— Значит, так, Ваше Мокрейшество. Петь я больше не стану. — Аня, освещаемая бледно-фиолетовым светом, что просачивался сквозь пленку пузыря, демонстративно уселась на песок. Источником света служили невиданные доселе рыбы.
— Да как же так, милая! — Повелительница всплеснула руками-отростками. — Вона водяники мои какие развеселые стали — ни следочка от хандры.
— У них ни следочка, — Аня поморщилась, — а на меня посмотри?!
— А что так? Что у тебя? — Владычица привстала с трона и начала близоруко вглядываться в лицо брюнетки. — Не вижу ничего. А ну-ка, подвинься ко мне.
— А вы свет включите. Но-но! Не такой яркий! — Свет по настойчивой просьбе приглушили.
— Эх, девонька, что же ты бледненькая такая?
— Вот! Наконец-то дошло. Хворь ваша заразная. С водяных ваших сошла, а на меня накинулась. Меня следует срочно доставить на берег, выбросить вон из воды, чтобы хворь снова к бывшим хозяевам не вернулась.
— Ох, горе! Это ж надо ж такое! — запричитало желе и ринулось отдавать приказы.
Аня мысленно потирала руки в предвкушении удачи. Ну а как же! Должны выпустить. Просто обязаны. А то Анна им тут приступ такой хандры устроит — закачаешься.
Судя по переполоху, который наделала девушка, Анины дела складывались неплохо. Хотела купить, а получилось напугать. Вон как бегают. Или плавают?
Анины тюремщики все метались из стороны в сторону, но освобождать пленницу никто не спешил. Желеобразная повелительница видимого и невидимого куда-то запропастилась, оставив Земную на произвол судьбы.
И только брюнетка начала проявлять легкое беспокойство, как вдруг магически сотворенный свет погас. Вместе с темнотой Аню накрыла паника.
— Эй! Ваше Мокрейшество! Выпустите меня, а то я чувствую, приступ сейчас начнется! Истерика, перерастающая в депрессию! Эй, владычица!
Темнота вокруг, даже рыб-светляков не видно.
Земная клаустрофобией не страдала с рождения, но вдруг ударилась в панику, подбежала к изогнутой стенке пузыря, попробовала продавить рукой толстую пленку — бесполезно. Сердце ушло в пятки, голова кругом. Слышно было только, как кровь пульсирует и рвется дыхание. Руки бесполезно шарили по холодной поверхности — Аня продвигалась по окружности, следуя по ходу часовой стрелки.
— Выпустите меня, пожалуйста, — истеричный всхлип вырвался из груди. — Я ведь молодая. Я ведь хорошая. Я вам песни по вечерам петь буду. Честно-честно, каждый вечер буду петь. Отпустите только. Отпустите, черт бы вас побрал! Мне еще жить и жить! Мне еще столько надо успеть!
— Не шуми.
Аня подпрыгнула от неожиданности и икнула. Обернулась на голос, но в темноте ничего не увидела.
— Кто здесь? — В ответ тишина. — О, это галлюцинации! Мне не хватает воздуха!
— Терпения тебя не хватает в данном случае. Прошу тебя, не шуми.
Аня задохнулась от нахлынувших чувств: знакомый голос, запах корицы и, наконец, человеческое тепло вместо холодного пузыря.
Эмоции нахлынули волной и тут же откатили, на их месте объявились злость и раздражение.
— Почему я должна молчать? — «Аня, ты чего?! За тобой и в огонь и в воду, а ты…» — Одни заставляют петь, другие молчать! — Девушка шепотом изливала невесть откуда нахлынувшую злость на своего спасителя.
— Ты можешь помолчать хоть чуть-чуть? — таким же злым шепотом попросил мужчина.
— Могу и помолчать, если ты просишь, — ответила вроде покорно, но подумала: «Откуда столько ехидства?» — Чуть-чуть уже прошло?
В ответ лишь тяжелый вздох.
— Что ты там делаешь? Можешь свет зажечь?
Вместо ответа — щелчок пальцами и крохотный огонек над головой. Наконец Аня смогла рассмотреть своего спасителя: серьезный, задумчивый, что-то сосредоточенно чертит на песке. Волосы растрепаны, брови нахмурены, губы беспрестанно шепчут. Простая рубаха с косым воротом из грубой небеленой ткани. И маленькая капелька, проложившая блестящую дорожку от виска по скуле до небритой щеки. Такой серьезный и такой грустный.
Ане безумно захотелось провести рукой по волосам, смахнуть эту усталую капельку. Не сдержавшись, девушка сделала шаг к магу, присела перед ним на корточки и дождалась удивленного взгляда карих глаз. Затем вытерла пальцами капельку со скулы, приложила вторую ладонь к небритой щеке и потянулась губами к губам. Мужчина не сопротивлялся. Дотронулся до рук девушки и получил в награду самое нежное прикосновение.
Но тут же, потребовав большего, имперский бастард потянулся к Ане, потерял равновесие и упал на колени в песок.
— Бездна! — Поцелуй прервался.
Маг уставился себе под ноги — только что нарисованная пентаграмма разрушилась.
— Черт! — Аня начала подозревать, что ее эмоциональный порыв стоил обоим потерянных времени и усилий.
Вспыхнул яркий свет, заставив двоих оторваться друг от друга.
— А что это тут у нас такое? — Голос владычицы снова доносился отовсюду. — Полюбовничек объявился.
— Не надо ехидства! — вступилась за спасителя Аня и почувствовала, как маг сжал ее ладонь.
— Не стоит, леди Анна. — Мужчина притянул девушку к себе и обнял, уткнувшись в макушку подбородком. — Здравствуй, повелительница.
— И тебе не хворать, наследничек. — Голос более не растекался по своду. — Твоя работа?
— Моя, владычица.
Аня непонимающе глянула на мага.
«Потом…» — одними губами сказал мужчина и снова прижал брюнетку к себе.
— И все ради нее?
— Ради нее, повелительница.
— А как же жена?
Аня напряглась, внезапно засосало под ложечкой, ком в горле перекрыл дыхание.
— Нет у меня жены, владычица.
— Ну а та, которая слезы льет да русые волосы чешет над водицей студеной и слова заговорные шепчет?
Ответа не было, Аня почувствовала только отрицательное покачивание головой и наконец смогла проглотить комок.
— Ну да ладно, иди уже.
Брюнетка встрепенулась, с сожалением разорвала объятия.
— Сам иди, а милую оставь. Она мне понравилась.
Аня застыла на месте, с безнадегой вглядываясь в карие глаза.
— Я уйду, но не один.
— Я ее не отпущу, она меня развеселила. Да еще и окрутить вокруг пальца почти сумела. — Повелительница захрюкала. — Если бы не ты, гуляла бы уже твоя деваха по земле. А теперича… не обессудь, остается она со мной.
Маг печально опустил голову, стараясь рассмотреть, цел ли рисунок, — тщетно: песок засыпал половину линий.
— Ваше Мокрейшество, — вновь вступила в разговор Аня, — у меня есть для вас предложение.
— Откупиться хочешь, девонька? Не получится. У меня вона сколько сокровищ — в жизнь не сочтешь!
