- Что? — переспросила я.
- Да, поэтому ты не похожа на неё, я покопался в твоём деле, в твоей жизни. И
сейчас я рад сказать тебе это в лицо, потому что раньше я тоже испытывал к
тебе жалость. Но в данный момент мне тебя ни капли не жаль. Ты
незаконнорождённая, подкидыш и нагулянный ребёнок!
- Врёшь! — я вырвалась из его рук. — Ты всё врёшь!
- А спроси сама у своего отца, он тут, в лагере для потерянных, — предложил
он.
Мне стало плохо от осознания его слов, и я осела на землю. Губы пересохли, и
дышать стало трудно, я схватилась за сердце, которое заболело так сильно, что
захотелось кричать.
- Нади, — Таг сел возле меня, — дыши, прости меня, дыши.
Он подхватил меня на руки, но голова закружилась от правды. Он тронул меня,
да так тронул, что вся моя жизнь рухнула, разбилась и была уничтожена.
Таг опустился со мной на землю и обнял.
- Прости, я не должен был это говорить, не так, но я сам не понимаю, что
говорю, когда рядом с тобой, — шептал он.
- Неправда, ты сказал неправду, — заплакала я.
- Прости, это правда, ангел мой, правда, — он растирал мои руки. — Я не хотел
тебе говорить, наоборот, я пытался скрыть это от тебя. Я не понимаю себя, я не
понимаю тебя. Я пошёл вчера в этот зал, только чтобы убедить себя, что я всего
лишь хочу любую девушку. Но я сам обманул себя, с каждой секундой я хочу
тебя сильнее. И мне хочется причинить тебе такие же страдания, какие
переживаю я. Прости меня, ангел мой, прости.
- Отпусти меня, — закричала я и отползла от него, — ты чудовище. Ты ужасен,
ты думаешь только о себе! Ты понимаешь, что разрушил меня? Полностью!
Ненавижу тебя! Никогда не прощу тебя за всё это, никогда!
Меня трясло, было ощущение, что моё тело и душа разъединились.
- Нади, — тихо произнёс он.
- Не смей! — я встала и посмотрела на него. — Не смей даже произносить моё
имя! Ты прав, я, видно, полюбила тебя, потому что только слова любимых
людей причиняют такую боль, сравнимую со смертью.
Я развернулась от него и побежала. Убежать, убежать от правды. От всего,
хотелось только убежать.
Глава 15.
- Я хочу увидеть своего отца, — требовательно произнесла я, стоя над Тагом,
который сидел и смотрел перед собой на пледе.
- Не надо, Нади, не делай себе больнее, — тихо ответил он.
- Не тебе решать за меня, — зло процедила я.
- Хорошо, — вздохнул он. – Но я всё равно считаю…
- Мне плевать на твоё мнение, Тагас, — перебила я его.
Он снова вздохнул и двинулся в обратный путь к колеснице.
В голове летал ветер, никаких чувств, все накалено настолько, что тело онемело
от боли. Было чувство, что я, как видящие, наблюдаю за собой, за своей жизнью
и не могу вмешаться, чтобы исправить трагичное положение. Сердце делало
острым каждый удар, который напоминал мне насколько жестока правда.
Мы поднялись на колесницу, Таг смотрел на меня с минуту, а потом взял
поводья и щёлкнул по лошадям.
Ветер в лицо сушил слёзы, которые непроизвольно текли из глаз. Я больше не
смотрела вниз, мне хотелось сделать шаг в эту бездну и освободиться. Я
немного ослабила руки, чтобы ощутить лёгкость, которую предлагал воздух…
- Нет, — я услышала голос Тага и ощутила, что он встал сзади меня, вновь
обрубив мне возможность к побегу. — Нет, ангел мой, нет. Я с тобой, я буду с
тобой.
Его слова были так далеко от меня, что я еле разбирала смысл слов. Тело не
ощущало покалывания, оно отрицало его, хотя его грудь была прижата к моей
спине, а одна рука обнимала за талию.
- Мы на месте, — тихо сообщил он, и я моргнула.
Мы очутились в тумане, на меня повеяло отчаянием, сожалением и горем.
- Пошли, — он помог мне выйти из транспорта, крепко держа за руку, и повёл за
собой.
Вокруг нас было всё призрачное, мутное и белое. Как можно разобрать тут
дорогу, если я не вижу свою вытянутую руку?
Таг остановился у двери и постучал. Через пару минут ему открыла женщина, с
печальным лицом, сухим и неживым. Она была одета во всё серое, волосы были
спутаны и лежали на плечах.
- Ваше высочество, — прошептала она.
- Нам нужен Лоуренс, — сказал Таг.
- Он отдыхает, но проходите, — встрепенулась она и пропустила нас в хижину.
Я огляделась. Это напоминало средневековье: деревянный стол, камин с огнём и
там, на котелке варился ужин, шторы были похожи на клочья грязной ткани,
верёвка, на которой сушилось белье. Всё мрачное, неживое и без надежды на
лучшее.
- Проведи нас к нему, — приказал Таг.
- Конечно, ваше величество, — женщина поклонилась и, развернувшись,
повернула направо.
Мы последовали за ней по обшарпанному коридору из дерева, без обоев, без
краски. Женщина указала на ткань, которая служила дверью в последнюю
комнату, и ушла.
- Он тут? — шёпотом спросила я.
- Да, — также ответил Таг. — Нади, послушай…
- Нет, — перебила я его, — останься тут, я сама.
Я вырвала руку из его ладони, и уверенно подняла ткань и вошла. В нос ударил
запах затхлости и перегара. Комната была похожа на тюремную камеру: узкая
кровать, тумбочка, шкаф, умывальник. Ничего лишнего и чистого.
Я различила на кровати силуэт, знакомый до боли силуэт мужчины.
- Папа, — прошептала я, и мужчина повернулся в мою сторону.
Это был не мой отец, это был человек с серым лицом, запавшими щеками и
тёмными кругами под потухшими глазами, худой, болезненно худой, что когда
он встал, одежда на нём висела лохмотьями.
- Надели? – скрипуче произнёс незнакомец.
- О Боже, — я закрыла рот рукой, и глаза наполнились слезами. — Папа…
- Крошка моя, — он, хромая, начал подходить ко мне.
По щеке скатилась слеза, и я зашагала к нему навстречу, я упала в несвежие
объятья. Но меня это не волновало, мой папа тут. Мой папа.
- Крошка моя, — он гладил меня по волосам, — доченька.
