К середине утра они остановились в приличных размеров постоялом дворе, где Амброса узнали и незамедлительно обслужили. Всадники спешились, чтобы выпить горячего чаю со свежими булками, пока конюхи чистили их коней. В сёдла они вернулись уже взбодрившимися и более весёлом расположении духа, не смотря на пасмурную погоду. Кэйдлин заняла место Сэндри рядом с Амбросом, болтая о придворных новостях и о четырёх непоседливых детях Амброса. Джак ехал с Сэндри, указывая ей на достопримечательности. Фин и Браяр ехали вместе, беседуя о лошадях. Поскольку Трис не отрывалась от книги, а Жэгорз предпочёл забиться между вьючными лошадьми и остальными охранниками, Ризу и Даджа вскоре разговорились. У Ризу был нескончаемый запас придворных историй. Вскоре Даджа осознала, что многие истории также служили предостережением о разных придворных персонах, в частности — об императрице. Обрисованный Ризу образ Берэнин являл женщину, которая твёрдо намеревалась, чтобы всё было так, как она хочет.
— Ты её боишься? — потребовала Даджа, когда они остановились у второго постоялого двора.
Время было уже после полудня. Все проголодались.
— Судя по твоим словам, все одновременно её и боятся, и любят.
— Так и есть, — объяснила Ризу. — Она — великий правитель. Как и большинство великих правителей, она получает всё, что пожелает.
Сэндри, спешивавшаяся поблизости, эти слова услыхала:
— Но это наверняка ужасно сказывается на её характере, — заметила она. — Никто не может иметь всё, что пожелает. Это способствует росту самоуверенности и высокомерию.
Даджа посмотрела на круглый подбородок Сэндри, задранный под своим самым упрямым углом.
— Я не думаю, что она оценит, если получит урок от нас, — предупредила она, позволяя конюху забрать её скакуна. — Я бы предпочла не испытывать необходимости в поспешном отъезде, спасибо большое. Отсюда далеко до границы.
— Я тоже не особо хочу сбегать, — сказал Браяр, следуя за ними в постоялый двор. — Когда-нибудь придёт день, когда мои ноги окажутся недостаточно быстрыми.
К ним подбежала женщина, чтобы проводить их к столам.
— Помнишь старого Сагхад Гу́ркой? — спросил Амброс, когда они расселись в уединённом помещении. — Разорён — он, и вся его семья.
Его голубые глаза сверкнули, когда он посмотрел на Фина:
— Императрица избрала твоего отца бенефициарием в том деле.
Фин пожал плечами:
— Если вы хотите попробовать встать между ней и тем, что она хочет, Сагхад фэр Ландрэг, я пожелаю вам удачи. Обещаю, что буду жечь благовония в храме по вашему выбору, когда вас не станет, — уведомил он Амброса, который похоже не был этим оскорблён. — Она была настроена делать то, что хочет. И если ей захотелось дать отобранное моему отцу… что ж, когда Гуркой сказал «нет», ей это тоже очень не понравилось.
— Никто не всесилен, — настаивала Сэндри.
— Возможно, но ты будешь удивлена, как много ущерба может нанести тот, кто считает себя таковым, — с горечью сказал Браяр, пока служанки ставили им на стол грибной суп с лапшой и селёдочный салат.
— Да что же с тобой такое произошло? — потребовала Трис, зыркая на Браяра. — С тех пор, как ты вернулся домой, то только и делаешь, что намекаешь. Либо говори прямо, либо заканчивай с намёками!
Браяр зыркнул на неё в ответ:
— А тебе какое дело? Тебя не волнует то, что происходит на самом деле — тебе интересно только то, что в книгах.
Наморнцы умело притворились, что не услышали слова, которые выпалил один из их спутников. «Наверное, у них много проходящих схожим образом семейных ужинов», — подумала Сэндри. «Или, может быть, даже имперских ужинов».
Дождь всё ещё шёл, когда они снова пустились в путь, более-менее сухие под щитом Трис. Теперь придворные уже на самом деле проснулись. Вскоре все, кроме Жэгорза и охранников, играли в глупые игры, вроде «Я Вижу» и «Пятнадцать Вопросов». Они продолжали играть словами, когда Амброс наконец повёл их прочь с главной дороги на дорогу поменьше — ухоженную и вымощенную камнем, как и основной тракт, чтобы повозки не прокладывали на ней колеи.
Ещё через час Браяр потребовал:
— И когда же мы увидим эти твои драгоценные владения?
Амброс оглянулся на него, улыбаясь:
— Ты уже в Клэйхамате Ландрэг, — сказал он Браяру. — По крайней мере во внешней его части. Пастбища и сельскохозяйственные угодья. Мы ехали по ним с того самого момента, когда сошли с основного тракта.
Браяр посмотрел на Сэндри:
— Ты ничего не сказала.
— Я и не помнила, — ответила она. — Последний раз я здесь была десять лет назад. Помню только, что мне было скучно до слёз. Никто со мной не играл.
Наконец они доехали до каменной стены, простиравшейся в обе стороны насколько хватало глаз. Ещё одна дорога вела через обрамлённый камнем проход в стене. Эта новая дорога тоже была вымощена камнем, но только центральная её часть была так же хорошо ухожена, как дороги, по которым они ехали до этого. По краям не хватало камней, а камни по центру были потрескавшимися и разбитыми. Сворачивая на эту дорогу, Амброс бросил за спину:
— Теперь мы на землях Ландрэг, являющихся частью основного владения.
Ещё час на пути им не попадалось ничего кроме горстки домов или полей, покрытых недавно посаженной весенней зеленью. Наконец они повстречали большое стадо пасшихся коров, потом овечьих и козьих пастухов с их стадами. Они миновали яблоневые и грушевые сады, на ветвях деревьев которых уже виднелись маленькие зелёные образования, которые станут фруктами, и вишенные сады, где плоды начали наливаться оранжево-красным. В какой-то момент Браяр остановил коня и сощурился, глядя на дальнее поле, где паслись животные с блестящей коричневой шерстью.
— Целая толпа мулов, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Амброс ответил:
— Это всего лишь одно стадо. Вся семья Ландрэг знаменита мулами, которых мы разводим и продаём.
— Это — специальность нашей семьи уже больше двух сотен лет, — с гордостью добавила Сэндри.
Браяр, Трис и Даджа переглянулись. Из них только Даджа широко улыбнулась и произнесла вслух:
— Что ж, это многое объясняет[5].
— Я вас не слушаю, — важно заявила им Сэндри, когда придворные засмеялись. — Вы заметили, как я вас не слушаю? — продолжила она. — Запомните это ощущение. Я вас игнорирую.
— И я чувствую, что меня игнорируют, — сказал Браяр, возвращаясь обратно к ним. — Меня так игнорируют и так не слушают, что я знаю: ничего не изменится, если я скажу «Почему меня не удивляет то, что Ландрэги разводят мулов»?
Когда они добрались до реки, которую пересекал мост, Амброс повёл их компанию по маленькой, грязной, заезженной тропе, которая вела прочь от моста. Сэндри остановила своего скакуна:
— Погодите минутку, — позвала она, хмурясь в недоумении. — Я помню этот мост. Мы пересечём его, и вскоре окажемся в деревне, а потом — в замке.
Амброс развернул своего скакуна:
— В лучшие времена мы бы так и сделали, — тяжело произнёс он, что-то наподобие стыда давило ему на плечи. — Но мост небезопасен. Он стар, и ему давно требовался ремонт, замена дорожного полотна и опор. А потом, два года назад, у нас было крупное наводнение, которое ещё сильнее ослабило опоры. Мост небезопасен. Нам нужно проехать шесть миль вниз по течению, там есть брод.
Сэндри это весьма не понравилось:
— Я не понимаю. Это главная дорога в замок. Почему её не починили?
Фин сказал:
— Что это там, спелые вишни? Ещё рано, но я хочу посмотреть. Обожаю вишни.
Он поехал к лежавшему неподалёку саду, выехав из-под щита Трис и оказавшись под дождём. Оставшиеся трое придворных молча последовали за ним. Сопровождавшие их группу воины попятились, оказавшись вне пределов слышимости. Жэгорз заёрзал, явно не зная, что ему делать, а Браяр и Даджа переглянулись. «Что тут происходит?» — будто спрашивал Браяр у Даджи своим взглядом. Её пожимание плечами ответило «Понятия не имею». Трис вроде бы и не обращала ни на что внимания, но книгу свою закрыла, заложив нужное место пальцем.
Амброс подъехал обратно к Сэндри:
— Прости меня. Я не знал, что ещё можно сделать, — сказал он, потихоньку краснея. — Сначала я просто отложил ремонт. А потом у нас везде было так много повреждений от наводнения в тот год, и позже тем же летом налоги повысились. Я не мог одновременно починить мост, выплатить налоги и отправить тебе обычное количество денег. Письменные приказы твоей матери совершенно ясны. Она, а теперь ты, должна получать точно оговорённую сумму каждый год, без возражений.
Пальцы Сэндри сжали поводья. «Я знала инструкции Матушки насчёт нашего дохода», — сказала она себе, стыдясь. «Я знала, что она не оставила управляющему места для принятия собственных решений. Но я думала, то он всё равно ослушается. Я думала…»
