и скользит по нежной и горячей коже, пока я буквально врываюсь в податливую плоть, а Моника только слаще и громче дышит, отвечая с не меньшей дикостью.
Так быстро я не кончал ещё ни разу в жизни. Настолько бурно и настолько ярко, что даже не уловил момента, когда спазмы стали бить и по телу Куколки в моих руках.
Дрожь гуляла по нам, как в лихорадке, пока я плавно поднимал голову, смотря на рисунок, который блестел влагой от моих укусов на её шее.
— Значит… — прошептал и переместил вторую ладонь с груди под тканью гольфа, на солнечное сплетение, ведя пальцами вниз, — … я был прав, и ошейник действительно был на твоей прелестной шее?
— Был, — прозвучал ответ глухим и охрипшим голосом, а следом более жёстким, — Но это не значит, что я стала вещью, Тангир. Поэтому… Не стоит и меня жалеть. Просто закрой на это завтра глаза так, словно ничего не было.
— Но мой ошейник ты вернёшь? — ухмыльнулся, ведя рукой вдоль изгибов талии.
Наши взгляды встретились, а дыхания слишком медленно выравнивались, однако я не мог этого не сделать, услышав молчание в ответ. Какой-то сраной частью своего мёртвого сердца, ощутил, что не имею никакого права проигнорировать это желание.
Потому плавно обхватил её губы своими и ласково поцеловал, чувствуя как жар гаснет, а тело остывает.
Это чувство схлынуло с меня, как только я сел за руль и завёл мотор, понимая, что для этой женщины то, что произошло не имеет никакого значения, и завтра она действительно об этом и не вспомнит.
"Потому что на мой настоящий поцелуй, ответа от Куколки я так и не дождался…" — ухмыльнулся и подкурив, протянул сигарету вправо, замечая, как тонкие пальцы сняли её с моих.
— Тебе лучше выспаться. Потому что днём, я без прав рулить этим корытом не смогу, — откинулся на спинку сидения и включил дальний свет, бросив взгляд на дорожный знак, который говорил о том, что мы проехали штат Мичиган.
"Надо посетить камеру хранения в Сиэтле и забрать свой хлам оттуда…" — мелькнула мысль, когда Моника включила магнитолу и совершено спокойно продолжила курить, смотря в окно.
— Проедешь ещё сто миль и свернёшь в сторону Чикаго. Надо хотя бы поесть нормально и помыться, — будничным тоном, словно отдавая приказ, сказала и выбросив сигарету из окна, закрыла глаза.
Только спустя час я заметил огни широкого автобана, ведущего в Чикаго. Я не хотел будить её, потому остановившись на светофоре уже в черте города, стянул куртку и, накрыв Монику, свернул в переулок. Достал сотовый и стал искать самый дешёвый отель в этом городе. Потыкаться в более дорогие места, когда все мои бабки лежат в Сиэтле, я себе не мог позволить. Хватит и того, что я жрал и пил за её счёт, от чего мне итак становилось противно.
Найдя нужное здание и вывеску над ним, остановился, чем и разбудил Куколку. Она совершенно спокойно открыла глаза, и лишь заметив, чем накрыта, замерла и медленно повела взглядом по ткани куртки. Переместила его на мои руки и только потом на лицо, холодно отрезав:
— Это лишнее, Тангир. И я уже сказала, что нам лучше забыть о том, что произошло.
— Я и не собирался… напоминать, — вскинул бровь и хохотнул, — Приехали, госпожа агент. Вы желали поесть и помыться! — бросил холодно и с ехидством, схватив свою куртку.
С каменной рожей вылез из машины и опять схватился за карман, понимая, что и курить мне уже нечего.
"Проклятье!!!" — зло выдохнул, и бросив пустую пачку в урну у входа в отель, пошел следом за Моникой.
Она спокойно подошла к ресепшену, отстраненно напоминая пустой сосуд. Оболочку, которая закрылась от меня, и вернулась та холодная женщина, севшая за мой стол в тюрьме.
Точно такую же картину в поведении Моники, я наблюдал и в отеле, и на следующий день. Молчание, каменное выражение на лице, сделавшее её опять похожей на выточенную маску статуи.
"Поразительная хладнокровность…" — хмыкнул, и повернулся от пейзажа за окном.
Остров Олимпик, встретил нас жутким холодом и промозглым ветром, который пробирался под одежду, вынуждая вернуться к здравому мышлению, после дурмана, которым меня словно опутала эта женщина.
— Сворачивай в аэропорт "Такома", — пробасил и сел ровнее, предвкушая как сниму с себя это грязное тряпье и наконец куплю нормального пойла и сигарет.
— Зачем? — прозвучал холодный вопрос, на что я тут же ответил:
— Я не собираюсь появляться на глаза перед таким человеком, как Лю Фэнь в виде побитой собаки с ошейником на запястье, Куколка. Потому захватим сперва моё барахло.
Она прищурилась, но не стала спорить, а лишь свернула на нужном повороте. Однако, когда я вскрыл ячейку Моника не сдержалась и встала над столом в отдельной секции для "вип"-клиентов, смотря на арсенал, который я раскрыл только размотав удобный мужской чемодан.
— Наконец-то, — любовно провел по ткани шерстяного серого пальто, в подкладку которого была вшита титановая цепь.
— Ты вшил оружие в одежду? — на меня посмотрели огромными ошарашенными глазами, а я впился в приоткрытый от удивления рот взглядом, понимая, что сам я амнезией точно не страдаю.
Дикое желание вернулось опять, а чудовище внутри выло от похоти, которая сочилась из меня, как только лицо Куколки ожило. Нежные черты не лишились суровости, но стали подвижны.
Я лишь ухмыльнулся и закрыл чемодан, достав из бокового кармана четыре кредитки и номер, который получил в Чайнатауне, чтобы связаться с Леем, если не смогу добраться до Нам Джуна сам. Однако… Теперь цель моего визита была иной.
Мы вышли на парковку, но я покачал головой и достав ключи, снял с сигнализации свою крошку.
— Я не сяду в это! У нас есть машина, Тангир! — Моника прошила меня холодным взглядом, на что я опять взбесился и резко отчеканил, ухмыляясь:
— Тогда ищи Лю Фэня сама, Куколка. А меня, помнится, нахер кто-то прямым текстом послал! — я пошел в сторону своего "bmw", даже не собираясь уступать Монике.
"Хватит! Эта женщина совсем не понимает, что горячо, а что холодно!"
Однако в тачку она села, и даже пристегнулась, а когда я открыл бардачок и достал оттуда другой сотовый, лишь хмыкнула, понимая, что не с идиотом связалась.
Несколько коротких гудков, а следом грубый голос, который я хорошо запомнил после нашей последней встречи в аду Нам Джун-ши.
— Да, Тангир. Я ждал твоего звонка.
— Нихао, Лю Фэнь! *(Здравствуйте, Лю Фэнь!) — ухмыльнулся
