Со стороны могло показаться, что человек просто гуляет на природе, я не нагибался к земле, не искал какие-то приметы, просто шёл в одном направлении. Километров через шесть будет дорога, но моя цель гораздо ближе. Ориентиры тут тоже имеются, но мне они не нужны. Я просто знаю это место.
Большая осина оплела корнями валун размером с медведя, он, кстати, и по форме похож. Когда-то в древности его сюда притащил ледник, с тех пор он наполовину ушёл в землю, а сверху выросло дерево. Корни, частично скрыв камень, образовали небольшую полость внизу, разглядеть её со стороны невозможно, тем более что прошлогодняя листва покрывает это место слоем в полметра.
Присев на корточки, я запустил руку между корней, длины её едва хватило, чтобы дотянуться. Небольшой жестяной ящик, отпечатков моих на нём нет, да и сами орудия вычищены и промыты едкой химией до состояния стерильности, вряд ли какая-то экспертиза определит, что ими кого-то убили. Я и сейчас натянул тонкие перчатки. Ящик открывался без замка, просто снималась крышка.
Крышка была герметичной, да и сталь я предусмотрительно смазал маслом, ржавчина не добралась. Вот нож с деревянной рукояткой, специально сделал режущую кромку сильно изогнутой, чтобы при небольшой длине иметь максимальное усилие при нажатии. Кто не знает, нож представляет собой рычаг, середина которого находится в гарде (даже если её нет), чтобы режущее усилие было максимальным, рукоять должна быть длинной, а клинок коротким. В идеале, это сапожный нож. Не тот, который в сапоге хранят, а тот, которым сапожник пользуется. Но при этом нужно, чтобы режущая кромка была длинной, именно так разрез будет максимально глубоким. Вот и пришлось сделать выгнутую книзу кромку на коротком клинке. Сработал он отлично, перерезав артерии на шее жертвы. Не жертвы, конечно, жертвы умирали на алтаре, а это был приговорённый преступник.
Вторым был кинжал с рукояткой из кости. Тут я сделал ставку на колющее действие. Как говорят незаконопослушные граждане, перо не втыкают, перо суют. Вот для этого и был предназначен кинжал. Узкое лезвие, что в самом широком месте не превышало полутора сантиметров. Обоюдоострая заточка и небольшая толщина при длине клинка в двадцать четыре сантиметра. Приставить его к рёбрам сбоку и надавить. Протыкает лёгкое, а следом и сердце. И человек, по всем вводным, умирает в течение пары секунд. Но то человек, а потусторонняя тварь умирать почему-то не хотела и активно брыкалась минуты две.
А вот тот самый чилийский стилет. Тоже красивая вещь, а главное — смертоносная. После ранения таким клинком шансов у человека не будет. Да и тварь, как показала практика, переносит их плохо. От воспоминаний у меня даже кожа на лице заболела. Силён был монстр. Снова полюбовался клинком. Сейчас, при неспешном рассмотрении, видны мелкие огрехи — недостатки ручной работы. Вот здесь угол заточки не выдержан, а вот тут — зазубрина. Да и навершие совсем грубо обработано.
Сжав рукоять, я прислушался к своим ощущениям. А ведь правда, что-то есть. Тварей поблизости я не чувствую, такого дара мне не досталось. Зато чувствую оружие. Ощущения такие, словно часть себя держишь. Полное слияние руки с оружием, огнестрел такого эффекта не давал никогда. Вот он у меня в руке, и я точно знаю, что он сработает.
Оставалось надеяться, что моей аномальной силы хватит, чтобы убить самого патриарха. Впрочем, к нему я, скорее всего, даже подойти не смогу. А жаль, очень хотелось бы одним ударом отрубить голову гидре.
Оружие я сложил в небольшую спортивную сумку, вот, кстати, работа на ближайшие дни: надо будет сделать нормальные ножны, а не то убожество, что я использовал. Я просто не видел нужды делать ножны для ножа, используемого один раз. Само оружие сделать красивым требовалось непременно, а с ножнами получалось так, как получалось.
На этом мой поход по лесу завершился, да и на самой даче делать больше нечего. Надо постепенно расставаться с привычной обстановкой. Впрочем, она и не была привычной, дачу я помнил с детства, а квартиру с самого начала воспринимал, как временное жильё. Очень скоро я отсюда уеду и, надо полагать, никогда не вернусь. Некуда возвращаться, и не к кому. Очень может быть, что и самого меня потом не будет, очень уж неподъёмную задачу себе ставлю.
Когда уже подъезжал к дому, зазвонил телефон. Незнакомый номер. Немного подумав, нажал на приём.
— Привет, ты дома? — раздался женский голос.
— Подъезжаю, — ответил я растерянно. — А кто это?
— Ну ты вообще, — укоризненно сказала она. — Забыл уже, Маша я, Мария, помнишь такую?
— Да, — я расслабился, рука, потянувшаяся к пистолету, вернулась на руль. — Что-то случилось?
— Ничего, меня главный в город отпустил, а я тут ничего не знаю, только твой адрес и телефон. Не составишь компанию?
— Ну, если хочешь.
— Хочу, просто я сначала хотела Свена с собой взять, но он такой зануда, монах же, им не только сексом нельзя заниматься, они вообще никакие жизненные удовольствия не воспринимают. К тому же он город не знает.
— Жди у моего дома, сейчас подъеду.
— Постараюсь успеть.
Я отключился и прибавил скорость. Не то, чтобы я был меньшим занудой, чем монах-иезуит Свен, но отказывать неудобно, да и, как ни крути, родственная душа. Надо — значит, сделаем, погуляем по городу, погода отличная, да мне и самому развеяться не помешает. Тренировку пропущу, это плохо, но, как показали последние события, душевное равновесие в деле куда важнее отточенных навыков.
Она успела раньше, стояла у подъезда. Ради такого случая оделась в белое платье почти неприличной длины и туфли на каблуках, а в руках держала сумочку. Припарковав машину, я вышел и поприветствовал.
— Отлично выглядишь, — сообщил я.
— Спасибо, — она слегка приобняла меня и поцеловала в щеку. — Куда идём?
— А тебе куда бы хотелось?
— Не знаю точно, для начала погулять по центру города, чтобы ты шёл рядом и комментировал увиденное. Потом… Не знаю, кинотеатр, ночной клуб, боулинг, стриптиз-бар.
— Мне бы переодеться, — сказал я смущённо, оглядывая камуфляжные штаны и спортивную куртку.
— Я подожду, — сказала она, мило улыбнувшись.
Мы поднялись ко мне, я наскоро переоделся, а, поскольку спешить нам было некуда, сварил ей и себе крепкого кофе. В последнее время я всё же пополнил запас продуктов, а потому мог принимать гостей.
— Ты тут живёшь? — зачем-то спросила она, оглядывая квартиру.
— Да, раньше в центре жил, потом переехал. Дальше от чужих глаз, да и деньги были нужны, на оружие и не только.
— Неплохо, — сказала она. — А покажи мне оружие.
— Тебе интересно? — я немного удивился.
— Ещё как, я стрелять училась у дяди Паши, он много чего показывал и рассказывал.
Пришлось провести небольшую лекцию о снайперских винтовках и дробовиках, она внимательно слушала и рассматривала стволы. «Тигр» вовсе привёл её в восторг.
— А на сколько бьёт? Я имею в виду расстояние.
— Метров триста, я ведь не снайпер, другие, думаю, метров за шестьсот достанут. Но мне и трёхсот хватит.
— Да, я помню, как ты этих валил.
— Ты там была?
— Не там, мы поблизости были, да и видео смотрела.
— Их я валил из другого ствола, — я протянул ей финскую трёхлинейку. — Вот это, дёшево и сердито.
— Ага, архаика, — она открыла затвор и заглянула внутрь. — Думаю, когда-нибудь мы всё это опробуем в деле.
Встав с кресла, она подошла к окну, подняла винтовку и прицелилась во что-то. Я отметил, что винтовку она держит вполне профессионально, руки не дрожат, спокойно выбирает цель.
— Круто, — констатировала Маша и протянула винтовку мне. — А все эти инструменты?
— Делал холодное оружие, на даче у меня кузница, а тут доводил ножи до ума, затачивал и шлифовал, — я положил на стол свёрток. — Вот, полюбуйся.
Она взяла в руки чилийский стилет, поднесла его к глазам и сосредоточилась.
— Это есть, — прошептала она. — Я чувствую.
— Что есть? — не понял я.
