Коллективный разум принялся изучать дипломат. Ириска поразилась, какие странные метаморфозы произошли с фирменной вещичкой. То ли свет фонарей искажал реальность, то ли свою лепту внесли вечерние тени, но сейчас перед Раулем стоял просто деревянный скособоченный ящик, неумело оклеенный мятой фольгой.
— А чо у тебя ышо есть? — ныла вторая скрипка, напрашиваясь на грубость.
Этого пацана недавно выбрили налысо.
Рауль молчал, поглядывая на Вову. Вова молчал, поглядывая на Рауля. Пацанчик подвывал:
— Деньги есть, а? А вот это чо?
Палец с обгрызенным ногтем ткнул в лазерную указку, подвешенную к карабину бронзового цвета.
— Дай, а? — пацанчик смотрел вызывающе и уже представлял, как будет играться с этой штуковиной.
— Ну, живо! — поторопил Рауля кто-то из толпы.
Рауль молча отстегнул указку, но вместо того, чтобы вложить её в протянутую руку, крутанул, почти разделив половинки, и переломил пополам. Жалобно хрустнула треснувшая резьба. Ненужный хлам цокнул по асфальту, носок "Найковской" кроссовки ловко отправил обломки в тёмное жерло раскрытого колодца.
— Это ж двадцон, а?! — вскричал бритенький.
— Да ты лох, Чувырло, — пояснили ему из толпы. — Тут верный полтач был.
— Полтинник, — бесстрастно подвёл итог Вова. — Значит, братан, лишились мы из-за тебя денег, полтинника лишились.
— Разве полтинник — деньги? — улыбнулся Рауль.
— А почему нет? — улыбнулся в ответ Вова, лениво почесав шею.
Кодла подобралась. Потирая кулаки, народ начал сжимать кольцо.
— И тебе для счастья хватило бы полтинника? — насмешливо спросил Рауль.
— Ну ты скажешь, друг, за полтинник счастья не купишь, — ухмыляясь, Вова придвинулся к Раулю. — Но дело, друг, не в том, сколько…
— Нет, — резко оборвал его Рауль. — Па-астой. А сколько надо для счастья? Тебе?! Лично?! Тебе сколько хватило бы?
Глаза Рауля странно расширились и стали почти круглыми.
Ириска закрыла глаза. Сейчас пятерня Вовы проедется по лицу Рауля. И всё будет кончено.
— Для счастья? — задумчиво повторил Вова. — Для счастья… Ну скажем, мильон зелёных.
Челюсти его сжались. Заиграли желваки, а потом резко уехали вниз.
— И что? — не утихал Рауль. — Что бы ты с ним сделал? С мильоном-то?
— А уехал бы, — глухо ответил Вова. — Свалил бы отсюда! В Москву, во!
— Да не хватило бы, — махнул рукой Рауль. — Выехать надо? Раз, — он картинно загнул палец перед Вовиным лицом. — Каморку себе купить? Два! Тачку! Три! Дать кому надо, чтобы не трогали. Тут, братан, миллиона баксов уже не хватает.
— Больше будет, — мрачно сказал Вова, у которого отбирали счастье. — Сколько надо баксов, столько и наварю! Не веришь?
— Верю, — пожал плечами Рауль. — Да только уплывает миллион, пока теряешь время на мелочёвке.
— Чего?!
— Того! — передразнил его Рауль. — Где ты тут возьмёшь миллион? — его рука подцепила запевалу за воротник и подтащила к Вове. — У него что ли? Так у него нету, — пятерня звонко шлёпнула по лысине второй скрипки. — И у этого тоже нету, — Рауль щёлкнул себя по щеке. — И у меня нету! Гляди.
Он обвёл полукруг рукой. Толпа отступила, расчищая место. Рауль выхватил кошелёк из кармана, раскрыл его и тряхнул. Из чёрных щелей выпрыгнули и покатились серебряными колёсиками три весёлые копейки.
— Вот так-то, — сказал Рауль совершенно спокойно, закрыл кошелёк и спрятал его в карман. Вслед за этим между средним и указательным пальцем правой руки у него выросла тонкая пластина ключа. Остро заточенные зубцы злобно сверкали. Рауль задумчиво почесал кончиком ключа возле уха и произнёс почти что печально:
— Так стоит ли возиться?
После этого он просто пошёл вперёд. Ириска, как лунатик, последовала за ним. Толпа осторожно расступилась, пропуская непонятную парочку. Вова задумчиво глядел вслед.
— Ну, поняла? — спросил Рауль, когда они оказались за углом, где компаха уже не могла их ни видеть, ни слышать.
— Не поняла, — грустно замотала головой Ириска. — Ты сказал, дай человеку то, что он хочет. Это журнал был, да?
— Журнал — это так, отвлекающий манёвр, — махнул рукой Рауль.
— А откуда у тебя такие журналы? — внезапно рассердилась Ириска.
— Да не в журналах дело! — вспылил Рауль. — Пойми! У каждого есть мечта. Пусть он никогда не доживёт до её свершения, ему достаточно знать, что она есть. Я же дал возможность эту мечту почувствовать. Вспомни своего Вову. Почему он задумался, почему не борзел, почему не сказал ни слова?
— С чего это он мой?!
— Ириска, ты не догоняешь, — Рауль отвернулся и зашагал прочь.
Ириска вспомнила задумчивые Вовины глаза, где не осталось места ни наглости, ни злобе. Но что в них было? Не то ли чувство, что сжимал он в руках вожделенные баксы. И пускай их не было в природе, но пальцы-то чувствовали. Пальцы гладили ровные прямоугольники с рельефной печатью и портретами американских президентов. А потом оказалось, что мечта не сбылась, что уплывала она с каждой секундой, что виноват в этом был ни кто иной, как сам Вова, который не бежал за мечтой, а тратил драгоценное время на дерьмовый разговор за три копейки.
Так ли получалось на самом деле или всё это Ириска нафантазировала? Спрашивать она почему-то не хотела. Да и некогда было спрашивать. Из-за угла доносился грозный топот. Сюда решительно спешил тот, кто чувствовал, что встреча закончилась как-то не так.
— И что теперь? — Ириска опять затрясло то ли от волнения, то ли от ужаса.
— Сейчас главное — неожиданность, — весело сказал Рауль.
— Ага, вон она бежит, твоя неожиданность.
Из-за угла вынесся здоровенный верзила, цепким взглядом оценил обстановку и решительно ухватил Рауля за рубаху так, что отлетела пуговица, а воротник плотно вжался в горло.
— Чо встал, лошарик, — верзила не привык терять время в разговорах о счастье. — Гони сюда кошель, падла! Сам проверю.
Такой не говорил о счастье, такой брал его могучими лапами.
Ириска подумала, что сердце остановилось. Она беспомощно заозиралась по сторонам, но добрые ангелы не спешили на помощь. А ноги стали ватными, и голова опустела.
И тут она увидела, что Рауль озорно подмигнул.
По всем законам он сейчас должен был отчаянно вырываться на свободу, словно рыбёшка, над кипящим котелком. Однако Рауль прямо вжался в противника.
— Вот он, — прошептал Рауль нежно, — Сильный, решительный, смелый, — в его голосе слышалось чувственное придыхание. — До чего же люблю таких. Дай, я тебя поцелую.
Сложив губы бантиком, Рауль потянулся к разгорячённому лицу верзилы.
