Грог снял крыжку с фляги с водой и сделал глоток прохладительного напитка. Киа нетерпеливо поерзала в седле, ожидая продолжения рассказа, но оно все не начиналось. Не выдержав, она вопросительно посмотрела на Грога.
— А что было дальше?
Рассказчик встряхнул головой, будто отгоняя воспоминая о былых временах, и посмотрел на Киа.
— Дальше?
— Да, чем закончилась твоя история?
Грог пригладил бороду и хитро улыбнулся.
— О нет, моя история не подходила к концу, она только начиналась.
— Начиналась?!
— Да… начиналась. Но не беспокойся, я не буду утруждать тебя полным рассказом всех событий, я расскажу лишь наиболее интересные и важные для меня моменты.
Эльфийка погладила лошадь по холке и наклонила голову, готовясь слушать продолжение.
— Дальше мое путешествие прошло без приключений, лишь изредка вдали мне чудился приглушенный шепот, и я застывал в ожидании. Вскоре я перестал бояться и даже стал напевать веселую песню о похождениях торгаша…
— А как же ранение, полученное при сражении с Чупакаброй?
— Я воспользовался волшебным порошком, и раны зажили в считанные секунды, хотя мне пришлось истратить изрядное количество этого порошка. На чем же я остановился? Ах, да… Тогда мне казалось, что больше ничего страшного не могло произойти, и во мне снова зародилась надежда, что я все таки смогу заполучить топор Розгара и вернуться домой невредимым. Меня бы объявили героем. Однако стоило об этом подумать, как начались неприятности. Факел внезапно потух, хотя я не ощущал ни малейшего ветерка. Я пытался несколько раз зажечь огонь, но ничего не получалось, пришлось дальше пробираться в темноте, держась рукой за стену. Чем дальше я продвигался, тем становилось холоднее. Мне приходилось все чаще останавливаться, и на следующей остановке я споткнулся и упал в какое-то углубление у стены, наверное, именно это спасло мне жизнь. Холод уже пробирал до костей ледяными иголками, казалось, еще чуть-чуть и от меня на память останется лишь статуя изо льда. Внезапно послышался шепот, только теперь он раздавался не далеко, а где-то рядом, и с каждой секундой все приближался и приближался. Мимо меня проплыло нечто, оно не имело очертаний, казалось, что оно расплывается по всему проходу. В то же время создавалось впечатление, что эта тварь, если "это" можно было так назвать, имела формы, отдаленно напоминающие формы живого существа, сотканного как бы из клуба застывшего дыма… Меня до сих пор бросает в дрожь, когда я вспоминаю, что ощущал, вглядевшись в глаза этого существа. Внутри меня, казалось, все застыло, тело больше не ощущало ни холода, ни жара. Но страшней всего было осознавать, что если "это" коснется меня, то я стану ничем, что душа не переродиться вновь, потому что она исчезнет, так же, как и тело…
— Что же произошло?
— Оно несколько секунд всматривалось в полумрак, а затем проплыло мимо.
— Мимо?
— Да, мимо…
— А что это была за тварь?
— Лишь впоследствии я узнал, как оно называлось — его называли "Пожирателем душ". Он поглощал жизненную силу своих жертв, за счет этого и жил.
— А что же произошло дальше?
— Если больше не будешь перебивать, то тебе и не придется постоянно задавать этот вопрос!
Киа смущенно улыбнулась и молча кивнула, соглашаясь с доводом Грога.
— Да, на чем же я остановился?
* * *
Последний раз сверившись с картой, Грог остановился перед аркой, которая вела в кузницу бога. Затаив дыхание, он смело шагнул под ее свод, но ему преградили дорогу два гнома, которые были на голову выше и чьи бороды касались пола. Они хмуро смотрели на путешественника. Один из них наклонил седую голову и произнес, почему-то шепотом:
— Готов ли ты к последствиям своих действий?
Грог согласно кивнул в ответ. Они переглянулись и освободили проход. Грог сделал еще один шаг и обернулся, но собеседники исчезли.
Все вокруг являлось творением настоящих мастеров, но взгляд путешественника был прикован лишь к топору, который покоился на гиганском алмазе. С трепетом в душе Грог медленно приближался к цели, и когда до нее оставался один шаг, застыл. С дрожью в руках он коснулся лезвия топора, ярко сверкающего в отсвете факелов. Затем коснулся топорища, которое казалась намного древней, чем сталь, из которой выковали топор. Оно было покрыто столь древними рунами, что Грог не мог вникнуть в суть написанного. В центре топорища находился рубин в обрамлении изображения медведя — символа силы. Едва пальцы коснулись его, как рубин засиял, как будто тлеющий уголек. Грог отдернул руку, но затем, пересилив страх, взялся за топорище, и как только пальцы сомкнулись на нем, послышался треск и грохот. Гном обернулся, не выпуская из рук топора. Вокруг все начало рушиться, потолок пещеры в некоторых местах обвалился. Поднялись целые облака пыли, которые мешали оценить степень разрушения. С каждой секундой в кузнице становилось все опаснее и опаснее, и Грог стал быстро продвигаться в сторону выхода, но прямо перед ним произошел обвал. Гному пришлось двигаться в обратном направлении, уже не разбирая дороги, лишь бы подальше отсюда. Пыль забивалась в глаза, в рот, мешая дышать. Приходилось закрываться рукой от мелких камней, сыпавшихся на голову. Невдалеке показался проем, в который Грогу едва удалось протиснуться. Но рюкзак зацепился за что-то, и это что-то словно тянуло назад. Пришлось бросить рюкзак и пробираться дальше уже без него.
Представитель маленького народа не знал, сколько прошло времени с тех пор, как грохот утих. Он сидел в кромешной тьме, положив топор себе на колени. Желание двигаться дальше исчезло, осталась лишь гнетущая опустошенность. Текли секунды, которые превращались в минуты, в часы, а гном так и не менял положения.
Грог не знал, когда очнулся от этого состояния, лишь помнил пробуждение, когда руку, держащую топор, будто-бы чем-то обожгло. После этого гном стал ощущать и сухость в горле, и занемевшие ноги. Ему сильно захотелось пить, и Грог инстинктивно стал ощупывать землю вокруг себя, ища рюкзак, но вспомнил, что бросил его во время обвала. Но жажда не проходила, а, наоборот, усиливалась. Он несколько раз провел сухим языком по потрескавшимся губам, но это не помогло. Тогда Грог постарался отвлечься на что-нибудь другое. Он стал разминать онемевшие ноги, которые на каждую попытку двигаться отзывались резкой болью. Вскоре ему все-таки удалось встать на ноги, и гном в тот же миг уперся макушкой в потолок, больно ударившись локтем об стену. Тяжесть в руке напомнила о том, что во всей этой суматохе ему как-то удалось не потерять топор, и тот согревал ладонь. Подвязав топор за спиной, Грог расставил руки на ширину туннеля и стал продвигаться вперед. Время текло незаметно, и если вначале он шел довольно легкой походкой, то теперь ему приходилось все чаще останавливаться, чтобы передохнуть и набраться сил. Казалось, что топор за спиной уже весит целую тонну.
