Ошерл тоже сорвал травинку и помахал ею в воздухе, чтобы придать весу своим словам.
— Возможно, тебе стоило бы пересмотреть свои цели. Шестнадцатая эра во многих отношениях более гуманна, чем двадцать первая. Ты жуешь травинку, как будто занимался этим с рождения! Это время — самое то для тебя, Риальто! Так повелели голоса более громкие, нежели наш с тобой.
— У меня достаточно громкий голос, — заявил Риальто. — Кроме того, я дружу с чагом и щедрой рукой раздаю очки.
— Ты меня убиваешь, — прорычал Ошерл.
— Так ты отказываешься отправиться в Люид-Шаг за Персиплексом?
— Это невозможно, пока город стерегут боги.
— Тогда тебе придется перенести нас ровно на сто столетий вперед, когда Люид-Шаг пробудится с наступлением золотого века. Тут-то мы и потребуем вернуть нам наше имущество.
Ошерл пустился было в рассуждения о своем кабальном контракте, но Риальто не стал его слушать.
— Всему свое время. Когда мы окажемся в Баумергарте с Персиплексом в руках, тогда и поговорим!
— Так тебе нужен Персиплекс? И только-то? — с притворным добродушием вскричал Ошерл. — Что же ты сразу не сказал? Ты готов?
— Еще как. Действуй осторожно.
Пригорок с одиноким деревом исчез. Риальто стоял на каменистой равнине, плавно понижающейся к реке, которая, неспешно петляя, текла внизу.
Судя по всему, было утро, хотя небо застилали низкие облака. Было сыро и мозгло, на востоке тучи кропили темный лес дождем. Риальто оглядел окрестности, но не обнаружил никаких следов присутствия человека: ни изгороди, ни крестьянского домика, ни дороги, ни тропки, ни стежки. Вокруг не было ни души. Куда подевался Ошерл? Риальто досадливо завертел головой, потом позвал:
— Ошерл! Покажись!
Перед ним появился сандестин все в том же облике голубокожего вефкина.
— Я тут.
Риальто обвел рукой унылый пейзаж.
— Что-то не очень это похоже на золотой век. Мы перенеслись ровно на сто столетий вперед? Где Люид-Шаг?
Ошерл махнул куда-то к северу.
— Люид-Шаг вон там, на краю леса.
Риальто вытащил плермалион, но из-за туч синее пятно было не разглядеть.
— Давай-ка подойдем поближе.
Они двинулись на север, к тому месту, где лежал священный город, но обнаружили лишь развалины.
— Вот так раз! — озадаченно протянул Риальто. — Куда подевались боги?
— Я смотаюсь в Серый Дол и наведу справки, — сказал Ошерл. — Никуда не уходи, я все разузнаю и вернусь.
— Стой! Не надо никуда мотаться! — поспешил окликнуть его Риальто. — Я просто так спросил. Сначала найди Персиплекс, а потом можешь гоняться за богами сколько душе угодно.
— Сам-то сотню столетий пробездельничал, и ничего, — пробурчал себе под нос сандестин, — а мне стоит только заикнуться о том, чтобы на секундочку отлучиться в Серый Дол, сразу начинаются попреки и угрозы. Кто в таких условиях станет проявлять инициативу?
— Довольно! — оборвал его Риальто. — Меня интересует исключительно Персиплекс.
Они приблизились к развалинам. Ветер и непогода изрядно потрудились над склонами древнего кратера, так что от них остались одни воспоминания. Храмы превратились в груды камней; о двадцати богах, изваянных из мрамора, напоминали лишь немногочисленные перевернутые обломки, а их мощь растворилась в трясине.
Риальто с Ошерлом медленно обошли вокруг древний город, время от времени пуская в ход плермалион — без особого, впрочем, успеха. На севере лес подступал почти к самой городской стене, и откуда-то веяло дымком. Оглядевшись, парочка заметила на опушке небольшую деревушку из двадцати хижин.
— Сейчас все разузнаем, — обрадовался Риальто. — Предлагаю тебе изменить облик, а не то народ переполошится.
— Тебе тоже не мешало бы кое-что подправить. Твоя шляпа, к примеру, имеет форму перевернутой супницы, к тому же она пошлого лилового цвета. Сомневаюсь, что ее нынче оценят.
— Пожалуй, в твоих словах есть зерно истины, — признал волшебник.
Приняв обличье грозных лаврентинов в блистающих латах с шипами и пиками и шлемах, увенчанных языками голубого огня, Риальто с Ошерлом приблизились к деревушке, довольно неказистой и дурно пахнущей.
Вооружившись словарятором, Риальто решил установить контакт с местными жителями.
— Эй, люди, вас удостоили посещением два лаврентинских вельможи, выходите из домов и приветствуйте их как подобает.
Из хижин один за другим, зевая и почесываясь, показались жители: приземистые и длиннорукие, с темно-коричневыми лицами и длинными прямыми волосами. Одежда их была сделана из птичьей кожи, а сами они, судя по выражению лиц, слыхом не слыхивали ни о каких достижениях цивилизации. Правда, вид у них был сытый и холеный. При виде Риальто с Ошерлом некоторые из них с радостным криком похватали сети на длинных ручках и двинулись на чужаков с явно недобрыми намерениями.
— Не приближайтесь! — крикнул Риальто. — С нами магия! Одна угрожающая ухмылка, и вы навлечете на себя заклятие чудовищной силы!
Жители не вняли предупреждению. Тогда Риальто подал сандестину условный знак. Сети сложились назад и, накрыв своих хозяев, замотали непокорных в тугие коконы. Ошерл щелчком пальцев отправил эти коконы прочь, в северное небо. Они скрылись за тучами и исчезли из виду.
Риальто обвел оставшихся взглядом и обратился к женщине с плоским лицом.
— Кто главарь этой омерзительной шайки?
— Вон там стоит Дулка, он мясник и возчик. Нам не нужны главари. Они дармоеды.
Седоусый старик с объемистым брюхом опасливо подобрался вперед.
— Нельзя ли быть чуточку поласковее? — гнусавым подобострастным голосом осведомился он. — Да, мы людоеды. Да, мы пускаем чужестранцев на корм. Но неужели это повод относиться к нам с неприязнью? Мир устроен так, как устроен, и каждый должен стремиться приносить пользу товарищам, пусть даже и в виде супа.
— Наши таланты лежат в другой области, — отрезал Риальто. — Если я увижу хотя бы еще одну сеть, ты первым отправишься в небеса.
— Теперь, когда мы осведомлены о ваших предпочтениях, можете ничего не бояться, — заверил чужеземцев Дудка. — Что вам нужно? Вы голодны?
— Нас интересует судьба Люид-Шага, в котором сейчас должен был наступить золотой век. Однако на его месте мы нашли лишь гору мусора, грязь и вашу вонючую деревушку. Что послужило причиной столь бесславного конца?
Дулка вновь обрел уверенность в себе и с самодовольным видом прищурился. Лениво, как будто в силу привычки, он принялся гнуть и переплетать пальцы; ловкость, с которой он это проделывал, показалась Риальто любопытной, даже завораживающей.
