По мере продвижения Каладину пришлось пробираться через самый разный мусор. Сломанные ветки и стволы деревьев, принесенные со всех концов равнин. Расколотые раковины камнепочек. Бесчисленные переплетения засохших лоз, перевитых между собой, как заброшенная пряжа.
И, конечно, тела.
В ущельях оказывалось много трупов. Всякий раз, когда люди проигрывали битву на плато, их вынуждали отступить и оставить своих мертвецов позади. Шторма! Садеас часто оставлял трупы, даже если выигрывал. И бросал раненых мостовиков, даже если их можно было спасти.
После сверхшторма мертвые попадали сюда, в ущелья. Так как шторма двигались на запад, в сторону военных лагерей, тела смывало в этом направлении. Каладин обнаружил, что и шагу не сделать, не наступив на кости, виднеющиеся из-под скопившейся на дне ущелья листвы.
Он выбирал путь с таким почтением и осторожностью, насколько было в его силах. Тем временем за его спиной Камень добрался до дна, тихо пробормотав какую-то фразу на родном языке. Сложно сказать, проклятие или молитву. Сил слетела с плеча Каладина, взмыла в воздух, а затем пронеслась по дуге к земле. Там она приняла образ девушки в простом платье, которое превращалось в туман чуть ниже колен. Этот облик Каладин считал ее истинной формой. Она уселась на ветку и уставилась на бедренную кость, торчащую из мха.
Сил не нравилось насилие. Каладин не был уверен в том, что даже теперь она понимала, что такое смерть. Спрен говорила о ней как ребенок, пытающийся осмыслить что-то ему недоступное.
— Какой беспорядок, — проворчал Тефт, достигнув дна. — Ба! Здесь вообще никогда не убирали.
— Это могила, — отозвался Камень. — Мы гуляем по могилам.
— Все ущелья — могилы, — сказал Тефт. Его голос эхом отражался от сырых стен ущелья. — Просто эта могила грязная.
— Сложно найти смерть, которая не была бы грязной, Тефт, — заметил Каладин.
Тефт что-то пробормотал и пошел встречать новых рекрутов, которые спускались на дно. Моаш и Шрам охраняли Далинара и его сыновей, которые участвовали в каком-то празднике светлоглазых, чего Каладин был рад избежать. Вместо праздника они с Тефтом спустились сюда.
К ним присоединились сорок мостовиков, по два от каждой реорганизованной бригады, и Тефт обучал их в надежде на то, что из них получатся хорошие сержанты для своих бригад.
— Хорошенько запомните, парни, — сказал он им. — Вот отсюда мы вышли. Именно поэтому некоторые называют нас костяным орденом. Радуйтесь, мы не собираемся заставлять вас проходить через все, что прошли сами! Нас могло смести сверхштормом в любой момент. Теперь, с расчетами штормстражей Далинара Холина, риск становится меньше, но на всякий случай будем держаться близко к выходу...
Каладин скрестил руки на груди, наблюдая, как Тефт инструктирует людей, пока Камень вручал им учебные копья. У Тефта копье отсутствовало, и хотя он был ниже ростом, чем собравшиеся вокруг него мостовики, одетые в простые солдатские мундиры, они казались полностью запуганными.
«А чего еще ты ожидал? — подумал Каладин. — Они же мостовики. Их и легкий ветерок напугает».
Тем не менее Тефт выглядел полностью контролирующим ситуацию. Таким естественным. Это было правильно. Что-то в этом было просто... правильно.
Вокруг головы Каладина материализовался рой маленьких светящихся шариков. Спрены в виде золотистых сфер заметались из стороны в сторону. Он вздрогнул, глядя на них. Спрены славы. Шторма! Казалось, он не видел их уже целую вечность.
Сил взметнулась в воздух и присоединилась к ним, хихикая и кружась над головой Каладина.
— Гордишься собой?
— Тефтом, — сказал Каладин. — Он — лидер.
— Ну, конечно. Ты же сам присвоил ему звание.
— Нет, — сказал Каладин. — Не я присвоил. Он его заслужил. Ну, все. Пойдем.
Она кивнула, спустилась пониже и устроилась в воздухе, закинув ногу на ногу, как будто чинно уселась на невидимый стул. Сил продолжала парить, двигаясь абсолютно синхронно с ним.
— Вижу, ты снова бросаешь вызов всем законам природы, — сказал Каладин.
— Законам природы? — переспросила Сил, найдя формулировку забавной. — Законы для людей, Каладин. У природы их нет!
— Если я что-то подброшу вверх, оно упадет вниз.
— За исключением случаев, когда этого не произойдет.
— Это закон.
— Нет, — возразила Сил, посмотрев вверх. — Это больше похоже на... на соглашение между друзьями.
Каладин скептически взглянул на нее.
— Мы должны действовать согласованно, — сказала она, заговорщически наклоняясь, — иначе у вас расплавятся мозги.
Он фыркнул, обходя груду костей и веток, пронзенную копьем. Разъеденное ржавчиной, оно напоминало монумент.
— О, да ладно тебе, — проговорила Сил, тряхнув волосами. — Мог хотя бы похихикать.
Каладин продолжал идти.
— Фырканье — не хихиканье, — продолжила Сил. — Я точно знаю, потому что умна и красноречива. Теперь ты должен меня похвалить.
— Далинар Холин хочет возродить Сияющих рыцарей.
— Да, — важно подтвердила Сил, зависнув так, что он мог видеть ее только краем глаза. — Это настолько блестящая идея, как будто я сама ее придумала! — Сил торжествующе усмехнулась, затем нахмурилась.
— Что? — спросил он, снова повернувшись к ней.
— Тебе никогда не казалось несправедливым, — проговорила Сил, — что спрен не может привлечь спрена? Мне не помешало бы обзавестись несколькими собственными спренами славы.
— Я должен защищать Далинара, — сказал Каладин, не обращая внимания на ее жалобы. — Не только его, но и его семью, может быть, самого короля. Но мне не удалось предотвратить вторжение в покои Далинара.
Он все еще не мог понять, как кому-то удалось туда проникнуть. Разве только это был не человек.
— Могли ли спрены нарисовать те глифы на стене?
Однажды Сил принесла листок. У нее была какая-то физическая форма, просто не очень сильная.
— Я не знаю, — сказала она, глядя в сторону. — Я видела...
— Что?
— Спренов, похожих на красную молнию, — тихо ответила Сил. — Опасные спрены. Не видела таких прежде. Иногда я их замечаю, издалека. Спрены шторма? Грядет что-то опасное. И в этом глифы правы.
Каладин некоторое время обдумывал услышанное, а затем остановился и посмотрел на нее.
— Сил, есть ли другие, подобные мне?
Ее лицо стало глубоко задумчивым.
— О.
— О?
— О, это хороший вопрос.
— Значит, ты ожидала его?
— Да, что-то вроде.
— Таким образом, у тебя было много времени, чтобы придумать достойный ответ, — сказал Каладин, скрестив руки на груди и прислонившись к стене, где было посуше. — Остается только гадать, что ты придумала: основательное разъяснение или убедительную ложь.
— Ложь? — ошеломленно переспросила Сил. — Каладин! Я тебе не криптик какой-нибудь!
— А что такое криптик?
Сил, все еще сидя, словно на стуле, выпрямилась и вскинула голову.
— На самом деле я... На самом деле я понятия не имею. Фух.
— Сил...
— Я серьезно, Каладин! Я не знаю. Я не помню.
Она схватилась за волосы, по одной белой полупрозрачной пряди в каждую руку, и потянула в стороны. Он нахмурился и указал на нее.
— Это...
— Я видела, как женщина на рынке так делала, — пояснила Сил, снова дернув себя за волосы. — Означает, что я расстроена. Думаю, это должно причинять боль. Стало быть... ой? Как бы там ни было, не то чтобы я не хочу говорить тебе о том, что мне известно. Я хочу! Просто... Я не знаю, что я знаю.
— Что за бессмыслица.
— Ну так вообрази, насколько обескураживает, когда чувствуешь что-то подобное!
Каладин вздохнул и пошел дальше по ущелью, минуя лужи стоячей воды, заполненные мусором. Вдоль одной из стен ущелья расположилась россыпь чахлых камнепочек. Вероятно, здесь на них попадает не слишком много света.
Он глубоко вдохнул ароматы буйной жизни. Мох и плесень. Большинство тел здесь были лишь костями, хотя Каладин и держался подальше от одного участка земли, где копошились красные точки спренов гниения. Прямо рядом с ним группа оборцветов выпустила в воздух свои тонкие веерообразные листья, и спрены гниения танцевали с зелеными крапинками спренов жизни. Здесь, в ущелье, жизнь и смерть обменялись рукопожатием.
Каладин исследовал некоторые из боковых проходов ущелья. Странно чувствовать, что эта область ему не знакома; ущелья, прилегающие к лагерю Садеаса, он изучил лучше, чем сам лагерь. По мере того как мостовик продвигался, ущелье становилось все глубже, раскрываясь множеством ответвлений. Каладин сделал несколько пометок на стене.
Повернув на одной из развилок, он обнаружил открытую круглую площадку, на которой было мало мусора. Запомнив ее, Каладин вернулся и оставил на стене еще одну отметку, прежде чем выбрать очередной проход. В итоге они оказались в еще одном месте, где ущелье расширялось, образуя вместительное пространство.
