— Хорошо, хорошо, — сказал он. Гарри не смог определить по интонации, поверил он ему или нет. — Последний вопрос: где ты спрятал Старшую Палочку?
Гарри поперхнулся. Его фантазия была уже на исходе.
— В Хогвартсе. В тайнике в кабинете директора.
— Этого следовало ожидать. Плохо только, что ты не принес ее с собой.
Мысли Гарри были уже далеко: он снова потерпел сокрушительную неудачу. Он должен был владеть всеми Дарами, а теперь…
— Думаю, однако, она найдет меня, Старшая Палочка. Я достану ее! Наш предводитель хотел ее для себя, но мы решили по–другому, — Долохов больше обращался к самому себе, чем к кому‑либо, но действие Сыворотки Правды уже проходило, и Гарри, ошарашенный всеми этими новыми открытиями, с полным пониманием смотрел на него. — Теперь я стану хозяином Палочки. Видишь, Поттер, как сильно иногда меняются вещи?
— Ты не победишь!
— Почему? — голос Долохова поднялся до визга, он готовился взмахнуть палочкой.
— Такой мерзавец, как ты, не может владеть таким сокровищем, — Гарри было уже все равно. Все же он не успел подготовиться к Пыточному Проклятию, которое настигло его через секунду. Оно не имело ничего общего с Круциатусом, но боль была столь сильна, что Гарри рухнул на землю и потом долго не мог подняться.
Рон, прихрамывая, направлялся к углу большого серого дома, приволакивая покалеченную ногу. Гермиона переменила ему шину, и его самочувствие несколько улучшилось. Его наполнял страх того, что ничего не получится. Ему удалось избежать необходимости отправляться в путь прямо из дома Гарри, так как камины дома на площади Гриммо вполне могли находиться под наблюдением. В кармане Рона лежал пакетик с Летучим Порохом, с помощью которого он все же намеревался попасть домой. План был настолько прост, что мог даже сработать: было решено, что Гермиона останется в доме Гарри, а Рон попытается проникнуть в чужой камин, вероятно, свободный от слежки. Гермиона была в этот момент, наверное, близка к обмороку, как подумалось Рону, но он надеялся, что она, по крайней мере, сумеет помочь Кричеру прийти в себя. Больше ни о чем думать Рон не хотел. Разумеется, он очень беспокоился за друга, но, если он будет делать все на свете одновременно, он, по всей вероятности, потеряет сестру, и эта мысль подгоняла его. Он шел в один потайной волшебный магазин, который располагался совсем не далеко от дома Гарри и на максимальном расстоянии от Косого переулка, где уж точно повсюду были министерские шпионы.
Дойдя до магазина, он оглянулся и, ничего подозрительного не заметив, проскользнул внутрь, где сильно пахло пряностями и, как ни странно, кошками. Рон нагнулся из‑за низкого потолка, с которого свисали связки чеснока необычайных размеров и паутины с дохлыми мухами, и прокрался к полуоткрытой двери, которая должна была вести в кабинет владельца магазина. Это был низкорослый, пухлый мужчина с почти седыми волосами и редкими усами, которые он зачем‑то расчесывал специальной щеткой, вероятно, по старой привычке. Он был хорошим другом семьи Уизли, Фред и Джордж называли его хорошим бизнесменом и надежным партнером, и все‑таки… и все‑таки Рон уже был слишком опытен, чтобы обманываться. Воспоминания о Ксенофилиусе Лавгуде были еще слишком свежи. А что, если у него не будет другого выхода? …
Все камины находятся под контролем Министерства. Все ли? Рон припомнил слова Фреда и Джорджа о том, что об этом магазинчике, в общем‑то, мало кто знает, и уж совсем нельзя быть уверенным в том, кому именно владелец платит налоги, если у него вообще есть такая вредная привычка. А если Министерство все же знало о его камине, то, возможно, оно не усмотрит ничего дурного в том, что одинокий пожилой человек навестит своих старых друзей.
За дверью Рон услышал голоса и замер.
— Эдвард, я Вам уже тысячу раз повторял, что не имею ни малейшего представления о том, чем таким особенным занимается Артур Уизли, — раздался тонкий голос владельца магазина, которого звали мистер Лэджер. Рон прислушался еще внимательнее.
Другой голос, более глубокий и незнакомый ответил ему:
— А я думаю совсем иначе, дорогой Фиделиус, Вы‑то уж должны об этом знать. Я не упрекаю Вас ни в чем, но с Вашей стороны было бы крайне неразумно покрывать его, учитывая его прошлое.
— Он не сделал ничего противозаконного. Послушайте, ведь мы с Вами отлично знаем, что кто‑то плетет против него интриги. А также против всех, кто когда‑либо выступал на стороне Гарри Поттера.
— А что скажете Вы, Фиделиус? На чьей стороне Вы сами?
— Я Вам прямо скажу: эта война изначально не имеет никакого смысла. Министерство выиграет ее в конечном итоге, так или иначе, у него сейчас достаточно сил. У Пожирателей Смерти нет шансов. Кто‑то из них стоит у власти, это очевидно, но такой режим выдержит едва ли больше двух недель. Министерство, однако, воюет против Гарри Поттера, Гарри Поттер — против Министерства и Пожирателей Смерти одновременно, и повсюду мы видим тотальный контроль во всех сферах. На месте парня я бы сейчас желал одного: спокойной жизни. Но Министерство, как обычно, ничего не хочет понимать. Вы же разумный человек, Эдвард, не верите же Вы во все это на самом деле! Это же полный бред.
— Фиделиус, я могу Вас понять. Но я аврор, и у меня есть задание… Если Вы знаете, кто за этим стоит…
— Я не знаю, — медленно ответил Лэджер.
— Понимаете, веских доказательств против Поттера, разумеется, нет. Однако если учесть его особые отношения с Альбусом Дамблдором и то мнение, которое сейчас бытует в Министерстве насчет самого Дамблдора…
— Я все еще считаю Альбуса сумасшедшим, но гениальным волшебником и прекрасным человеком.
— Попытайтесь убедить в этом, кого‑нибудь еще, кто еще может повлиять на ситуацию, — насмешливо сказал Эдвард.
— Я уже пытался. Мне пришлось, к сожалению, отойти на задний план в прошлом году, как и многие, я боялся за свое будущее, о чем очень сейчас жалею.
— Но все же, если Вы что‑то узнаете, Вы дадите мне знать?
— Все зависит от того, что именно я узнаю, — серьезно ответил Лэджер.
Рон посчитал, что услышал достаточно. Он столкнул с прилавка стеклянный лоток с какими‑то товарами и нырнул за занавеску, которая висела перед кабинетной дверью. Оба волшебника выбежали из комнаты, и, прежде чем они успели вскричать «Люмос!» в полумраке магазина, Рон ринулся к камину так тихо, как только позволяла больная нога, которая вновь нестерпимо заныла из‑за его акробатических упражнений. Буквально впрыгнув в камин, он зачерпнул ладонью Летучий Порох и представил себе ясно свой дом, после чего вполголоса проговорил: «Нора!» И тут же перед ним закружились зеленые искорки, затем он увидел знакомую столовую и своего отца.
