пустых розыгрышей. Когда же он в очередной раз пришел в таверну, где собралась шумная компания, то девушка спросила его: «Ты следовал за мной?» На это Сталос помотал головой, не сознаваясь. «Мать твоя умрет, если ты сказал неправду!» — проговорила девушка. Сталос только улыбнулся в ответ. Он думал, что девушка пробовала его стойкость. Снова вечер прошел в удовольствиях и пьянстве, а утром, когда Сталос проснулся, он услышал плач из материнской комнаты. Оказалось, что мать умерла.
— Вот тут-то ему точно надо было бежать прочь из города.
— Но Сталос решил, что это просто совпадение. Он был настолько ослеплен своей любовью, что даже в день траура пошел в компанию. Там снова была та самая ослепительная красавица, которая спросила его: «Ты следовал за мной?» И снова Сталос покачал головой. «Тогда умрет твой отец, если ты солгал». Но Сталос не поверил и в этот раз. На утро он начал скорбеть уже по мертвому отцу. Но и в этот раз он решил пойти в трактир — лишь бы увидеть ту красавицу. Все его жалели, сочувствовали, хлопали по плечам, а он смотрел только на неё. «Ты следовал за мной?» И Сталос вновь ответил отрицательно. «Тогда ты умрешь, если солгал». Сталос даже не повел бровью — он был околдован красоткой. А когда она уехала на своей четверке черных лошадей, то он решил проследовать за ней. Он решил навестить ту могилу и посмотреть на имя, которое написано на надгробном камне.
— Вот бывают же влюбленные дураками, — хмыкнул Похотун.
— Когда же он подошел к той самой могиле, то лунный луч вылетел из-за туч и упал на надгробную плиту. На ней было написано имя его избранницы. Поседел Сталос в тот же миг. Развернулся, чтобы бежать прочь, но перед ним стояла его красавица…
Суслягух замолчал, переводя дыхание.
— И что? — спросила я.
— А что? Сделала его упырем, каким была сама, да и умчалась прочь, творить свои козни в других городах. А Сталос начал убивать горожан в своём городе из-за жажды крови, которой его одарила красавица. Убивал до тех пор, пока его не поймали и не сожгли на костре. Попал он в Подземный мир, да смог отсюда смыться. Со смертью матери и отца его сердце оледенело, а когда он стал упырем, то и вовсе окаменело. Не знает он ни жалости, ни боли. Только жажда крови ведет его вперед. Вот и весь сказ, — на торжественной ноте закончил суслягух.
— Надо же… Вот что любовь с людями делает, — вздохнула я. — Эх, я бы эту красотку за кудри пощипала бы…
— Тебе ещё Сталоса надо за кудри пощипать. Отправляемся, Марина. Заодно новое заклинание выучим, — мотнул Похотун головой в сторону портала.
— Отправляемся. Нам же ещё надо Агапу выручать…
— Я с вами. Куда же вы без меня, — нахмурился суслягух.
— Никак от тебя не избавиться? — спросил Похотун.
— Я только пользу принесу. Ну и помогу советом добрым…
Мне показалось или суслягух и в самом деле начал упрашивать Похотуна?
Темный маг помолчал, пожевал губами, а потом кивнул:
— Но если ты будешь снова язвить, то…
— Обязательно буду, — со вздохом сказал суслягух. — Такая уж у меня порода. И ничего я с ней поделать не могу.
— Даже если я тебя в клетку посажу и буду парализующим заклинанием Столбнякиусом подпитывать?
— Даже так. Я буду застывать в неподобающих позах…
Пришла пора мне вмешаться:
— Да пусть его. Давай возьмем? Я уже к нему привыкла, да и помощь пару раз получала. Пусть летает рядом и скабрезные шуточки отпускает. В случае чего я его заклинанием окаменения шарахну и будет он, вон как те камешки собираться.
А камешки тем временем снова начали соединяться друг с другом.
— Демон с тобой, — пробурчал Похотун. — Но если что, то…
— Ура-а-а! — завопил суслягух и нырнул в портал.
Даже не стал дослушивать, что будет «если что».
— Он хороший… когда спит зубами к стенке, — проговорила я. — Ну что, за Агапу?
После этих слов я храбро шагнула в портал.
Всегда и всюду я была горой за подруг. И подруги попадались в основном хорошие по жизни. Нет, конечно же мир не был черным и белым, и не делился на только хороших и только плохих. Все мы люди, все мы человеки и вон, даже Похотун иногда проявляет человеческие эмоции. И у меня были подруги, которые могли смалодушничать и предать в трудную минуту. Я их прощала… два раза, на третий раз мы расставались знакомыми.
Но вот с одной подругой мы дружили с детства и она никогда меня не предавала. И Наташка, давняя подруга, очень походила в этом плане на Агапу. И если бы я опустила руки и предала Агапу, то сделала бы так и с памятью о Наташке. А я любила свою подругу. Любила именно как товарища, готового подставить плечо в трудную минуту и на которую я могла целиком и полностью положиться.
Вот с такими мыслями я и бухнулась в ледяную воду. Сразу же заорала и конечно же погрузилась с головой, а когда вынырнула наружу, то попыталась выплюнуть шуструю рыбешку, нырнувшую в неожиданно возникшую пещеру. То, что этой пещерой был мой рот, рыбеху абсолютно не волновало.
Зато ещё как волновало меня!
Мерзкое, скользкое, чешуйчатое, мелкое создание вообще не вязалось с моим представлением о счастье и спокойствии. Поэтому я хлопнула ладонями что было силы по воде, рванулась вверх и исторгла из себя фонтан вместе с незваной гостьей.
— Вот и Мариночка появилась! — раздался ехидный голос суслягуха, а потом я почувствовала, как в мой воротник впились две чешуйчатые лапы.
Бррр… Они тоже были холодными и скользкими, как и выплюнутая рыбка…
— Тащи! — завопила я. — Тащи ско… буль-буль-буль…
Суслягух от неожиданности выпустил меня, и я снова погрузилась в воду с головой. Перед глазами мелькнула ехидно улыбающаяся рыбка и оттопыренным плавником показала мне фигу. После этого она крутнулась на месте и прыснула прочь. А в меня снова вцепились лапы.
— Ты не ори и не брыкайся! — тут же послышался голос суслягуха. — А то я не смогу тебя удержать, и ты помрешь в расцвете лет. После тебя придется реку чистить, а то плывешь тут как… то, что не тонет…
— Вытащи меня, противная жаба! — отфыркивалась я, пытаясь помочь собственному спасению.
Мантия намокла и противно облепила ноги. Она отчаянно пыталась утопить меня, а я столь же отчаянно сопротивлялась этому. Не хотелось мне тонуть в расцвете лет. Вот от слова
