— Этот знак вуду, — сказала старуха. — Будет лучше, если ты взглянешь на него.
— Он еще там? — быстрым шепотом спросил Вэл.
— Да, висит как раз перед кафедрой. Буду рада, если ты заметишь то же, что заметила я.
На их быстрый диалог никто не обратил внимания, остальные учителя говорили каждый о своем. Пользуясь тем, что на меня тоже не обращают внимания, я на цыпочках последовал за заговорщиками.
Аудитория для занятий магией стихий находилась на другом крыле четвертого этажа, причем из моего крыла в него можно было попасть, только спустившись сперва на третий. От учительской путь был еще дольше — через шестой этаж и пустой сейчас праздничный зал. Берегиня и Черный Вэл шли так быстро, что я почти бежал, но это мне было даже на руку — заговорщикам было некогда оборачиваться и следить за тем, что делается у них за спиной.
Уже подходя к аудитории, Вэл на ходу вытащил два тонких стилета. Возле нее тоже толпились ребята — второкурсники, у которых сейчас должны были начаться занятия по магии стихий. Тонкая алая линия перегораживала им путь внутрь. Удивленные, они расступились перед Вэлом и Берегиней. Я еле успел юркнуть следом — любопытные второкурсники сразу сомкнули ряды за моей спиной.
Широкие плечи Вэла и дверной косяк помешали мне рассмотреть знак, но, в отличие от ребят, зная, о чем идет речь, я сразу понял смысл негромких фраз, которыми обменивались мои коллеги.
— Обрати внимание на цвет.
— Слишком яркий.
— Да. И вот эта линия внизу. И справа…
— Слева! Она должна быть слева.
— Ты тоже заметил? Видишь, куда он обращен?
— Да, мальчишка не так прост.
— Хотела бы я знать, что заставило его расположить знак именно так…
— А я хотел бы знать, почему он не расположил его иначе. Ведь он мог!
— Мог, но не хотел! И если бы Лилита не была столь впечатлительна, она бы тоже это увидела.
Не удержавшись, я заглянул в щель. Спиной ко мне стоял Черный Вэл, глядя на что-то яркое через расположенные крест-накрест стилеты. Берегиня стояла сбоку. Потом она взмахнула рукой — и свет погас.
— Вот и все, — сказала она. — Займи чем-нибудь детей, чтоб не болтались без толку. А я пойду искать Даниила.
— Вам нужна помощь?
— Сиди, — беззлобно усмехнулась Берегиня. — Какой из тебя помощник против магии вуду!
Они подошли к дверям, и Черный Вэл толкнул дверь, распахивая ее настежь:
— Заходите. Все! Живо!
Я остался стоять, оглушенный и полуослепший — когда зелейник распахнул дверь, я не успел увернуться и получил створкой по носу. Так меня и обнаружила Берегиня. Критически осмотрев мой нос и льющуюся кровь, она потрепала меня по плечу:
— Сможешь сам остановить?.. Тогда иди к себе и помалкивай о том, что слышал.
Даниила сыскали удивительно быстро. Мальчик нашелся в своей комнате. Он сидел на полу возле клетки с мотыльком. По словам Берегини, сопротивления маленький колдун не оказал, но выглядел разозленным и встревоженным. Его отвели в Комнату Без Углов в дальней башне и поставили охрану.
А на другой день в Школу МИФ срочно прибыл вызванный сорочьей телеграммой его дядя, Клад Мельхиор. Переживая за Даниила, я, едва у меня закончились занятия — среда была для меня легким днем, — сразу отправился в учительскую, но когда я переступил порог, Клад Мельхиор был уже там и все знал. Мессира Леонарда не было — у него сегодня четыре пары уроков в старших классах, — и в курс дела дядюшку ввела дама Морана. Я всегда диву давался, как ухитрялась она и предмет свой вести и всюду успевать.
— Ушам своим не верю! — восклицал Клад Мельхиор, меряя шагами учительскую. — Даниил всегда был таким тихим, таким послушным. У меня три дочери, но своих девчонок я бы с радостью променял на одного такого сына. Я диву давался, насколько он всегда был спокоен…
— В тихом омуте черти водятся, — вкрадчиво молвила завуч.
— Да-да, но все-таки не могу поверить! На каникулах он был таким… таким обыкновенным! Рассказывал, как ему понравилось в МИФ… Упоминал новых друзей…
Я кашлянул, привлекая к себе внимание.
— Извините, что вмешиваюсь, — сказал я, — но на каникулах ваш племянник не ловил… м-м… бабочек?
— Вы имеете в виду того воловьего глаза? — повернулся ко мне Клад. — Он говорит, что нашел его на чердаке. В паутине. А что?
Для настоящего мага значение имеет каждая мелочь, ибо через них иной раз тонкий мир и сами боги подают нам знаки. Но я покачал головой.
— Ничего. Просто я давал задание привезти какое-либо животное, и Даниил привез бабочку. Мне показалось, что…
— Да-да, насекомое очень необычное. Но в школе Полых Холмов их учили специально приручать некоторых животных.
— Понятно, — кивнул я и отошел.
После уроков все собрались в учительской. Из Комнаты Без Углов привели Даниила. Увидев мальчика, я даже вздрогнул — он выглядел настолько беззащитным, что у меня сжалось сердце. Глаза его покраснели, и веки вспухли — видимо, он долго плакал. Его поставили в центр пентаграммы, начерченной специально для этого случая. Он стоял там, опустив голову, только время от времени всхлипывал.
— На днях произошел возмутительный случай, — сама себе предоставила слово дама Морана. — Ученик Мельхиор совершил нападение на преподавателя! В нашей Школе запрещены темные искусства. По крайней мере, их не проходят специально. Для этого есть особые учебные заведения для трудновоспитуемых магов. После того как Британские острова были переведены на особый режим, мы рискнули принять нового ученика. И вот результат. В течение долгих лет Школа МИФ была идеальной в плане дисциплины. Единственное исключение — некая Женевьева фон Ньерд, отъявленная хулиганка, преступившая закон. Большинство педагогов помнит, чем она кончила, — ее казнили! Во время Восстания Белого Мигуна!
Я вздрогнул, как от пощечины — завуч говорила о моей матери. Не знаю, знала ли она, что я — сын этой хулиганки и преступницы, но в тот миг я возненавидел даму Морану всеми фибрами души. И пусть я не помнил ту, что дала мне жизнь, но она меня родила. И ее не казнили — она сама ушла из жизни, не в силах смириться с поражением.
Я почувствовал на себе взгляд, повернул голову — и встретился глазами с Черным Вэлом. Зелейник сидел в дальнем углу, у двери, полускрытый выступающей стенкой камина, но я видел, как он тискает в ладони рукоять одного из своих стилетов. И я бы не удивился, если бы он вдруг метнул его.
Дама Морана тем временем метала громы и молнии.
— Кто-то скажет — подумаешь, один-единственный знак! — распиналась она. — Но этот знак может привести мальчика на дорогу преступлений, а затем и на эшафот. Ты подумал, Мельхиор, куда ты катишься? Ты подумал о своих родителях? Мы знаем, что они были сектантами во времена Белого Мигуна. Их приговорили к стиранию магии. Ты должен был всю свою жизнь положить на то, чтобы доказать личным примером, что они раскаялись. Ты должен был своим поведением вернуть родителям доверие общества. На тебе лежала огромная ответственность. А ты? Подумал, что родители мертвы и можно катиться по той же дорожке, по которой однажды прошли они? Ты хочешь, чтобы потом о тебе говорили: «Вот Даниил Мельхиор, сын сектантов-преступников. Он такой же, как его родители. Значит, и другие дети сектантов тоже преступники!» Ты хочешь, чтобы пострадали сотни и тысячи невинных детей? Хочешь, чтобы их сажали в тюрьму и стерилизовали, отнимая магию? Ты этого хочешь? А может быть, ты заглядываешь куда-нибудь подальше? Может быть, ты сам метишь в новые Белые Мигуны?
