парит над моим плечом и наконец ловко приземляется.
Его крылья задевают мою шею, он икает.
— Очаровательная леди. — Он растягивается вдоль моей ключицы. — Я напился — ик! — чудесного, роскошного, прекрасного меда. И это было — ик! — великолепно.
Я едва не застонала вслух.
Гэвин опускает взгляд на Деррика, который сидит у меня на плече. Не может быть, чтобы он видел… Его внимание переключается на пары, которые занимают места в центре залы. Нет, наверное, мне показалось.
Должен начаться первый этой ночью вальс. Я ставлю чашку с пуншем на стол и высматриваю джентльмена, недавно подписавшего мою бальную карту.
Гэвин кланяется.
— Полагаю, мне следует пригласить тебя на вальс. Не окажешь мне честь?
— Гэллоуэй, — шипит леди Кэссилис, — это крайне неуместно. Я не помню вальса в своем списке.
— Я добавил его. Мой дом, мои правила. — Наши взгляды встречаются. — Ты ведь не откажешь гостеприимному хозяину, правда?
— Я уже пообещала вальс другому джентльмену.
Гэвин наклоняется и открывает свисающую с моего запястья карту.
— Ах, Милтон… Ты, несомненно, должна танцевать со мной, а не с ним. У него никогда не получалось как следует вести.
— Гэллоуэй! — Леди Кэссилис на грани обморока. — Это абсолютно неприемлемо. Пусть Айлиэн танцует с лордом Милтоном. И немедленно перестань дурачиться!
Деррик хихикает мне в ухо.
— Она глупая. Такая глу-у-у-пая. — Он касается моего уха. — Айлиэн. Айлиэн! Ты слышишь меня? Знаю, что слышишь. Ты меня слышишь. Ты меня слышишь. Скажи что-нибудь. Улыбнись. Покрутись. Кашляни.
В этот момент появляется лорд Милтон и кланяется.
— Вы позволите вас пригласить?
— Планы изменились, — говорит Гэвин, встав между мной и лордом Милтоном. — С этого момента я ее кавалер.
Он хлопает лорда Милтона по тощему плечу, словно они старые друзья.
Лорд Милтон покашливает и выпрямляется, явно шокированный.
— Прошу прощения?
Гэвин улыбается.
— Я буду танцевать этот вальс с леди.
— Та-а-а-а-а-нцева-а-а-а-ать, — поет Деррик. — Я люблю та-а-а-нцевать! Скажи ему, чтобы перебросил тебя через голову!
Я сопротивляюсь желанию сбросить его с моего плеча. Господи, сколько же меда он съел? Когда доберемся домой, я запру его в гардеробной до тех пор, пока эффект не выветрится. То есть, без сомнения, на неделю.
Лорд Милтон выглядит потрясенным.
— Но…
— Я так рад, что вы поняли. — Гэвин предлагает мне руку. — Вы позволите?
Он тянет меня прочь. Я лишь надеюсь, что не привлекаю излишнего внимания других гостей.
Мы становимся напротив друг друга в линии танца. Я прожигаю его взглядом, но Гэвин лишь сверкает своей обезоруживающей улыбкой и низко кланяется. Потом берет меня за руку, и мы начинаем вальс.
