– Да здравствует великий князь Сидраг сын Драговита! – торжественно произнес каган, поднимаясь с кресла. – И пребудут мир и покой на землях ободритов под его твердой дланью.
– Слава, слава, слава, – не очень охотно, но все же откликнулись князья и бояре.
Каган Славомир решил самолично возвести на великий стол князя Сидрага. Судя по всему, он не очень доверял ободритским боярам, а потому и взял с собой пять ладей, по полсотни ротариев в каждой. Если у ободритов и возникли мысли о неповиновении новому великому князю, то с появлением в порту Микельбора ладей грозного кагана эти мысли испарились сами собой. Князь Сидраг, не встретив сопротивления, занял и вновь отстроенный Трасиком город, и его каменные палаты, поражавшие взгляд своей византийской роскошью. А по словам челяди, дом этот строили именно византийцы, нанятые бывшим князем за очень большие деньги. Боярин Драгутин, который все последние дни был рядом с Сидрагом, поздравил молодого князя с успехом справедливого дела. Ибо власть всегда преходяща, зато вот добрые имена Драговита и Годлава останутся в вечности, а их души обретут себя в стране Света. Каган Славомир, сидевший во главе пиршественного стола, поднял кубок за гостя, славного сына великого киевского князя Яромира, неукротимого борца за правду славянских богов. До сих пор боярин и каган обменивались ничего не значащими словами, присматриваясь друг другу, но ныне, кажется, наступил час для откровенной беседы. Пир в княжьих палатах еще продолжался, а Славомир и Драгутин, уединившись в одной из дальних комнат дворца, распахнутые окна которой выходили в роскошный сад, повели неспешный разговор.
– Не скрою, боярин, ты очень помог мне в этом деле, – сказал каган, с любопытством глядя в распахнутое окно. – Какой, однако, прекрасный сад.
– Греки – хорошие садоводы и строители, – с охотой отозвался Драгутин.
– А ты бывал в Константинополе?
– Бывал. Нынешний император Византии благоволит к иудеям, так же, впрочем, как и его предшественник.
– Амореи всегда были к ним близки, – согласился с выводами боярина каган.
– Я опасаюсь союза хазар с франкской империей и Византией. В этом случае весь славянский мир от Эльбы до Итиля окажется под ударом.
– А разве хазары уже не славяне? – вскинул бровь каган.
– Среди хазар немало тюрков и асов, – покачал головой Драгутин. – Мы ладили с ними до сих пор, ибо их вера и их правда мало чем отличаются от наших. Иудеи – совсем другое дело. Они столь же опасны, как и христиане.
– Но разве Род и Яхве не один и тот же бог Создатель, но под разными именами?
– Бог, может, и один, – усмехнулся Драгутин, – вот только верим мы в него каждый по-своему. Да и дело не в богах, а в людях. Славянская земля – слишком сладкий кусок, чтобы к ней не тянулись жадные руки.
– Ты способен разгромить Хазарский каганат, боярин Драгутин?
– Пока нет. Мы сами почти двести лет ковали этот меч против арабов, но сейчас его направили в нашу сторону. Следует сначала отразить удар, а уж потом выбить оружие из недружественной руки.
– Мы можем рассчитывать на помощь арабов?
– Вряд ли. Они уже пресытились войной и сейчас заняты тем, что переваривают награбленное. Мне нужна крепкая застава на Дону, и с твоей помощью я ее создам. Оттуда мы сможем грозить одновременно и Византии, и каганату.
– Мне нужны ротарии здесь, – вздохнул Славомир. – Не забывай, что у меня очень опасный противник – Каролинги.
– Но ведь в Варгии немало молодых людей, готовых поднять меч в защиту славянской правды. Почему бы не направить их доблесть не только на северо-запад, но и на юго-восток? Кроме того, мне нужно твое имя, Славомир. Русаланы с давних времен отстаивают правду Световида-Перуна на наших землях, для них слово кагана – это слово бога. Многим из них невдомек, что каган Турган изменил вере предков и его устами говорит Золотой телец рахдонитов, а не бог Род.
– Ты втягиваешь меня в затяжную войну, боярин Драгутин, – недовольно поморщился Славомир.
– Долг ротария и ведуна в том и состоит, каган, чтобы поддерживать выстроенное Родом мироздание.
– Ты не веришь в благотворность перемен, боярин?
– Перемены возможны только в рамках славянской правды и отмеренных нам богом Родом границ. Разве не так, каган Славомир?
– Война потребует больших средств.
– Золото дадут варяжские купцы. Они понимают опасность, исходящую от рахдонитов. Если те укрепятся в Руси, то будут потеряны многие важные пути с севера на юг, и могуществу варяжских городов будет нанесен сокрушительный удар. И в этом случае ты неизбежно проиграешь войну с франками и тевтонами, каган.
Для Славомира все сказанное боярином с юга не было новостью. Он и сам понимал всю важность происходящих в Хазарии перемен. Славянам будет трудно устоять против столь многочисленных и напористых врагов. Бич славян – племенные раздоры, в которые вмешиваются и волхвы. Ныне с помощью даджана Драгутина кагану удалось приструнить жрецов Чернобога и вернуть великий стол ободритов сыну Драговита, князю Сидрагу, но никто не может сказать, что будет дальше. И не возникнет ли новая распря, теперь уже между Сидрагом и сыновьями князя Годлава – прежде всего княжичем Воиславом. Ведь его отец Годлав был соправителем Драговита.
– Я понимаю твои опасения, каган Славомир, и считаю их обоснованными. Два князя – слишком много для одного великого стола. Но ведь для потомков великого кагана Додона есть и другой путь.
– Уж не на мое ли место ты намекаешь? – нахмурился Славомир.
– В славянских землях всегда было два посланника Белобога – каган Севера и каган Юга, – спокойно отозвался Драгутин. – Ныне каган Турган отрекся от веры предков, а следовательно, потерял связь с богом Родом. Нужен новый каган Юга, признанный всеми славянскими богами.
– И таким человеком может быть Воислав Рерик?
– А почему нет? Разве он не одного рода с Меровингами, которые правили Западом сотни лет? И наконец, он одного с тобой рода, каган Славомир.
– Но ведь ты предлагаешь ему всего лишь тень власти, взамен настоящего великого стола.
– В его годы еще трудно различать, где стол, а где виденье. К тому же никто не знает своей судьбы. Почему бы Воиславу Рерику не опровергнуть даже таких недоверчивых ворчунов, как мы с тобой, каган Славомир?
– Я полагал, что ты сам метишь в каганы, боярин Драгутин?
– Нет, – усмехнулся даджан. – Мне вполне хватит великого киевского стола.
Кагану Славомиру было над чем подумать. Судя по всему, боярин Драгутин за время недолгого знакомства сумел хорошо изучить старшего сына князя Годлава. Воислав – самый честолюбивый и самый воинственный из братанов Рериков. Истинный ротарий. Такому даже великокняжеский стол мал. Воислав рано или поздно потянется к каганской булаве и, чего доброго, оттеснит от нее если не самого Славомира, то его сыновей и внуков. Подержать в руках эту булаву ему вряд ли удастся, но крови он может пролить немало. А междоусобица в Варгии будет на руку только ее врагам. Даджан, пожалуй, прав. Нужно направить энергию младших сыновей княжеских и боярских семей в южные земли, что, безусловно, пойдет на пользу как Варгии, так и Руси, хотя, конечно, доставит много хлопот Хазарии.
