22 сентября.
Вчера наш отряд попал в засаду федеральных войск. Началась стрельба. Все разбежались кто куда. Это нас и спасло. Мы с Муслимом побежали в одну сторону. Бежали не оглядываясь. Не знаю, сколько мы бежали, но по дороге забрели в какую-то подземку (судя по проржавевшим металлическим трубам внутри — времен второй мировой войны), укрылись в ней, замаскировав вход ветками. А вышли оттуда только ночью. Искать братьев по оружию было опасно. Мы решили двигаться дальше.
Не знаю где мы сейчас. На пути мы никого не встретили. Мы с Муслимом с утра бродим по этим горам. Спускаться вниз рискованно. Нас могут обнаружить.
25 сентября.
Друзей своих мы так и не нашли. Живы ли они? Если живы, то где? Если они погибли — я им завидую.
Еды у нас совсем не было. Мы спустились на равнину, увидев небольшое селение. Приблизившись к нему поближе, увидели пару БТРов и ушли обратно в горы. Я пытался охотиться на диких животных, метая в них ножом, но у меня ничего не получалось. Я лишь спугивал животных. Был бы сейчас с нами Магомед….
На этом запись заканчивалась. Должно быть, это последняя запись.
Теперь мне все стало ясно. Я поспешил, украв Седу. Все сложилось бы иначе, если бы я ее не крал, а просто встречался с ней.
А так ли это? Пока бы я с ней встречался, ее украл бы кто-нибудь другой. Кто-нибудь при деньгах, с авторитетной семьей, у которого двоюродные братья Седы не посмели бы забирать ее обратно. Может, нам с ней просто не суждено быть вместе, как бы я не менял прошлое?
Спящий в это время зашевелился, поскольку я стал создавать слишком много шуму. На это и рассчитывал. Я уже понял кто это, еще до того, как он повернулся.
— Как спалось? — спросил я его.
— Ты что делаешь? — спросил он меня с каким-то упреком.
Это не был прежний Муслим. Лицо его изменилось. Он исхудал, постарел лет на десять. Лицо стало жестким. Ирония, никогда не сходившая с его лица, пропала.
— Костер развожу, — ответил я.
Он быстро вскочил на ноги, натянул в спешке мокасины, и энергично стал топтать разгоревшийся костер.
— Ты с ума сошел?! — изрек он.
— А в чем дело?
Вместо ответа он сложил свой плед и запихнул в рюкзак.
— Собирайся! Надо срочно уходить!
— Ты объяснишь, в чем дело?
Закончив собирать свой рюкзак, Муслим подошел ко мне.
— Ты нас засветил! Разве тебе неизвестно, что нельзя разводить ночью костер?
Действительно. Я даже об этом не подумал. Я же боевик. Федеральные войска могли заметить светящуюся точку в темном лесу.
Не произнеся ни слова, я собрал свой рюкзак. Муслим не стал меня дожидаться и двинулся. Я схватил свой автомат и пошел за ним.
Не успели мы пройти и десятка метров, как за нашими спинами раздался мощный взрыв.
— Бежим! — закричал Муслим.
Я побежал со всех ног, вслед за Муслимом.
За спиной послышалась автоматная очередь. Видимо, они давно нас заметили. Точнее, костер, который я разжег. И собирались взять нас без боя.
Я почувствовал жгучую боль в боку. Ноги мои подкосились, и я упал на землю. Мой автомат полетел куда-то в сторону. Пощупав бок, я почувствовал теплую жидкость. Они попали в меня! Я ранен! Неужели Муслим не видел, как я упал? Наверное, побежал дальше, не оглядываясь, думая, что я бегу за ним. Я не мог встать. Любое движение отдавалось острой болью в боку. Силы покидали меня.
"Неужели я умираю?" — думал я.
Превозмогая боль, я закрыл глаза и представил тропу. Самое время возвращаться в прошлое и изменить его, пока я еще живой.
Однако образ тропы не возникал. Я не мог вызвать ни одно из тех неприятных ощущений, чтобы управлять временем. Вроде, что-то возникало, очень слабо. Но тут же исчезало. Невыносимая боль в боку не давала мне сконцентрироваться. Тогда я придавил раненное место рукой, чтобы остановить кровотечение и, возможно, подавить боль. Этим сделал только хуже. Боль усилилась. Охватила весь правый бок. Я чувствовал под кожей что-то твердое и неприятное. Скорее всего, это пуля.
Боль мне не унять. Надо еще раз попытаться.
Стрельба слышалась уже совсем близко.
Образ тропы все не появлялся. Я даже напрягся, пытаясь сконцентрироваться. Увы. Мне мешала боль. Мысль о смерти не давала мне покоя. Я даже не знал, жив ли до сих пор. Может, я умер?
Кто-то подхватил меня и поднял на ноги, придерживая. Лица я не видел, но был уверен, что это федерал.
— Идем, — услышал я голос Муслима.
— Я ранен! — сказал я.
— Возможно, поживешь еще немного, если все время будешь идти.
И мы двинулись. Почти бежали. Муслим ни на секунду меня не отпускал. Иначе бы я не сделал и шагу. Каждый шаг отдавался сильной болью в боку. Я терпел как мог.
— Извини, что так вышло, — произнес я.
— Ты о чем?
— О костре.
— Потом об этом поговорим!
— А если этого "потом" не будет?
Секунду-другую он молчал, дыша тяжело.
— Забудь! — наконец произнес он.
Мы остановились за деревом и прижались к нему, чтобы передохнуть какое-то время и оценить ситуацию.
С южной стороны были слышны перекрикивания солдат и вспышки света. Иногда доносились выстрелы.
Более или менее отдышавшись, мы двинулись в северную сторону.
Я думал, а как далеко мы сумеем убежать такими темпами? За нами гонится целый отряд вооруженных федералов. Через минуту-другую они нас догонят и пристрелят на месте.
Муслим не раз выручал меня. Он всегда помогал мне во всем. Всегда подставлял свое плечо. Не помню почти ни одного случая, чтобы он отказался помочь мне в каком-либо деле. Муслим мне стал как родной брат. Вот сейчас он тоже меня выручил. Прямо-таки вытащил из лап смерти. А я его ни разу не поблагодарил…
— Муслим, — произнес я, — так мы точно не спасемся. Они нас догонят. Бросай меня! Мне все равно осталось недолго жить.
— За кого ты меня принимаешь? — взглянул он на меня с искренним удивлением. — Бросить его! Мы выберемся!
— Нет, мы не выберемся! Без меня ты еще можешь спастись!
— Они нас не видят в темноте. У нас еще есть шанс. Добежим до ближайшей балки и спрячемся там.
— Муслим!
Он бросил на меня отчаянный взгляд.
— Умирать — так вместе! — изрек он.
За нами раздался взрыв. Я спиной почувствовал жар. Взрывная волна отбросила нас вперед на пару метров. Мы оба растянулись на земле.
При падении я вскрикнул от резкой боли в боку. Новых ранений я не получил. Почувствовал только взрывную волну. Но откуда взялась кровь на лице?
Лежа на земле, и не в силах больше двигаться, я повернулся в сторону Муслима. Он не двигался. На мой зов он тоже не ответил. Тогда я подполз к нему и потряс его. Никакой реакции.
