При виде главы Стражей Сломленный встал и поклонился. Ну, хотя бы этот выказывает какое-то почтение. За прошедшие годы они с Майев научились худо-бедно понимать друг друга.
Майев кивнула, принимая поклон.
– Какие новости? – спросила она, ожидая чего-то получше, чем известия о крохотной победе Иллидана над Легионом, о которой Акама сообщил в прошлый раз.
– Новости отличные, – произнес Акама, и его возбуждение передалось Майев. – Принц Кель’тас пропал вместе с частью своих войск. Похоже, он бросил Предателя.
Майев не сдержала победной улыбки.
– Если так, то Иллидан лишился одной из важнейших опор. – Она сделала красноречивую паузу. В прошлом Акама отказывался помогать ей, потому что Иллидана поддерживали Кель’тас и леди Вайш.
Впрочем, улыбка Акамы быстро угасла.
– Однако Иллидан, возможно, нашел иной источник силы.
Майев похолодела. Должно быть, Предатель затеял новый обман, с него станется.
– Что за источник?
– Я не уверен и потому решил посоветоваться с тобой. Этих солдат Иллидан набирает целиком из твоего народа…
– Моего народа?
– Это эльфы. Отчаянные, беспощадные эльфы, закаленные бойцы, которых объединяет ненависть и жажда мести Пылающему Легиону. Иллидан берет их и убивает.
– Что?!
– Насыщает Скверной. Бо́льшая часть эльфов гибнет во время ритуала, а те, кому посчастливилось выжить, меняются – и совсем не в лучшую сторону.
– Как это понимать?
– Их тела напитываются злой силой, и в них зарождается нечто демоническое.
Лицо Майев исказилось гримасой ужаса.
– Он обращает эльфов в демонов?
– Если я верно понимаю, то Предатель уподобляет их себе. Творит над ними обряд, потом их помечают татуировками. Мои шпионы доносят, что Предатель обучает новеньких владению магией. И все это происходит в закрытых частях храма, куда никто больше не ходит.
«Какую еще мерзость задумал Иллидан?» Зная Предателя, ничего хорошего Майев не ждала.
– Разузнай об этом побольше.
– Я стараюсь, как могу, но это тяжело и опасно. Предатель сильно постарался, чтобы утаить истинную цель создания новой армии. Если я стану интересоваться новыми солдатами, меня могут раскрыть. А если Иллидан узнает о нашем союзе, мне грозит нечто пострашнее смерти. Действовать надо очень осторожно.
– Осторожно, осторожно… Только об осторожности от тебя и слышу.
– Тебе легко говорить. Если что-то пойдет не так, гнев Предателя падет на меня. За мной и так уже следят. – Акама хрипло вздохнул. – Ты не представляешь, каково это: всякий раз, как я покидаю храм Карабор, приходится лгать Иллидану. Искать предлоги… А он каждый раз задает все больше вопросов. По-моему, он что-то подозревает…
И правда, в своей поспешности Майев рисковала выбрать неверный путь. Акама же боялся, и не без причины…
Сделав глубокий вдох, он заговорил снова, уже спокойнее:
– Татуированные бойцы и прежде появлялись в храме, но их видели по одному, по двое, и никогда они не задерживались надолго. Теперь Иллидан собирает их в стенах Карабора, создает их больше и больше.
– Те первые – скорее всего, лишь плоды опытов. На них Иллидан только пробовал магию, превращающую эльфов в демонов.
– И я так подумал. Теперь же этих обращенных больше, намного больше. Создавая солдат, Иллидан швыряется их жизнями, точно пьяный наемник – кровавым серебром. Из десяти эльфов сокрытые дворы покидает в лучшем случае один.
Услышав об исчезновении Кель’таса, Майев порадовалась, но вот сейчас от доброго настроения не осталось и следа. В глубине души Майев знала: Иллидан затеял новое черное коварство.
– Мне это совсем не нравится, – сказала она.
Акама пожал плечами.
– Новые создания обладают большой силой. Мне приходилось лечить их – и я чувствовал в них мощную темную энергию. Должно быть, Иллидан рассчитывает с помощью армии мутантов изменить расклад сил в свою пользу.
– Такое возможно?
– Он хочет создать сотни таких существ, если не тысячи. И если все они окажутся столь же сильны, как их предшественники, то это и впрямь изменит расклад. Пока что я знаю одно: Предатель спешно собирает всех эльфов. Неважно, что он задумал – время на исходе.
– Для него – да, – ответила Майев, пытаясь вернуть себе прежнее расположение духа. – Если Кель’тас больше не поддерживает Иллидана, есть шанс свергнуть тирана.
– Согласен. Я вернусь в храм Карабор и начну приготовления. Если хотим действовать, то следует поторопиться, пока не готова армия полудемонов.
Ну наконец-то, Сломленный решился действовать. Похоже, не один Предатель чувствовал, что время выходит.
* * *
Акама через портал перешел в храм Карабор. Пусть святыня и была осквернена, он будто вернулся домой. Акама потер ладони, глубоко вздохнул и постарался прогнать чувство тревоги.
Споры с Майев выматывали. Стража переполняли гнев и ненависть, а еще решимость поквитаться с Иллиданом. Она сама не замечала, что превратилась в его зеркальное отражение.
Сломленный поспешил коридорами храма к себе в покои. По пути один из жутких безглазых солдат обернулся и проводил его «взглядом». Акаме всегда становилось не по себе, когда эти мнимые слепые следили за ним.
Храм гудел: туда-сюда ходили строем солдаты, маги плели защитные заклинания. Оборону храма укрепляли денно и нощно.
Когда Акама достиг прибежища своего племени, стражник сделал ему предупредительный жест. Входя в покои, Сломленный, понял, в чем дело: его дожидался Иллидан. Предатель держал в руке драгоценную хрустальную статуэтку, которую Акама с таким трудом уберег. Предатель вертел ее и так и этак, разглядывая на свет, словно видел в ее сверкающих гранях свое отражение.
Не оборачиваясь, Иллидан произнес:
– А, Акама. Тебя сегодня нелегко найти.
Прежде это замечание вызвало бы у Акамы смятение, однако вождь пеплоустов привык к этой уловке хозяина.
– Я навестил Прибежище Оребор. Там хорошо думается, а мне было о чем поразмыслить.
– Что-то ты зачастил туда в последние несколько лет.
У Акамы внутри все сжалось. Предатель заподозрил неладное? Разгадал измену?
Рука Иллидана легла Акаме на плечо, когти легонько впились в ткань туники.
– Пройдем со мной в Трапезную. Мы давненько не беседовали. Заодно расскажешь об этих своих прогулках.
Твердой рукой он направил пеплоуста к выходу и повел в Святилище Теней. Там уже построились демоны. С высоких почерневших столпов свисали толстые цепи. Акама взирал на них как на предвестников рока.
А вскоре из Трапезной раздались вопли, как будто из кого-то выдирали душу.
