Да и по другим делам… Как харчи съедобные у кладовщиков получить, или трофеи сбыть… А вдруг и тут из тебя благородная дурь полезет?
— Не вижу ничего недостойного в том, чтобы обеспечивать солдат нормальной пищей. — Искренне удивился Ренки. — Как раз наоборот, ведь сытый и здоровый солдат — это только на благо Королю и королевству.
— А то что за нормальное зерно или муку которые ты лопаешь, другим приходится интендантам на лапу давать… А чтобы было чего давать — вражьи трупы обшаривать, да добычу тайными путями сбывать… Это как? — Оборвал его разглагольствования Доод.
— Но с какой стати? — Возмутился Ренки. — Ведь интенданты обязаны обеспечить…
— Ох Ренки… Тяжко вздохнул Доод. — Вот потому и страшно с тобой солдат оставлять. — Не знаешь ты жизни. Не понимаешь как оно все работает… Кто кому чем обязан. и из какой миски ест.
А коли начнешь "обязанности" от других требовать. — И себя под топор подведешь, и солдат загубишь безвинно…Да и старшим мороки добавишь — ошибки твои исправлять. — Тебе бы еще годков пять в солдатах походить… а пока — одна беда с тобой!
Ренки был искренне удивлен такой постановкой вопроса. — Нет, он конечно понимал что в жизни отнюдь не все делается по правилам. И даже, как многие сопливые юнцы, отчасти считал себя циником, способным видеть то, что более взрослые и старые люди кажется не замечают, разглагольствуя о принципах, Долге, и Служении.
Ему как-то и в голову не приходило, что старшие все прекрасно видят и знают, но просто научились жить в этом мире, одновременно раздавая и беря взятки, и рассуждая о честности и неподкупности.
Да и так получилось, что даже на каторге — самой грязной частью "выживания", занимались другие. — Подмазать охранника, украсть, содрать обувь с трупа… — В их компании с этим прекрасно справлялись Готор или те же приятели-грабители Дроут и Таагай. — Так что Ренки можно было продолжать жить, продолжая считать себя безупречным в плане морали.
А тут вот — когда Доод поставил вопрос ребром — Ренки пришлось задуматься о всех тех вещах, которые он раньше старательно не замечал. И в голове поневоле появилась мысль — что просто пользоваться плодами чужой грязной работы, делая вид что ее не существует, — наверное еще менее достойно, чем самому в этой грязи ковыряться.
Но ведь с другой стороны — на то, с древних времен и существует разделение на людей благородных и низких, чтобы каждый делал свою работу!…Вот только кто он теперь нынче сам-то?
— Ты того Ренки. — Заметив его задумчивую физиономию, заметил Доод. — Подумай хорошенько. С Готором своим поговори — он человек правильный, и пустого не посоветует. Потому как капрал Дарээка — пора тебе уже дитячью дурь свою перерастать!
Часа через четыре работы, — все возможные емкости были заполнены и караван двинулся в обратную сторону.
Кавалеристы потом утверждали, что якобы видели вдали мелькнувших кредонских егерей, — но в остальном, на этот раз обошлось без происшествий…Если конечно не считать таковым легкий сдвиг в сознании у капрала оу Ренки Дарээка.
Следующие две недели произошли без особых происшествий. — Армия Тооредана неторопливо пятилась на юг, а кредонцы, так же, по десять-двенадцать верст в день, ее "догоняли".
Рота лейтенант Бида по прежнему чуть ли не ежедневно выходила сопровождать отряды водоносов или фуражиров. А солдаты первого капральства пару раз уходили на разведку "щупать" (по выражению Доода), противника.
Но у Ренки в башке царили разор и сумятица. — С Готором он поговорил, и поговорил не один раз.
…Втайне Ренки надеялся что товарищ, явно не менее благородного происхождения чем он, сможет как-то помочь, и показать путь, двигаясь по которому с одной стороны можно оставаться верным своим принципам, а с другой, — не быть нахлебником у собственных сослуживцев. Но Готор полностью встал на сторону Доода.
— Это жизнь Ренки. — Сказал он тогда. — А не книжки и не байки про Героев.
…Уверен, в твоих книжках, твои любимые герои ни разу не отлучались нужду справить… Представь что с тобой будет если ты попробуешь и в этом следовать их примеру!…Во-во… — Самому смешно!
А единственный смысл в "благородстве", я так считаю, — чтобы быть первым во всем. Вести за собой остальных, и нести ответственность за тех кто слабее, или не столь обучен и развит как ты.
Так ведь "благородные" и появились — Из среды вождей и первых воинов. — Тех кто заслужил право повелевать другими не длинным списком своих предков, а доказав что может позаботится не только о себе но и об окружающих. — Вот тебе и предлагают стать таким вождем. Но для этого друг Ренки — придется научиться думать в первую очередь не только о себе, но и о своих товарищах, чтобы их жизнь и проблемы, для тебя стали не менее важными чем своя собственные.
Вот у тебя есть целое капральство — девятнадцать человек. И как их капрал, ты должен не только орать на них и заставлять исполнять свои приказы. Но и заботиться о том чтобы каждый из твоих подчиненных был сыт, здоров, обут и одет. Чтобы не вляпался в какие-нибудь неприятности, не совершал глупостей от безделья или дури в голове. И уж тем более, — не был бы убит из-за твоего неразумного командования…А я не уверен, что ты всех девятнадцать по имени знаешь, не говоря уж о том у кого как они до армии жили…
Вот и думай, что для тебя важнее — оставаться "благородным" на словах. Или стать для них настоящим Вождем?
Ренки попробовал… Он теперь неотступно ходил за Доодом, знакомясь с "полезными людьми" и стараясь понять как двигаются колесики сложного механизма под названием "Армия".
Очень скоро он осознал как сложен этот механизм, и какие подводные течения, рифы и водовороты скрываются под кажущейся такой спокойной и размеренной гладью армейского быта.
Даже в 6-ом гренадерском полку, существовало как минимум три "общества" — то конкурирующих, то взаимодействующих между собой. Одно из них организовалось на почве землячества — из рекрутов Даангского герцогства. А остальные два — скорее на почве стремления выжить.
Вероятно даже офицеры и сам полковник, сильно бы удивились, узнав какие интриги подчас проворачивают простые солдаты, чтобы продвинуть на хлебное место каптенармуса, штабного писаря, или даже офицерского денщика, — "своего" кандидата. Или какие непростые пути проходит иной мешок с зерном, чтобы попасть в распоряжение "своего" отряда, а в обратную сторону, такими же непростыми дорогами отправляется военная добыча, или иные ценности.
