Как только речь зашла о людоедах, леди понимающе переглянулись, и одна из них рванула обратно, в трактир. Вскоре она вернулась с целым подносом горячих пирожков. Поднос был принесен мне в жертву. Я не возражал, поскольку обедал очень давно, поужинать дома так и не собрался, а потом, У Кобы, и вовсе не до того было. Ну и повар в «Жирном индюке», как я уже говорил, отменный, это тоже немаловажно.
Дамы, затаив дыхание, наблюдали, как я лопаю. Мой, прямо скажем, недетский аппетит окончательно их растрогал. На поднос с пирожками дождем пролились монеты, а на меня — мудрые советы. Мне предлагали столько вариантов устроить свою судьбу, что я даже растерялся от обилия возможностей. От приюта для одаренных сирот при Королевской Высокой Школе (с чего, интересно, они взяли, будто я одаренный?) до специального списка горожан, изъявивших желание кого-нибудь усыновить. Таких добрых людей в Ехо, оказывается, гораздо больше, чем сирот, поэтому беднягам приходится ждать своего счастья годами; причем детям дают возможность погостить в нескольких семьях, возглавляющих список очередников, и самим выбрать новых родителей. Одна копия списка, как выяснилось, хранится в Доме у Моста, у специального сотрудника Городской полиции — вот это новость! Все-таки я действительно живу как во сне и не вижу дальше собственного носа.
Понукаемый ехидством, я клятвенно обещал заботливым леди завтра же непременно отправиться не куда-нибудь, а именно в Дом у Моста, и они наконец разошлись по домам, полагая мою судьбу практически устроенной, а свою благородную миссию — исполненной. В сущности, так оно и было.
Дождавшись, пока мои благодетельницы разойдутся, я пересчитал монеты и рассовал их по карманам. Щедрость добрых горожанок превосходила мои представления о возможном: в сумме они накидали мне почти три с половиной короны. Вполне достаточно для безбедной жизни в течение дюжины дней, включая съем пристойных апартаментов в Старом Городе: все-таки корона Соединенного Королевства — очень крупная монета.
Я поздравил себя с дебютом, доел последний пирожок, спрятал поднос в ближайшие кусты, набрал в легкие побольше воздуха и с утроенным энтузиазмом взвыл: «Дайте монетку бедному сироте!» — благо из «Жирного индюка» выходила очередная теплая компания. Охотничий азарт не позволял мне расслабляться и упускать добычу.
К утру мои карманы были набиты монетами под завязку, а я успел не единожды сбиться со счета. Сколько я заработал? Ясно, что никак не меньше дюжины корон. Но вот насколько больше? Я поленился пересчитывать деньги, решил, что Коба как-нибудь сам справится. Бухгалтерия никогда не была моим сильным местом.
Кроме того, я, во-первых, объелся так, что шевелиться не хотелось, во-вторых, разжился старым, но абсолютно целым лоохи с чужого плеча, а в-третьих — и это главное! — один добрый человек не поленился зайти домой, благо его дверь соседствовала со входом в трактир, и принести мне свои старые сапоги. Страшные, как подвалы Иафаха, зато разношенные и очень мягкие, именно то, что требовалось моим разбитым ногам. Можно было больше не содрогаться, вспоминая, что придется пешком возвращаться в Портовый Квартал. Вот это действительно удача!
Одна пьяненькая старушка сгоряча захотела немедленно меня усыновить. Пятеро ее собственных взрослых детей, только что отметивших в «Жирном индюке» какой-то семейный праздник, открыто не возражали, но косились на меня с заметным опасением. Пришлось спешно придумывать, будто старшина нищих связал меня какой-то страшной клятвой, так что теперь я от него никуда не денусь. Старушка расплакалась от жалости, а ее дети вздохнули с явным облегчением. На радостях эта семейка отдала мне все, что оставалось у них в карманах. Думаю, до сих пор вспоминают ту ночь, радуются, что дешево отделались…
Наконец ночное небо начало понемногу сереть, двери «Жирного индюка» заперли на замок, а улицы окончательно опустели. Я закутался в дареное лоохи, прислонился к фонарному столбу и задремал. Во сне я, как и предвидел с самого начала, скрежеща зубами, гонялся за Кобой — к счастью, безуспешно. Старшина нищих все время как-то умудрялся от меня улизнуть.
Впрочем, он нашел куда более действенный выход из положения. Пришел наяву и бесцеремонно прервал мой младенческий сон. Грубо потряс за плечо и сказал: «Давай-ка поднимайся».
Делать нечего, пришлось просыпаться.
— Устал? Ничего, у меня тут совсем рядом есть одна секретная нора, — утешил меня Коба. — Там и поспишь, незачем тебе через весь город босиком тащиться… Ага, да ты уже обут! И одет к тому же. Молодец, сэр Макс. Шустрый какой!
— Кроме того, я сыт и богат, — буркнул я. — И практически усыновлен, еле отбрыкался от такой удачи. Но устал зверски, действительно. Нет в жизни счастья, вечно что-нибудь да не так.
«Нора» оказалась всего в нескольких минутах ходьбы от трактира, тут Коба не соврал. Это была довольно просторная комната, расположенная в подвале какого-то нежилого помещения — не то склада, не то мастерской, я так и не понял. Чтобы туда попасть, нам с Кобой пришлось долго спускаться по узкой скрипучей лестнице с веревочными перилами.
Внутри, впрочем, было сухо и тепло, а на полу лежали ветхие, но мягкие ковры. Больше мне, собственно, ничего и не требовалось.
Я вывернул карманы, вывалил к ногам Кобы свою добычу, а сам растянулся на ковре. Тело, измученное сперва неожиданным возвращением в детство, а после — долгим сидением на тротуаре, тут же великодушно простило мне все издевательства и тихонько запело от счастья.
Некоторое время в «норе» царила блаженная тишина, нарушаемая только перестуком монет. Наконец Коба сосчитал мою добычу и покачал головой.
— Полный провал твоей затеи, сэр Макс, как и следовало ожидать. Зато я неплохо заработал.
— Почему провал? — равнодушно удивился я. — Твои люди обычно больше приносят?
— Напротив, гораздо меньше. Говорю же, я неплохо заработал… Но тебе не помог. И пожалуй, не смогу. Тебе не нужно учиться не хотеть денег, они тебе и так не нужны. Нынче ночью ты мог бы принести мне несколько горстей или, напротив, сотню корон — в твоей жизни от этого ничего не изменится, верно? Я тебя даже не побил бы в случае неудачи. Не говорю уже о том, что положение в иерархии нашего цеха тебе до одного места, ты в нашу жизнь не навсегда пришел, а всего-то на день. Поэтому ты оказался удачливей всех моих подопечных, вместе взятых. Ничему ты у меня не научишься, ясно?
— Ясно, — разочарованно вздохнул я. — А может, еще раз попробуем? Например, сейчас. Ты сам говорил, что утро плохое время для попрошаек. К тому же я очень хочу спать. Можешь поставить мне условие: пока я не принесу еще дюжину корон, ты мне поспать не дашь. Тогда мне будет очень трудно не хотеть денег, и может быть, я все-таки научусь… Что скажешь?
