— Предаваться отчаянию и винить себя — разные вещи, — ответил чародей. — Одно правда губит, а другое, напротив, силы дает. Хотя, к сожалению, не всегда… или недостаточно.
Он подошел к окну своего небывалого укрытия и подставил лицо солнечному свету. Солнце здесь немного другое, пожестче, но все-таки правильное. Вернее сказать — привычное. Ибо определяемая в суждениях суетного быта правильность и неправильность, как все больше убеждался чародей, это во многом дело привычки.
Но не во всем!
И, как ни уверяли его окружающие, будто все произошло как нельзя лучше, что следует отбросить тревоги и жить тем, что здесь и сейчас, не мечась между невозвратимым прошлым и туманным будущим, Наум твердо стоял на своем: ошибки нужно исправлять.
Он должен вернуться…
— Я слишком долго ждал, — объяснил чародей. — Ведь я знал, кто мой противник и на что он способен. Мне было известно многое из того, что он задумал. Но не все. И я был слишком самоуверен — до глупости, до беспечности. Мне так хотелось вызнать замысел врага до мельчайших деталей, чтобы потом все ахнули, чтобы признали меня самым мудрым, смекалистым, проворным… самым лучшим. Пустое тщеславие. Враг меня опередил. Он уже начал действовать, а я все медлил. Теперь и сам уже не знаю, хотел ли и впрямь до каждой мелочи докопаться или… просто боялся?
— Трудно в это поверить. После стольких приключений, после войн и поединков, имея за плечами опыт многих сражений, бурной жизни — испугаться?
— Старость не радость. Большее число моих лет осталось за спиной. Быть может, знаменитая осторожность седобородых опасно граничит с трусостью, когда тень смерти замаячит на окоеме? Не в обиду тебе будь сказано, но, боюсь, это именно так. Я неоправданно промедлил, а следовало действовать, как только я получил весть из Совета о пленении Хапы Цепкого. Но главной ошибкой было другое. Почему я, старый пень, ничего не сказал Упряму?
— Насколько я понял, парень он сметливый, все схватывает на лету.
— Но недоучен. Доверчив. Упрямствует равно и в достижении цели, и в заблуждениях. И самое страшное, даже не подозревает, насколько близок враг!
— Конечно, риск велик. Но разве мы можем сделать то, что превосходит наши силы?
— Силы… Моя магия так слаба здесь, я не могу пробиться к Упряму, не только отправить весть, но даже толком разглядеть, что с ним происходит.
— А я слишком далек от ваших дел, — вздохнул собеседник Наума. — И видения, которые я вызываю, немногим лучше. Остается только ждать, надеяться и пробовать снова и снова.
Он почесал седую бороду, потом указал рукой на накрытый стол:
— Но сначала следует подкрепиться.
— Кус в горло нейдет, — сознался Наум. — Я должен увидеть Упряма.
— Хорошо, — подумав, согласился его собеседник — тоже в своем роде чародей, хотя совсем не такой, как Наум. — Я попытаюсь еще раз.
И он снова взялся за дело.
И снова плоды его трудов не дали удовлетворения.
— Нет, — решительно заявил он. — Я слишком устал. Нам нужно поесть, а потом, как ни трудно это будет, вообще расслабиться и отвлечься. Погода сегодня — просто загляденье, предлагаю после обеда пройтись и подышать свежим воздухом.
— А что остается? — горько вздохнул Наум, — Будем кушать и гулять…
* * *
— Сейчас, косу доплету! Это я, когда из кремля к гадалкам подалась, спешила, даже не причесалась толком. Волосы под этот противный малахай затолкала, как были, и вот со вчерашнего дня ходила… слушай, а эти слова точно сработают?
— Точно, точно. Если не сработают, разрешаю отрубить мне голову, — отозвался Упрям, гася огонь. — У меня готово
Василиса закрутила косу вокруг головы и нацепила ненавистный малахай.
— У меня тоже… Ой, Упрям, что-то боязно. Может, на потом отложим? Меня же здесь в лицо только Лас и знает, прочие дружинники — уличанские, в кремле нечасто бывают.
— Все равно лучше поостеречься. Уж издали-то тебя всякий видел.
— Верно. Ну, давай! — решилась Василиса и уставилась на свое отражение.
Они стояли в спальне чародея, перед высоким вязантским стеклянным зеркалом. Немыслимо дорогая вещь — но очень полезная, приспособленная под многие заклинания.
На море-океане,
На острове Буяне…
Сосредоточение. Руки с чашкой зелья ощущают всплеск тепла — задрожали мистические токи, теперь важно не отвлекаться. Переколдовывать, как убедился Упрям на личном опыте, все-таки не стоит — мало ли чем кончится?
Из уст в уста, из рук в руки,
Из глаз в глаза — чары сильные,
Чары крепкие, чары верные…
Упрям передал чашу Василисе, а сам взял наговоренный уголек и для начала коснулся подбородка княжны.
Что руки делают -
То глаза видят,
Что уста велят -
То глаза видят…
Добавил пару росчерков на скулы, будут острее и мужественнее. Хотя Наум как-то говорил, что уголек — не самое главное, свитки настойчиво советовали начинающим магам не пренебрегать упражнениями в рисовании. А Упрям делал по свиткам. Вот и сейчас, хотя помнил слова наизусть, не поленился лишний раз шагнуть к столу, свериться с записями.
— Как я согласилась? — скривилась Василиса, бросив взгляд на зелье — его по завершении надлежало выпить. — Ну и запах.
— Только не отвлекаться! Ну и что, что запах? Магия нервных людей не любит. Спокойствие и только спокойствие…
— Чирик-чик-чик!
— Ой! — Василиса вздрогнула, деревянная чаша со стуком покатилась к стене, щедро поливая зельем пол.
Уголек оставил косую черту через все лицо — если бы и уцелело зелье, продолжать волшбу уже не стоило, такой ужас получится — нави обзавидуются.
— Чик-чирик!
Чирикала птичка, вырезанная в правом верхнем углу рамы, в которую было заключено зеркало.
— Что это? — отступила Василиса.
— Не знаю, — ответил Упрям. — Хотя… догадываюсь.
— Чик-чир! Чири-ик! — с нарочитой внятностью пропела резная птичка.
— Что я должен сделать? — спросил у нее Упрям.
Птичка скосила на него единственный глаз и хмыкнула:
— Дернуть себя за нос! Ишь, какой исполнительный… не оторви! Пошутила я. — Голосок у нее был тонкий, но очень деловой. — Прикоснись к моему хохолку. Готов? Чирикаю: чирик-чик-чик!
— Встань-ка вот здесь, чтобы тебя видно не было, — сказал Упрям Василисе.
— Видно откуда? — удивилась она, но послушно шагнула за зеркало.
Ученик чародея коснулся искусно вырезанного деревянного хохолка, и зеркало тут же потемнело, по нему побежали разноцветные искры и сполохи.
