– Конечно. Но у меня не меньше опытных воинов.
И у Растума их наверняка столько же, подумал Блейд. Да, с каждой минутой его положение выглядит все запутаннее.
Садда погладила его по щеке.
– Если осуществится мой план, междоусобицы не будет. Я не хочу терять зря людей. Нет, я просто подошлю к нему убийцу. Один удар ножом, – нежно проворковала она, – и все решено.
– Но как же подослать убийцу? Стражники утыкают стрелами любого чужака.
– Ты видел этого карлика, Морфо?
Тонкие пальцы ласково коснулись его шеи. Морфо? В своих маленьких ручках он держал теперь жизни и Растума и его, Блейда. Если он вздумает разговориться…
– Так вот, он – мой человек. Я знаю о нем кое-что… и он будет беспрекословно мне подчиняться. Я подкинула его Кхаду, и стоит мне пошевелить пальцем, как Морфо убьет его.
Интересно, Растум знает об этом? Наверняка, нет. Блейд ощущал сейчас неуверенность; трудно сказать, как обернутся дела в таком хитросплетении интриг. Выходит, Морфо запутался еще больше, чем он. И совершенно неясно, можно ли, после всего услышанного, ему доверять? Хоть старый непоседа Бейбер, на которого Блейд полагался безоговорочно, верил гному.
– Он убьет Кхада, – добавила Садда, немного помолчав, – во время праздника. И вот тогда-то ты мне и понадобишься. У тебя будет свобода действий и настоящий стальной кинжал вместо деревянной игрушки. Вместе со мной ты войдешь в шатер Кхада и, когда карлик закончит свое дело, ты прикончишь его. Запомни, он не должен заговорить, одно его слово выдаст нас с головой.
Она рассмеялась и потерлась о его руку.
– Видишь, как все просто? Морфо обвинят в убийстве брата. А ты, зарезав его, станешь в глазах воинов героем. Я пролью реки слез и закачу Кхаду пышные похороны. Потом я стану править, а ты сядешь по правую руку от меня.
Но ненадолго, подумал Блейд. Что помешает Садде разделаться с ним – так же, как с Морфо?
– Это неплохой план, – осторожно начал он, – если считать, что карлик выполнит свою часть работы. А я совершенно не представляю, почему ты в этом так уверена.
– 3ато я представляю, – вновь рассмеялась она, – но пока не скажу тебе. Приглядывай за Растумом! Я не верю в его преданность… если он кому и предан, то лишь самому себе. Я совсем не хочу, чтобы он вмешивался в мои планы, понял?
Блейд понял главное – он не может больше верить карлику и должен связаться с Растумом, чтобы обсудить услышанное этой ночью.
Садда обняла его за шею.
– Эта болтовня не дает мне уснуть… Люби меня… еще сильней, чем прежде, или я совсем не сомкну глаз.
Внезапно Блейду стало жаль эту коварную и жестокую женщину; голос ее прозвучал так жалобно и печально… И он без возражений подчинился высочайшему повелению.
Блейд устало покачивался в седле, разглядывая бесконечную процессию крытых темной тканью повозок, вытянувшихся перед его глазами. Тысячи и тысячи неуклюжих, поскрипывающих телег на огромных деревянных колесах. Монги, наконец, отправились в путь. Безумие внезапно оставило Кхада. Наоборот, ему даже явилось во сне видение. Великий черный бог Оби, который обычно находился в своем фургоне, покинул его и предстал перед повелителем. Победа, сказал Оби, придет к тебе не здесь, а далеко-далеко на востоке.
Пробудившись, Кхад приказал сворачивать лагерь.
Все хитроумные планы рухнули. Садда, вне себя от разочарования, сказала Блейду:
– Нам придется ждать. Праздник не состоится, а в обычное время брата слишком хорошо охраняют. Сейчас его голова так занята этим божественным откровением, что он даже перестал пить бросс. Теперь разделаться с ним будет еще сложнее. Но наше время придет! Безумие снова овладеет его рассудком!
Растум тоже затаился. Утром, проходя мимо Блейда, он покачал головой и негромко шепнул:
– Терпение.
Морфо вообще исчез. Блейду казалось, что у карлика была странная привычка – время от времени пропадать неизвестно куда.
Ему удалось упросить Садду, чтобы она оставила ему Бейбера. Дав согласие, женщина внимательно взглянула на него, но ничего не сказала. А Блейд, довольный отвоеванной свободой и упрочившимся положением, еще раз напомнил себе, что идет по опасной дорожке и не должен терять бдительности.
Бейбер соорудил тележку и теперь тренировался на привалах, раскатывая меж шатров. Блейд заметил, что его вымыли, подстригли, нарядили в красивый камзол и разрешили ехать в одном из фургонов, где располагалась свита Садды. Позже разведчик ухитрился раздобыть еще одну доску и приделал к фургону нечто вроде трапа, по которому старик мог легко съезжать на землю или забираться внутрь.
Бейбер, кстати, весьма озадачил Блейда, заметив:
– Видишь, как Садда поглядывает на тебя. По-моему, тебе грозят большие неприятности. У меня была жена, Блейд, которая глядела таким же вот образом… А я, молодой дурак, не ценил ее любви… и поэтому теперь я здесь.
Садда любит его? Невероятно! Лучше уж пусть в него влюбится одна из этих обезьян-трупоедов! Такую любовь всегда можно обратить в свою пользу – по крайней мере, после похорон.
Четвертый день караван двигался на восток. С невысокого пригорка Блейд наблюдал за пыльной вереницей скрипучих повозок, тянувшихся по равнине. Далеко на горизонте змеилась желтая полоска – Великая стена, и сейчас караван все больше удалялся от нее. Наверно, патрули катайцев постоянно следят за ними, а жители ближайших деревень уже оповещены, что Кхад выступил в поход. Но куда? Опора Мира и Сотрясатель Вселенной не желал ни с кем делиться своими планами. Оби, говорил он, не советовал ему рассказывать людям о цели путешествия.
Обоз армии, похожий на огромный странствующий цирк, медленно проходил перед глазами Блейда; тысячи вооруженных конников, которые могли бы навести наблюдателя на несколько другие мысли, умчались далеко вперед.
Кхад, восседая на Громобое, возглавлял отряд своих телохранителей с черепами и длинными конскими хвостами на пиках. Где-то неподалеку мелькала Садда; она то ехала на своей мохнатой лошадке, то выглядывала из фургона. Ее рабы и служанки занимали двадцать возов, которые двигались сразу же за телохранителями Всемогущего. Следом ехали телеги Растума и его людей, еще дальше – фургоны воевод рангом помельче, кухни и клетки с рабами.
Блейд подумал, что у придворного шута тоже должен быть свой фургончик. Вполне логичный вывод; однако такая повозка ему не попадалась, и он не знал, где ее искать в этой длинной цепи.
За процессией повозок пастухи гнали огромные стада лошадей; разведчик оценивал их примерно в пять тысяч голов. Стада разбивались на небольшие табуны, за каждым из которых приглядывали пять-шесть монгов; им помогали здоровенные и отлично выдрессированные собаки. Псы прекрасно управлялись с лошадьми, а в случае чего могли послужить и в качестве охраны.
